Татьяна Зингер - Чтица Слов Страница 62

Но Иттан знал, что нечто черное ворочается в нем, затаенное глубоко под ребрами. Тьма ушел, но оставил последний дар.

К глубочайшему сожалению — разумеется, магов и детектива, — Иттан не стремился помочь в расследовании. Сквозь кисель в мозгах он фокусировался на детективе, а тот, красный донельзя, повышал и повышал голос. Ещё немного, и начал бы вопить.

— Коль вы не хотите сотрудничать мирно, придется применить силу, — пророкотал он, забрызгивая лицо Иттана слюной.

Не удалось, ибо в кабинет ворвался граф Берк-старший в сопровождении двух воинов. Отец что-то шепнул на ухо детективу Леону, помахал перед его носом бумагой с гербовой печатью — и детектив возмущенно заговорил:

— Не имеете права! Это мое дело!

Вот теперь он орал, а на шее вздулась вена.

— Уже нет, — ответил граф добродушно. — Вам выписана премия от начальника управления. Отправляйтесь домой, отдохните, побудьте с семьей. Благодарю за вашу помощь в расследовании. Дальше я разберусь сам. Или вы оспорите приказ короля?

Он запихнул лист бумаги в карман пальто Леона, и детектив, ещё с секунду посверлив графа злобным взглядом, двинулся к дверям. Воины проводили его настороженно, а когда на выход зашагали маги — и вовсе взялись за оружие. Но обошлось. Последний маг щелкнул ключом в замочке, и ошейник спал. Как и сдерживающее заклинание. Иттан поводил затекшими руками, размял шею. Выдохнул скопившийся в легких воздух.

— Охранять, — коротко приказал отец.

Воины, чеканя шаг, вышли. Дверь захлопнулась. Если раньше было душно и многолюдно, то от присутствия отца стены сдавливали. Тая нерешительно встала со скамьи, где сидела, посмотрела на графа Берка-старшего с настороженностью.

— Рассказывай, — велел отец коротко, обращаясь к Иттану и засыпая в трубку табак. — Сейчас мы или отделаемся малой кровью и спишем всё на помешательство, или ты сдохнешь в темнице, а твою девицу посадят лет на двадцать за пособничество чернокнижью.

Иттан колебался, подбирая правильные слова. Но Тая, не удержавшись, прокашлялась. Её высокий, взволнованный голосок разбивался о стекла.

— Всё началось, когда Иттану поручили исследовать лес недалеко от завесы…

Она вспоминала, сбивалась с мысли, переминалась с ногами на ногу. За время своего долгого, тяжелого рассказа ни на секунду не присела, как и отец. Тот курил трубку, заполняя вонючим дымом крохотный кабинет, заваленный бумагами и кривобокими пустующими стеллажами. Иногда Иттан перебивал Таю, чтобы пояснить детали.

Он признался в слепоте, жизни в низинах и голосах, которые не давали покоя. В том, как побывал у подводников и как посетил завесу. О соли, покрывающей земли, где обитали твари. И о Тьме, взявшем контроль над безвольным телом. О силе, дарованной порождением мира мертвых.

И о том, что именно Иттан прорвал завесу.

Отец слушал, не кивая, не мешаясь. Застыл как статуя из камня, лишь прижимая к губам трубку и отстраняя её. Но когда Иттан замолчал, граф словно ожил.

— Твоя секретарша жива. — Он покопался в объемной папке с бумагами, лежащей на столе, но разочарованно откинул её. Исписанные листы усыпали пол. — Тебя заподозрили в чернокнижье в тот день, когда ты приперся к ней в академию. Уж больно заметный след оставил после себя, видимо, очень спешил, герой-любовник. — Судя по тону, отец был бесконечно недоволен, но удержался от ругательства. — Ректор допросил секретаршу, но дельного она ничего не сообщила. Между вами якобы ничего нет, но вскоре ты заберешь её с собой. Не понимаю, с чего женщины липнут к такому, как ты? — Иттан криво усмехнулся: «Весь в тебя, папенька». — Между тем, по словам ректора, с которым я имел честь пообщаться буквально полчаса назад, черный флер разрастался и тянулся будто бы из земли. Тебя заочно уличили в запрещенном колдовстве. Но ты сам знаешь, колдовство ещё нужно доказать на совете верховных магов, а туда тебя необходимо доставить. Что невозможно без веской причины, ибо ты — мой сын и находишься под моей защитой в родовом имении. — А теперь в голосе чувствовалось неподдельное сожаление. Отец пнул башмаком папку. — Убийство, совершенное с помощью темной магии, на причастия тебя к которому есть доказательства — чуть ли не единственное веское основание. И то я, дурень старый, не должен был верить на слово. Нет тела — нет дела. Впрочем, от тебя всего можно ожидать, потому я не усомнился, что ты прикончил ту девку…

— Почему меня допрашивал не совет, а обычные маги? — Иттан сжал и разжал кулаки.

— Совет пытается обуздать темную магию, которая рвется на город из-под земли. Пока им удается. Детектив должен был задержать тебя и выведать минимальный объем информации. Глупая затея, конечно. Что удержит темного мага?

Ничего. И детектив мог бы поплатиться жизнью, если бы Тьма не исчез. Тьму не удержал бы никакой ошейник.

Точно…

— Твари собираются атаковать Янг, и тогда нам ничто не поможет.

И отец, и сын одинаково задумались. Даже морщинки, что залегли между бровей, были схожи. Тая подкралась к Иттану и встала за его спиной. Не прикасаясь. Не мешая. Но находясь за ним. Так спокойнее.

— Говоришь, соль из завесы взрывная? — Вдруг лицо отца прояснилось.

— Говорю, — подтвердил Иттан.

— Решение есть. Нужно взорвать этот ваш Затопленный город, и две проблемы разрешатся разом.

— Нет! — Вырвалось у Таи.

Но граф её даже не слушал. Он, довольный собой, заложив руки за спину, прошелся по кабинету. Бумаги шелестели под его тяжелыми шагами.

— От этого места одни проблемы, и люди там — сплошь несущие болезнь и разрушения. Если академия направит вниз парочку магов-добровольцев, и те сожгут низины, то твари не выберутся наружу. Город попросту взорвется изнутри. Верхний Янг не должен пострадать, — размышлял он вслух, прикусывая губу. — Разве что небольшое землетрясение. Или нет? Нужно уточнить у магов.

— Иттан… — Его плеча коснулась ледяная — холод чувствовался через рубашку — ручка. — Пожалуйста, уговори его… ради меня…

Но Иттан, словно завороженный, не мог отвести взгляда от отца. А следом, подумав, покачал головой.

— Он прав. Или мы уничтожим Затопленный город, или погибнут все.

— А если взорвем — умрут те, кто внизу. — Её голос был тверд, но губы тряслись, а в глазах застыли слезы. — Ты ценишь верхних больше, чем нас? По-твоему, они лучше?

Не дождавшись ответа, но, видимо, усмотрев в его глазах нечто очевидное, Тая развернулась на пятках. Выскочила наружу, рявкнув на воинов, чтобы расступились. Иттан было направился за ней, но отец свистнул в два пальца, и воины встали живой преградой у двери.