Николай Ярославцев - Преднозначение Страница 63

-А вдруг опять не утерплю? – Прошептала она и отвела взгляд в сторону. – Сил нет, до чего изголодалась.

Натянула на себя рубаху и кинулась к ручью. Вернулась с порозовевшим лицом и повеселевшими глазами. А на холстине ее ждала их незатейливая еда. Пока урча и постанывая от удовольствия глотала мясо кусок за куском, он перетягивал ее ступни. И не утерпев, коснулся колена и перебрался к бедру. Перестав есть, она наклонив голову, следила за его рукой, забыв совсем, что так и не успела надеть портки. Но рука неожиданно остановилась, так и не добравшись до тайного.

С трудом сдержала вздох разочарования.

-Пора, Ладушка. – Повторил он снова, - Сидим здесь, а беда навстречу торопится. Бэр наш затемно, устав ждать, ушел.

-Тогда уж лучше здесь ее ждать, чем к ней бежать. – Без всякой надежды невнятно проговорила, дожевывая остатки мяса. И попросила. – Отвернись, Радо, я в портки залезу.

-А вот и не отвернусь – Улыбнулся он, подразнивая ее. – так лезь.

-Уж и без того высмотрел, что было. А нет, так потом досмотришь. Ответила она и стыдливо потупила глаза. – Не завтра придем.

И вытянула руки ему навстречу, подставляя ему себя. И, устроившись на руках, проворковала.

-Ничего не утаю, не скрою. Все, что есть твое будет.

И заскользила губами по щеке.

-Не дразни. Брошу, Лада. – Взмолился он. – Тогда нам и вовсе не дойти. Или сама не видишь, через силу креплюсь?

Зашлась в счастливом смехе, откинулась спиной на руках и заглянула в глаза. А в них хмель бродит. Без вина пьяный. И удовлетворенно кивнула головой.

-Так тебе и надо. А мне, думаешь, легко было?

Не сказала. Только подумала, надеясь, что и так услышит.

А он уже торопился от ольхи, неся свою невесомую ношу. А Влада, глядя в сторону их убежища, не переставая шептала.

-Спасибо тебе, мать – ольха. Все, что сказала тебе, все исполню. Сын – Ольх. Дочь будет – Ольхой, Ольгой назову.

Радогор же уже не шел, бежал, легко, и почти не касаясь земли. И лицо, видела княжна, с каждым шагом каменеет. А глаза наливались зимней стужей.

-Притомишься, Радо. – Прошептала она ему на ухо, проклиная, на чем свет стоит себя и свое бесстыдное тело. – Пусти меня, ногами пойду.

Его тревога передалась и ей.

Но он промолчал, словно не слыша ее слов. Побелевшие губы выплевывали непонятные слова, а пальцы под ее телом сплетались в узлы. И лоб его начал быстро покрываться испариной, которая тут же белела и скатывалась льдинками по лицу на ее грудь и плечи.

-Пересидели! – Услышала она его голос.

Не останавливаясь и не разжимая рук, вытянул шею, свел брови к переносице и изо рта вырвался грозный рев матерого бэра.

«И сам лицом стал похож на того бэра». – Подумала она, и от непонятного страха вжалась в его плечо.

Новый рык раскатился над лесом.

Почти сразу же услышала ответный рев. Затем еще один, и еще… 

А Радогор не бежал, летел, как стрела, выпущенная из его рогового лука.

-Сожми оберег в руке, княжна.  Только крепче сожми, чтобы не выронить, не выпустить.

Из леса, догоняя их, вынесся Ягодка. И не Ягодка. Не узнать его. Свирепый могучий бэр с оскаленной мордой, готовый к смертельной схватке. А со всех сторон их окружали еще десятки бэрьих глаз.

Не останавливаясь, Радогор перебросил ее на спину бэра. И что – то проворчал по бэрьи, коротко, но властно. И скрылся между деревьев. Ягодка был уязвлен, но спорить уже было не с кем. Послушно остановился, скосил на не сердитый взгляд, потоптался на месте и боком, косолопя, свернул в сторону. Его приятели, откликнувшиеся на зов Радогора, потянулись за ним, держась поодаль.

-Кто ты, враг мой?

От напряжения глаза Радогора затянула багровая пелена. А сквозь пелену, ему показалось, что видит то же лицо, или оскаленную морду свирепого зверя, что и ночью между угольев и пепла костра. Те же закрученные бычьи рога, те же горящие красные глаза и кабаньи клыки. А дальше уж совсем дико. Могучее человеческое тело с неохватной грудью. Длинные когтистые лапы на зверином туловище. И крылья. Несется по воздух навстречу ему. Отталкиваясь от облаков могучими лапами и молотя крыльями.

-Я тот, чей меч ты носишь не по праву.

-По праву силы в честном бою взял этот меч старый волхв Вран. А от него перешел ко мне. Назови свое имя, чтобы знать с кем в бою доведется столкнуться.

Глаза в красном мареве земли не видят.

-Что имя? Звук пустой… Сказал, и ветром унесло. И знал ли я его сам, рожденный в древнем огне? Дело помнится, а имя?

Взмах гигантских крыльев перенес чудовище через реку. Оттолкнулся без задержки и он уже над лесом.

-Когда –то, когда я владел этим мечом, люди внимали моим словам, как богу. Неисчислимым тьмами приносили они себя в жертву на алтарях, которые посвящали мне. Стонала земля, когда гнали они стада, чтобы вымолить мою милость. Но завладели мечом мои недруги и исчезло мое имя из людской памяти.

Намолчался, говорит без умолку. Спешит, торопится, слова глотает. Уж не речь людская, рев звериный.

-И расколет меч снова этот мир и перемешает все народы, и тогда вспомнят мое имя. И содрогнутся в ужасе миры…

Веселый дядя, нечего сказать!

Не зря прятал дедко Вран меч под дубовой домовиной. И тот поединщик с умыслом расплатился с ним мечом. Знать угадали его тайную силу. А он, в который уж раз пожалел, поторопился явить его свету, чтобы этот рогатый увидел. А уродина каких поискать.

Услышал. И обиделся. А чтобы он такого сказал?

-Я не всегда таким был. Таким меня сделала людская молва.

Обида прямо таки клокочет у зверя в груди и жаром выплескивается на лес, на землю.

-Таким видели меня люди в своих черных снах, когда проходил я через их земли со своим войском, смертью открывая пути к обновлению мира. Ведь только тогда рождается новое и совершенное, когда умирает старое, никчемное.

Так и сыплет словами, приближаясь к нему гигантскими прыжками.

-Волчья стая?

-Право вожака!

-Но и вожак дряхлеет…

-Я всегда был молод, пока моя рука сжимала этот меч. И теперь я его нашел. Он вернет мне мое тело вместе с прежней силой.

-Куда тебе больше?

Нестерпимо горячий воздух сжигает заживо. Дышать было почти невозможно. Губы полопались от жара и кровь запеклась на них. Но он бежал все ускоряя свой бег, чтобы опередить уродливое и грозное существо.

-Никогда бы не поверил, что простой меч способен на такое.

-Ты не знаешь, человек, что это за меч!

-Скажешь тоже. Выковал кузнец из небесного металла. А потом ему отрубили руки, чтобы не сотворил другого.

Чудище аж от гнева задохнулось.

-Я, я творец этого меча. Я нашел этот небесный камень. Я калил его в первородном пламени матери – земли в те времена, когда она в корчах и муках, стенаниях и плаче исторгала из себя горы, заполняла слезами моря и озера. А затем распустил, раскаленный до бела, камень на мягкие податливые нити и заплел их в косы. И мял их в своих руках, вытягивая в полосу. И снова бросал в огонь и мял, мял. Руки обуглились до костей, а я мял, не уставая. А потом стучал молотом. И так продолжалось много лет. А после того, как лезвие было готово, кровь многих жертв напитала его на моем алтаре. Ты и сейчас можешь увидеть, как струится она чуть заметными ручейками по клинку.