Мария Семенова - Викинги (сборник) Страница 63

Эпоха викингов отличалась ещё и тем, что и в Скандинавии, и на Руси общество не успело закоснеть в сословных предрассудках: не существовало непреодолимых преград к тому, чтобы подняться «из грязи в князи», – были бы руки да умная голова на плечах. Совсем не случайно летописная легенда делает знаменитого князя Владимира, официально крестившего Русь, «рабичичем» – сыном рабыни! Бывали «проблемы» с происхождением и у конунгов Севера…

Об этом следует помнить, рассуждая о положении рабов в древней Скандинавии. И там, и на Руси талантливый, деятельный невольник мог не только обрести свободу, но и стать предводителем. Вот только одна такая история, почерпнутая из древнего сказания.

История раба Тунни

«Эгиль, сын Ауна Старого, был конунгом в Швеции после своего отца. Тунни звался его раб, который был раньше хранителем сокровищ Ауна Старого. Когда Аун умер, Тунни закопал в землю много сокровищ. А когда Эгиль стал конунгом, он заставил Тунни работать с другими рабами. Тому это очень не понравилось, и он убежал, а с ним много рабов. Они отрыли сокровища, которые Тунни закопал в землю, и тот раздал их своим людям, и они выбрали его своим вождём. К нему стекалось много отребья. Они скрывались в лесах, иногда совершали набеги, грабили людей и убивали. Эгиль конунг узнал об этом и отправился со своим войском искать их. Однажды, когда он расположился где-то на ночлег, нагрянул Тунни со своими людьми и перебил много народу у конунга. Когда Эгиль конунг понял, что происходит, он стал обороняться, подняв свой стяг, но многие из его людей бежали. Тунни и его люди наступали храбро. Тут Эгиль понял, что ему ничего не остаётся, кроме как бежать. Тунни и его люди преследовали бегущих до ближайшего леса…

Всё захваченное добро Тунни раздавал своим людям. Поэтому его любили и к нему шли. Эгиль конунг собрал войско и пошёл против Тунни. Они сразились, и Тунни одержал верх, а Эгиль бежал и потерял много людей. Эгиль конунг и Тунни бились восемь раз, и во всех этих битвах Тунни одерживал верх. После этого Эгиль конунг бежал из своей страны . Он направился в Данию, к Фроди Смелому. Он обещал Фроди конунгу дань со шведов за помощь. Фроди дал ему войско и своих витязей. Эгиль конунг направился в Швецию, и, когда Тунни узнал об этом, он двинулся со своими войсками ему навстречу. Битва была жаркой. Тунни пал, и Эгиль конунг снова стал править страной…»

Сказание приводит и слова песнотворца, описавшего эти события следующей строфой:

ГосударьОт гнёта ТунниСлавный, бежалВ чужие земли…

Вот такой раб , едва не выживший конунга из наследных владений. Способный полководец, отважный в битвах и щедрый со своими людьми – качества, которыми сказания неизменно наделяют «настоящих» вождей!

Легко, однако, заметить, что сказание описывает Тунни без особой симпатии. Карьеру свою он начинает с воровства, и это при том, что воров викинги за людей не считали. С их точки зрения, не стыдно и даже весьма почётно было взять добычу в бою (сравним с русской поговоркой: «что с бою взято, то свято»), но уворовать тайком – несовместимо с понятиями о чести. Тем более – у хозяина, который тебе доверяет! Не случайно и «отребье», которое стекается к Тунни.

Красивый и некрасивый

Сказание ничего не говорит о внешности предводителя восставших. Но, если перелистать древние тексты, выискивая описания рабов, можно убедиться, что почти все подобные персонажи потрясающе некрасивы. Вот, например, как выглядел Трэль – самый первый раб:

Он тёмен лицом был…Кожа в морщинахБыла на руках,Узловаты суставы,Толстые пальцыИ длинные пятки,Был он сутулИ лицом безобразен…

Под стать Трэлю и его подруга по имени Тир, что значит «Рабыня». Вот как она выглядела:

Дева пришла —С кривыми ногами,Грязь на подошвах,Загар на руках,Нос приплюснут…

У древних скандинавов были вполне определённые понятия о красоте. Викинги считали красивыми рослых, хорошо сложенных, могучих людей, желательно светлоглазых, со светлой кожей и густыми светлыми волосами. Темноволосые, тёмноглазые, смуглые нравились меньше. Славянской «красной девице» у скандинавов соответствовала «белоснежная дева». Одно растение светлой окраски миф называет «столь белоснежным, что равняют его с ресницами Бальдра»; Бальдр же считался самым совершенным (в том числе и телесно) из скандинавских Богов.

Между тем учёным хорошо известно, что в скандинавских, и не только скандинавских, легендах внешность персонажа есть прямое отражение его моральных достоинств. Более того: если герой или героиня предания, претендующего на реализм, наделены неоспоримой физической красотой, но оказываются злодеями (всякое ведь в жизни бывает!), сказитель обязательно вставит в описание красавца или красавицы какие-нибудь «воровские глаза». И наоборот. Если речь идёт о людях смелых и справедливых, сказитель непременно добавит: они были очень красивы, и он, и она. Хотя, может быть, только что говорилось, что у неё были «некрасивые» чёрные волосы, а у него – уродливый шрам на лице.

Вот пример.

Этот норвежский конунг, живший в XII веке, с детства рос хромым и горбатым. «Он был мал ростом и с трудом мог ходить один. Одна нога у него была сухая, а плечи и грудь скрючены». Конунга так и звали – Инги Кривая Спина. Тем не менее, «он был приветлив и обходителен с друзьями, щедр на деньги и в управлении страной охотно слушался своих советников. Народ его любил…» Когда же воинов конунга окружили враги и сделалось ясно, что эта битва станет последней, друзья начали уговаривать Инги сесть на коня и скакать прочь, спасая свою жизнь.

– И не подумаю, – ответил им конунг. – Много дал я сражений, но ещё ни разу не бегал из боя, не побегу и теперь…

Было ему тогда всего двадцать пять лет. Инги действительно остался среди своих людей и пал под боевым знаменем, как и полагалось вождю. И что же? «Инги конунг был очень красив лицом. У него были светло-русые волосы, несколько жидкие, но зато кудрявые…» – вот каким запомнился людям этот изувеченный болезнями человек. Он прожил достойную жизнь, был хорошим правителем и в последнем бою храбро принял смерть. следовательно , он был красив!

Так вот, нетрудно убедиться, что рабы в скандинавских сказаниях некрасивы «как класс». В том числе и легендарный Трэль. А ведь по нашим понятиям это вполне положительный парень: он трудится не покладая рук, приветлив с родителями и невестой и не то что не совершает злодейств – худого слова никому не говорит.

Значит, статус невольника сам по себе подразумевал, с точки зрения викингов, незавидные моральные качества.

Почему?

«Мёртвые сраму не имут…»

Что бы ни говорила древняя «Песнь о Риге» о происхождении класса рабов, науке совершенно точно известно, что самыми первыми рабами были пленники , взятые на войне.

Плен с незапамятных времён – величайший позор для воина. Даже в наше «просвещённое» время пустить последнюю пулю себе в лоб считается более достойным выходом из положения, чем поднять руки, бросить оружие и сдаться. Хотя, казалось бы, сохранив жизнь, впоследствии можно будет бежать или ещё как-то навредить врагам, тогда как убитый – он убитый и есть. Так нет же, попадать в плен почему-то нельзя . И, в общем, даже не потому, что враги начнут издеваться, выпытывать военные тайны, отправят в концлагерь. Нельзя – и всё тут! Позор! Причём позор почти несмываемый. Все мы это откуда-то «знаем», но многие ли спрашивали себя, почему ?

Между тем учёные пишут: всё, что так или иначе стало для нас моральными нормами , в древности имело силу религиозных запретов и предписаний. Примеров тут можно привести великое множество. Почему нельзя оставлять без ухода могилы умерших родственников? Для нас это просто «нехорошо», а наш далёкий предок был ещё и убеждён, что, прояви он преступное небрежение, отлетевшие души могут обидеться и лишить его своего покровительства… Точно так же обстоит дело и с пленом.

Во многих древних религиях на определённом этапе их развития прослеживалась мысль: на том свете духу умершего будет оказан приём, соответствующий его земным достижениям на момент кончины. Если человек скончался правителем, он и «там» займёт подобающее место. А если он умер рабом, он и в загробной жизни окажется у кого-нибудь в услужении. И, уж конечно, при последующем воплощении не стоит надеяться на приличную участь.

А ведь у пленника, схваченного на поле битвы, были все шансы оказаться проданным в рабство и кончить свои дни в неволе, если только богатые родичи не успевали выкупить его на свободу. Кроме того, пленника могли принести в жертву чужим Богам, даровавшим победу, или просто убить под горячую руку, и это опять-таки была бы смерть в неволе. Что, как мы только что видели, означало весьма незавидное посмертие и дальнейшую деградацию души. Кому же хочется погубить собственную душу? Вот и предпочитали воины кончить жизнь «почётным» самоубийством, до последнего оставаясь свободными…