Генри Каттнер - Источник миров Страница 62

Она кивнула, тряхнув кудрями. Осторожно обойдя мерцающее стеклянное дерево, Лотта остановилась перед молочно-белым яйцом, которое даровало нам временное спасение.

— У меня сохранились какие-то смутные воспоминания, — сказала она. — Вспышка света — я очнулась и стала собой, но у меня осталось ощущение, что я была какой-то девушкой по имени Топаз, — она нахмурилась. — Может быть, я что-нибудь пойму, если осмотрю твой проектор, Ира? Белем? Кто ты теперь? — она испуганно посмотрела на его лицо.

— Я Белем, — ответил механдроид. — Ты понимаешь, как ты вышла из состояния Топаз и стала сама собой? Здесь, на временной оси, тела спящих рассыпались в прах, и разум их смешался с разумом их физических двойников, и как это случилось, неизвестно. Почему разум мой, Пайнтера, Топаз стали доминирующими, а разум Кортленда поглотил разум своего нового хозяина, тоже неизвестно. — Он замолчал.

В этот момент Топаз — доктор Эссен — наклонилась к молочно-белому яйцу, взяла его обеими руками, подняла его высоко вверх и изо всех сил швырнула на каменный пол. Конечно, это была Топаз, ибо доктор Эссен, Лотта Эссен, не была способна на такое.

Огненный шар вокруг нас стал рваться на куски. Солдаты с криками рванулись вперед. Белые огненные копья пронзали нашу завесу и высекали огонь из каменных стен пещеры. Топаз радостно захохотала, и тогда двинулся Белем. Он упал на колени возле разбитого яйца, свет которого постепенно угасал, руки его ощупали разбитый шар, и все тело его начало светиться. Огненный шар вокруг нас стал быстро восстанавливаться. Разорванные куски пламени соединились, и защитный слой снова стал крепким и непроницаемым.

Я ощутил чудовищную энергию, которую излучал разум и тело механдроида. Даже воздух внутри шатра слегка колебался. Белем использовал себя, чтобы вновь создать защитную оболочку. Все тело его содрогалось под напором страшной энергии. Пайнтер, забытый всеми в страшной суматохе, внезапно зашевелился, и я видел, как он сделал шаг вперед, затем другой. Лицо его слегка оживилось. Разум Белема потерял контроль над Пайнтером, и тот вышел из состояния гипноза. Из-за тонкой огненной завесы, которая была нашей единственной надеждой, доносились крики солдат. И тут я услышал повелительный голос — голос офицера.

— Топаз! — кричал он. — Останови механдроида!

Ее ответ подтвердил то, что уже было и так ясно, она была их орудием. Она никогда не превращалась в Лотту Эссен. Вероятно, их машины прочли в ее мозгу всю правду и сделали ее инструментом в своих руках. Она до сих пор оставалась их самым опасным орудием и еще не была обезврежена.

Я услышал ее звонкий смех, когда раздался крик офицера, и повернулся как раз вовремя, чтобы заметить, что она достала из складок платья миниатюрную копию парализатора, который Пайнтер пытался использовать против меня. Это было оружие, а не игрушка. Я видел, как палец Топаз медленно нажимает на спусковой крючок, готовясь послать парализующее излучение в Белема. Механдроид ничего не видел и не слышал. Он сконцентрировал все свои силы на том, чтобы поддерживать силовое поле активным. Сейчас все зависело от меня.

Я толкнул Топаз, и парализующее облако пролетело мимо Белема. Топаз свирепо посмотрела на меня и снова направила оружие на Белема, но я успел перехватить ее руку. Топаз оказалась неожиданно сильной. Она извивалась, как змея, стараясь вырваться. Но была не только Топаз. Я ничего не мог поделать с Пайнтером, который уже почти полностью пришел в себя и теперь медленно тянул руку к поясу, где у него висел пистолет. Топаз боролась со мной и теперь старалась направить дуло на меня. Защитный барьер вокруг нас снова стал рваться на куски. Силы Белема были явно на пределе.

Я лихорадочно пытался найти выход из создавшегося положения. В первую очередь мне надо было обезвредить Пайнтера. Я даже думал, не загипнотизировать ли мне его, но это умение не входило в число моих способностей. Мой взгляд упал на маленькое стеклянное дерево. У его основания была кнопка, которую тысячу лет назад нажимал Де Калб. После трех неудачных попыток я смог дотянуться до нее носком ботинка. Топаз сражалась со мной так яростно, что я едва удерживался на ногах, но вот ветви дерева вспыхнули, началось медленное движение.

— Пайнтер! — крикнул я. — Смотри! Смотри!

Он еще не полностью вышел из-под гипноза и послушался моего приказа. Он повернулся, увидел движущиеся ветви, сделал гримасу и отвернулся.

Я схватил Топаз и, грубо повернув ее, заставил посмотреть на дерево.

— Смотри, Пайнтер! — кричал я. — Смотри, Топаз!

Я успел заметить, как он повернулся и стал смотреть на колдовское кружение, не будучи в силах отвести взгляд. Он стоял, и вскоре разум угас на его лице, а руки опустились. Топаз тоже прекратила борьбу и смотрела на дерево. Они оба были загипнотизированы. Пайнтер заговорил сонным голосом:

— Кортленд, это ты?.. Де Калб! Что случилось?

— Муррей, — позвал я его осторожно, я знал, что это может быть обман, но вполне возможно, что под гипнозом проснулся разум Муррея. Белем судорожно вздохнул, и тело его обмякло. Силовое поле заколебалось и исчезло, оголив нас перед солдатами, которые теперь изумленно смотрели на нас. Они искали взгляд Пайнтера, но встретили взгляд Муррея.

— Стойте! — рявкнул он им. — Стойте!

В смятении они подались назад. Пока они подчинились. Ведь они думали, что он Пайнтер, но так ли это?

Он повернулся ко мне и прошептал:

— Кортленд, что случилось? Я спал? Мне снилось, что я — Пайнтер.

Среди солдат начался шум. Они что-то говорили офицеру. Момент был критический. Пайнтер-Муррей повернулся к ним.

— Стойте! — снова крикнул он. — Ждите приказа! Это помогло на время, но они не будут ждать долго. Приказ бросить оружие немедленно превратит их нерешительность в неподчинение.

Но все решилось неожиданно просто. Серый свет замигал вокруг нас, исчез, снова появился. Послышалось жужжание. Свет все сгущался, и в сером тумане солдаты исчезли, как привидения…

Белем с трудом поднял голову.

— Теперь мы все здесь, — сказал он. — Пайнтер-Муррей, Кортленд… и… доктор Лотта Эссен… Белем — Де Калб.

Только после этого я повернулся. Стоя на коленях возле своего аппарата, Топаз вращала ручки управления. «Да нет, не Топаз», — подумал я. Лицо было ее и тело тоже, но когда она пристально посмотрела на меня и улыбнулась, я узнал серые глаза Лотты Эссен. Гипноз освободил ее, как освободил Муррея, из тюрьмы чужого разума, чужого тела.

— Сейчас я присоединюсь к вам, — сказал Белем и стал смотреть на вращающееся дерево.