Игорь Ковальчук - Северянин Страница 62

Он вернулся к жилому дому, укрылся от поднимающегося ветра, привалился плечом к стене и с усилием вызвал в себе то самое чудесное зрение, которое освоил всего-то пару дней назад. У него было немного времени и, уверенный, что из обитателей дома никто ничего не заметит, он решил попытаться выяснить, не грозит ли ему какая-нибудь опасность.

Зрение пришло, как по заказу, но в первые несколько минут он видел лишь призрачные очертания зданий и красноватые тени людей, просвечивающие даже сквозь строения. Агнар сосредоточился. Он и сам толком не знал, как можно взяться за дело, поэтому доверился своей интуиции. Тени людей перестали быть красноватыми и засияли множеством оттенков. Более того, сочетание оттенков было таково, что викинг без труда смог разобрать, какие именно чувства испытывает тот или иной человек, разгуливающий по окрестностям. Равно непонятным для себя образом он смог узнать в неразборчивой тени хозяина, хозяйку, их детей, служанок, к которым присмотрелся накануне – словом, распознал тех, с кем уже успел немного познакомиться.

Но это было не то, не то. Раздраженный неудачей, скандинав заставил себя расслабиться и, запрокинув голову, вынудил сознание воспарить над землей. Поместье Ордеха, мелькнувшее внизу, выглядело как детская постройка из щепочек. Удивительно было смотреть на землю, проплывающую снизу, удивительно было наблюдать, как ее оплетает целая сложная сеть тонких и толстых полос разных оттенков серого. Так многообразны были эти оттенки, что молодому мастеру показалось, будто он смотрит на радугу, слишком изысканную для того, чтоб довольствоваться обычными цветами.

Агнар осторожно вернул сознание обратно и вовсе убрал чудесное зрение. Это оказалось не так просто – управляться с волшебным даром, – и теперь у него слегка звенело в ушах и слабость разливалась по телу, как холодное питье в жару. Отдыхая он обдумывал ситуацию.

Очевидно, чудесное зрение ему не поможет. Однако это единственный магический прием, который ему доступен. «Однако, как скоро ты сумел овладеть нежданным подарком, – подумал Агнар. – Всего день да ночь – и вот уже управляешься с этим зрением, будто всегда умёл это делать. Так может, есть еще какой-нибудь сюрприз, но пока ты не умеешь им пользоваться?» Он стал вспоминать, с чего именно началось это умение, и получилось – с желания. С огромного желания пообедать.

«А чем, интересно, желание выжить менее действенно, чем желание есть? – развеселился викинг. – Нет, конечно, голодный мужик есть хочет больше, чем жить, но это ни о чем не говорит. Сытый мужик, само собой, жить хочет больше, чем есть. Я сейчас сыт, так что самое время подумать о жизни». Поколебавшись, молодой мастер попытался выкинуть из головы все мысли и желания, как бы и вовсе перестать существовать – просто потому, что это единственный прием, который он за время пути через лес друидов освоил вполне прилично.

В этой бездне он оставил себе только одно – желание выжить в этой дикой гонке наперегонки с всесильными в белгском обществе жрецами леса, хранителями традиций и всех тайных знаний кельтского народа.

И что-то неясно забрезжило в мозгу. Он почему-то увидел себя, скачущего верхом на коне по побережью, мимо низкой кромки меловых скал – он помнил это место, потому что бывал там раньше. За ним, странно распластавшись по лошадиным гривам, неслись люди в длинных одеждах друидов. Один из них даже на скаку не выпускал из руки длинный изогнутый посох. Он протянул его вперед, странная беловатая вспышка ослепила Агнара на мгновение, и маленькая фигурка, скачущая впереди всех, полетела с седла. Не успела подняться – и на нее навалились преследователи, а все остальное заволокло неясной дымкой, впрочем, дающей явное ощущение смертельной угрозы.

Викинг вздрогнул и привстал с места. На него удивленно посмотрел кузнечный подмастерье, как раз возившийся с поленницей дров в пяти шагах, – должно быть, яму уже заканчивали закладывать, а может, заодно готовили закладку и для горна. Скандинав поспешил взять себя в руки и изобразил на лице безмятежное спокойствие. Свои проблемы, тем более чародейского порядка, он не собирался демонстрировать окружающим.

Встал, прошелся, чтоб размяться, обсудил с кузнецом лучший порядок закладки дров в яму, где из железной руды выжигалось все лишнее, рассказал о том, как это делалось у него на родине. Рассказал, конечно, не все, поскольку кое-что, считавшееся тайной его рода, счел необходимым оставить при себе. Потом они обсудили проблемы выплавки лучших сортов бронзы. Агнар все продолжал и продолжал этот разговор, ему хотелось отодвинуть тот момент, когда не останется никаких отговорок и придется все-таки решать, что означает его странное видение. А кузнец с удовольствием болтал потому, что в самом начале процесса его внимание к яме, у которой двое его помощников трудились с мехами, было почти совсем не нужно.

А когда разговор иссяк и местный мастер поспешил к своду ямы – проверять жар, – викинг направился в лес. Как-то неосознанно он привык именно там искать отдохновение от мыслей или людей, постоянно толкущихся рядом. Где еще можно отыскать свободное место и ничем не занятое время?

Привалившись к стволу дуба, он медленно опустился на землю.

Понятно, что к берегу пролива идти нельзя. Там, где в будущем поднимется приморский городок Дувр, где в его время будут причаливать целые стаи кораблей самых разных форм и размеров, его настигнет погоня. Неясно, видел ли он будущее, или же это всего лишь предостережение, но в любом случае он туда ни ногой. Незачем искушать судьбу.

В лесу было хорошо – приятный ветер пошевеливал листву, разросшаяся на прогалинах трава так и манила прилечь, аромат смолы бодрил. Агнар закрыл глаза и погрузился в странное состояние отрешенности от мира. Что-то такое происходило с его сознанием, но, как бы там ни было, оно отдыхало от всех тягот, которые духу предлагает окружающий мир. И это было сладостно.

«Что же мне делать дальше?» – подумал он.

«Смотря чего ты добиваешься», – пришел ответ.

Он был настолько ясным, что викинг в недоумении открыл глаза и огляделся. Вокруг был все тот же лес, трава оказалась немного влажной, и сидеть на ней стало неуютно. Мужчина поерзал, устраиваясь поудобнее, и снова закрыл глаза.

Сосредоточиться удалось не сразу.

«Чего я добиваюсь? Я хочу вернуться домой. А если это невозможно, то в этой жизни нужно устраиваться так, чтобы… чтобы было удобно и хорошо жить».

«Ты ведь хочешь преуспеть?»

«А кто не хочет?»

Скандинав и сам не понимал, говорит ли он с кем-то, или это его собственные мысли оформляются в ответы, такие неожиданные, что они кажутся рожденными чужим сознанием. Если это не так, то кто же это такой пронырливый сумел проникнуть в его существо, чтобы подбрасывать ему ответы? Кому это нужно?