Эрик Эддисон - Змей Уроборос Страница 62

Небольшая потеря, но она навлекла на нас великое и ужасное несчастье. Ибо весной следующего года из многоводной Ведьмландии приплыл Горис IV с огромной армией, и открыто обвинил нас в смерти Гориса III, назвав нас убийцами и негодяями: мы были мирным народом и не совершили бы таких черных дел за все богатство Чертландии. Той ночью мы все, за исключением часовых на стенах, с чистой совестью спали в своих кроватях. Они напали на нас, схватили принцев и всех наших людей, и перед нашими глазами жестоко умертвили их. Моя леди мать, увидев это, потеряла сознание и немедленно умерла. И приказал Король сжечь весь наш дом, и сам лично разломал священные алтари Богов, и осквернил посвященные им храмы. А мне, которая была так молода и приятна на вид, предложил он выбор: идти с ним и стать его рабыней, или спрыгнуть с Края и разбиться вдребезги. Но боги, которые помогают правым и наказывают неправых, замедлили мое падение и привели сюда, защитив от холода и диких зверей, и даровали вечно-юную жизнь здесь, на границе между мертвыми и живыми.

И наслали Боги на Моруну огонь своего гнева, и превратили в безжизненную пустыню, и больше ни человек ни зверь не мог пересечь ее, ибо была она свидетелем злых дел Короля Гориса; и сделали ее боги такой же безлюдной, каким сделал Горис наш маленький замок и местность вокруг. И подняли они лицо земли высоко в воздух, туда, где живут одни морозы, и ныне утесы Омпреннской Грани, с которых вы спустились, в десять раз выше чем при Горисе III. Вот так погибли цветы Моруны, погибли весна и лето, погибло и счастье моей жизни.

Королева замолчала, и Лорд Джусс, пораженный до глубины души, не стал нарушать молчание.

— Судите сами, — сказала она, — действительно ли ваши враги — мои враги. Не скрыто от меня, милорд, что вы считаете меня почти бесчувственным другом и ни в коем случае не помощником в вашем предприятии. Тем не менее с того времени, как вы здесь, я не перестаю искать и вопрошать, и послала своих ласточек на запад, восток, юг и север в поисках известий о том, кого вы назвали. Они летают очень быстро и даже могут обогнать крылатую мысль в обычном мире; но они вернулись ко мне на усталых крыльях без малейших новостей о вашем великом родиче.

Посмотрел в ее глаза Джусс и увидел, что они полны слез. Сама правда глядел из ее ангельских глаз. — О Королева, — крикнул он, — не для чего вашим маленьким миньонам обыскивать весь мир. Мой брат здесь, в Коштра Белорн.

Она покачала головой, заговорила и сказала: — Клянусь вам, вот уже две сотни лет никто из смертных не приходил в Коштра Белорн.

Но опять сказал Джусс: — Мой брат здесь, в Коштра Белорн. Я собственными глазами видел его в первую же ночь, окруженного огнями. И его держат пленником в медной башне на вершине горы.

— Здесь нет никаких гор, — сказала она, — кроме той, в чреве которой мы живем.

— И тем не менее я видел своего брата, — сказал Джусс, — под белыми лучами полной луны.

— Здесь нет никакой луны, — возразила Королева.

И тогда Лорд Джусс во всех подробностях пересказал ей своё видение, посетившее его той ночью. Королева серьёзно выслушала, и, когда он закончил, слегка содрогнулась и сказала: — Эта загадка, милорд, выше моего разумения.

Она немного помолчала. Потом опять заговорила, приглушенным голосом, как если бы сами слова и дыхание могли привести к ужасным последствиям: — Возьмем вредоносного посланника Короля Гориса XII. Всегда так было, что когда умирает один из этого дома, немедленно появляется другой, в одном и том же месте. И даже смерть не ослабляет этот дом Ведьмландии, но, как срезанный одуванчик, он расцветает заново и становится еще сильнее. Ты знаешь почему?

— Нет, — ответил он.

— Благословенные Боги, — еще тише сказала она, — посвятили меня во множество тайн, о которых сыны человеческие не знают ничего. Взгляните на эту. Есть только Один Горис. И небеса, движение которых напрасно пытается понять наш слабый разум, постановили, что каждый раз, когда этот жестокий и злой Один умирает, от меча или от старости, его душа отделяется от него и вселяется в новое тело, молодое и здоровое, и живет новой жизнью, угнетая и подавляя мир, пока это тело, в свою очередь, не умирает, и тогда опять переселяется; и таким образом живет вечно.

— О Королева Софонисба, — сказал Джусс, — в твоих словах слышится мудрость выше человеческой… Великую тайну открыла ты мне, ибо прежде я видел только малую часть ее, но даже не догадывался о главном. Вот почему, владея тайной вечной жизни, этот Король носит на своем большом пальце змея Уробороса, коего древние философы признали символом вечности, ибо конец его всегда там, где начало, и начало прилегает к концу.

— Теперь ты понял, милорд, с какими тайнами столкнулся, — сказала она. — Но я не забыла о твоем сокровенном желании: освободить того (только не называйте имени!), ради которого вы вопрошаете меня. Утешься, о Джусс, ибо вижу я в ночи несколько лучей света. Не спрашивайте меня больше ни о чем, пока я не проведу расследование, даже если оно докажет, что это лживый рассвет. Но если получится так, как я думаю, этот рассвет превратится в светлый день.

XIV. ОЗЕРО РАВАРИ

НА следующий день Королева пришла к Лорду Джуссу и Лорду Брандох Даха, и повела их, а также прислуживавшего им Миварша Фаза, с собой через луга и по проходу, очень похожему на тот, по которому они вошли в гору, но ведшему вниз. — Вы, конечно, поражаетесь, — сказал она, — видя дневной свет в сердце горы. Тем не менее это не что иное, как тайное творение Природы. Ибо лучи солнца, ударяясь в Коштра Белорн, тонут в снегу, как в воде, пробегают тайными проходами по толще камня и освещают ту пустоту в горе, где мы живем. Эти же проходы, сотворенными великими богами, дают нам возможность дышать свежим воздухом. И как снаружи за многоцветным днем следует закат, за закатом ночь, освещенная луной или совершенно темная, а за ней снова рассвет и светлый день, так и у нас, в горе, чередуются свет и тьма.

Так они шли, все ниже и ниже, много часов, пока неожиданно не вышли наружу, под ослепительный свет солнца. И оказалось, что стоят они на песчаном берегу, белом и чистом, и простирается перед ними обширное сапфировое озеро, усеянное маленькими скалистыми островками, поросшими деревьями и цветами. Многоруким было это озеро, стремилось оно вырваться из извилистых берегов и добраться до тайных отмелей за мысами, к подножию гор, державших его в своей утробе; кое-где берег его зеленел деревьями или роскошными цветами, но кое-где из воды выступали голые камни или высокие зубчатые утесы, посылавшие водяную пыль в озеро под собой. Был полдень, дул свежий ветер, по небу проносились облака, отбрасывая тени на кристально чистую воду. Над озером кружили белые птицы, и время от времени, как вспышка лазурного пламени, проносился зимородок. На запад от них с отрога Коштра Белорн сбегала долина, заросшая соснами, между которыми виднелись примулы. Долина заканчивалась мысом с песчаным пляжем. На севере стояли две высокие горы, которые, как стражники, стерегли узкую долину, ведшую к Вратам Зимиамвии. Теперь казались они намного больше, чем тогда, когда Демоны впервые увидели их, ибо только с расстояния в шесть-семь миль стало ясно, что возвышаются они над озером не меньше, чем на шестнадцать тысяч футов. Воистину великолепное зрелище открылось перед людьми: Коштра Пиврарха, как орлица, раскинула над миром свои крылья, а Коштра Белорн, как спящая богиня, казалась утренней звездой, висевшей в высоком небе. Удивительно ярко сияли их снега под лучами летнего сонца, но призрачно и нереально было смотреть на них через дрожащий жаркий воздух. Оливковые деревья, серые, с нежным силуэтом, похожие на овеществленный туман, росли в нижних долинах; склоны заполняли дубы, березы и другие лесные деревья; теплые впадины опоясывали розовые рододендроны, стремившиеся вверх, к моренам над более низкими ледниками и к самому началу снегов.