Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – рауграф Страница 62

Настроение совсем испортилось, а поверх бумаг, что приносят на подпись, то и дело видел злобные рожи паскудной троицы, а на лице отца Габриэля – обещание возвести меня на костер.

Турнир организовали на удивление быстро. Это на что-то хорошее надо заманивать, подгонять, а то и тащить на цепи, а когда затевается дурь – от добровольных помощников отбоя не будет, все сделают и денег не попросят.

Со всего королевства созывать не стали, это долго, а нашим не терпится показать свое превосходство над местными, совместно с ними быстро выработали правила, ритуалы, приветствия, запретили грубые выражения, среди зрителей будут дамы, что придает схваткам особую прелесть и пикантность… а с моей точки зрения, присутствие женщин лишь ожесточит бои, ну да ладно, мне нужно строить железную дорогу, а турниры пусть отмирают сами.

Утром разбудили пронзительные звуки, я выглянул в окно, по двору носится по кругу разодетый в цвета королевского двора молодой герольд, дудит в серебряную трубу, а потом звонким радостным голосом орет, что все желающие приглашаются на рыцарский турнир, что состоится сразу за городскими воротами слева от дороги.

Я приехал к полудню, с турнирного поля уже слышен конский топот, глухие удары, треск переламываемых копий, лязг, а затем вроде бы чуть дрогнула земля, словно с коня упал сам сэр Растер в его толстенных доспехах.

У трибун меня встретил Куно, взволнованный, но одетый на этот раз сравнительно ярко, как же – праздник, поклонился, сказал торопливо:

– Вы не опоздали, ваша светлость! Идут первые схватки, выступают молодые и не набравшие опыта рыцари.

– Значит, – рассудил я, – смотреть пока не на что.

Он возразил:

– Но даже молодые в вашем присутствии будут драться яростнее, в надежде заслужить ваше благосклонное внимание. Так что надо бы поприсутствовать на видном месте…

Я посмотрел на трибуну, для меня самое красивое кресло с высокой спинкой, знак высшей власти, а рядом царственно сидит красавица Розамунда, в самом деле красивая, надо признать, на щеках румянец, глазки блестят, а пальцы нервно сжимают подлокотники.

– Ладно, – ответил я, – поприсутствую. Но сперва загляну к тем, кому дурь девать некуда.

Он робко улыбнулся, понимая, но не смея разделить с сюзереном столь рискованное заявление.

Турнирное поле огорожено колышками с натянутыми веревками. На веревках трепещут красные полоски ткани, а с противоположных концов еще и загончики из крепкого частокола, там рыцари одевают доспехи и вооружаются.

Правда, самые знатные разбили поблизости шатры, оруженосцы одевают их там внутри.

Завидев меня, подъехал рыцарь могучего сложения, в знакомых оранжевых, как солнце, доспехах, где панцирь постоянно меняет оттенки от ядовито-желтого до пурпурного. Золотые накладки в виде лилий, стилизованных стрел и листьев клевера украшают плечи, грудь и даже живот, шлем – настоящее произведение искусства, хотя заметно, что утяжелен, для конного турнира важна не увертливость, а мощь удара.

Он поднял забрало, появились смеющиеся глаза сэра Клавдия. Он сказал с веселой почтительностью:

– Мой лорд! Когда в заключение турнира будет групповая схватка, вы возглавите наш отряд?

Я ответил пораженно:

– Сэр Клавдий! Как не стыдно? Мы такие подвиги совершили в Турнедо! Что нам эти семечки… Впереди битва за Гандерсгейм, моя душа уже там, мчится с высоко поднятым мечом…

Он ответил весело:

– Это будет завтра, но сегодня мы тоже живем? Или как?..

– Господи, – ответил я, – я, выходит, уже не так молод, чтобы драться каждый день.

Он весело и вкусно расхохотался, гордый и хвастливый, весь как статуя из металла.

– В ваших доспехах можно идти под венец, – сказал я, – настолько прекрасны! Оружейник вложил всю душу в этот металл. Не жаль подставлять под жестокие удары?

Он захохотал еще веселее, красивый, по-мальчишечьи удалой, хотя голова на треть уже седая, по подтянутый, никакой грузности или замедленности в движениях:

– Сэр Ричард! У меня душа поет…

– Придушите, – посоветовал я. – Можно наступить на горло и песне, если не то каркает. А то прям как мальчишка…

Он весело посмотрел по сторонам:

– Здесь все мальчишки. Даже женщины! Вон как смотрят, а? И эта… рукоплещут! У меня кровь кипит…

– Кровь кипит, – сказал я, – сходите к какой-нибудь, охладите жар. Например, к леди Розамунде.

Он дернулся:

– Вы шутите? Это же ваша!

– Ну и что? – возразил я. – Она не жена, я ее не трогаю… Сходите, рекомендую! Не обижусь. Просто возьму на заметку, что если когда-то нужно будет вам что-то предъявить, то… сами понимаете, в интересах государства…

Он содрогнулся:

– Нет уж, увольте. Лучше я тоже, по вашему примеру, что-нибудь попроще. Кого-нибудь, в смысле.

Я поморщился:

– Ну что вы такой не рисковый? На турнир дури хватает, а как к чужой леди… это же риск, романтика! Когда опасно – это ж так здорово!

Он посмотрел с подозрением:

– Правда? А чего вы к служанкам?

– Так я ж отец народа, – объяснил я. – Должен быть безупречным. И к народу ближе, они это ценят. Одну по заднице шлепнешь, десять хвастаются, что с тобой спали. Вот так можно без драки и славу обрести, а самому – в библиотеку, в библиотеку…

Он удивился:

– В библиотеку? Зачем?

– А чтоб умным казаться, – объяснил я. – Правитель должен быть умным или хотя бы им казаться. И чтоб Библия на столе на видном месте.

Он подумал, почесал в затылке:

– Гм… А зачем такая слава? Ну, от служанок?

– Значит, – сказал я назидательно, – в государстве все хорошо. Я же олицетворение нации! Почему всегда, как дурак, улыбаюсь? Чтоб все видели, в Сен-Мари решены все проблемы, все хорошо, все поют. Править трудно, сэр Клавдий! Это не железом на турнире бряцать… Поэтому умные с охотой препоручают эту обязанность дуракам, а для нас трудностей не существует!

Он покосился на меня недоверчиво.

– Страсти какие… – проворчал он. – Ни за что не полез бы в майордомы!

– Думаете, – спросил я, – я добровольно? Но жизнь такая, катишься и катишься, а на тебя налипают дела, обязанности, долги, бабы, дети откуда-то берутся, кто-то морду бьет, а ты ж ничего не делал, просто жил!

Он вздохнул:

– Да, мне это знакомо… Только юные да мелкие ухаживают за знатными дамами, а мы, старые кони, понимаем, что проще со служанками. Легче расплачиваться. Хотя я не расплачиваюсь. С какой стати? Они ж все мои… Эх, сэр Ричард, теперь уже и я усомнился. Отказаться от поединка, что ли… Хотя раз уж влез в этот панцирь, то надо тряхнуть стариной.