Кристофер Банч - Король-Демон Страница 63

— Когда оно начнет действовать? — спросила Амиэль, слегка нервничая.

— Вы это сразу почувствуете, — решительно заявила Синаит. — Могу сказать определенно: бояться вам нечего. Я воспользовалась только натуральными природными средствами.

— То же самое можно сказать про дурман и бледную поганку, — пробормотала Амиэль, все же несколько успокаиваясь.

— Желаю вам хорошо повеселиться, — поклонившись, произнесла на прощание Синаит.

Готов поклясться, она хотела добавить «дети мои», но вовремя сдержалась.

— Ну вот, все готово, — радостно произнесла Маран. — Подождите, а что мы наденем? У меня не было времени подумать насчет костюмов.

Подойдя к окну, я распахнул ставни. В кои-то веки чародеи смогли правильно предсказать погоду. Я ощутил нежное дуновение теплого весеннего ветерка, тянущего с реки. Мне показалось, я даже уловил запах моря, начинающегося в нескольких милях к северу, готового вот-вот пробудиться от ласкового прикосновения Джакини.

Маран и Амиэль переглянулись.

— Пошли, — сказала моя жена, — пошарим в моем гардеробе. Дамастес, встречаемся внизу через два часа.

Одевайся со вкусом, ибо мы сегодня ночью разрядимся в павлинов.

Я послушно кивнул. Сегодняшний праздник всецело принадлежал Маран.

Я остановил свой выбор на просторной шелковой тунике темно-синего цвета, черных рейтузах и сапогах до колен. Памятуя о том, как изменчива никейская погода, я захватил плащ, с помощью магии сделанный водонепроницаемым. Несмотря на заверения Синаит, что в этом не будет никакой необходимости, я надел простую черную маску. Зайдя в оружейную комнату, я подумал с минуту, а затем все же решил, что сегодня ночью мне можно будет забыть об опасности. Я попытался вспомнить, сколько раз за последние несколько лет выходил из дома безоружным, но тотчас же поспешил прогнать эту грустную мысль.

Всего через несколько минут после назначенного срока женщины спустились вниз. Обе были одеты очень просто. Амиэль выбрала бледно-лиловое шелковое платье с лифом на пуговицах. Оно было без бретелек, к тому же Амиэль расстегнула две верхние пуговицы, и поэтому, как платье держалось на ней, едва прикрывая гордо торчащую вперед грудь, оставалось выше моего понимания. Ноги Амиэль украшали сандалии с кожаными ремешками, оплетающими икры. Ткань платья была очень тонкой, и мне были видны подкрашенные помадой соски. Шею Амиэль повязала шелковым платком, а лицо закрыла простой маской.

Маран надела красную вязаную юбку, облегающую ее тело от пояса до щиколоток словно чехол. Через левое плечо был переброшен треугольный кусок материи такого же цвета, схваченный на талии золотой пряжкой. Правое плечо и ключица оставались открытыми. На ногах у Маран были сандалии без каблука; завершала ее наряд красная маска, украшенная перьями. У обеих женщин через руки были переброшены плащи.

— По-моему, мы выглядим просто бесподобно, — заявила Амиэль. — Самая прекрасная троица во всей Никее. — Внезапно ее настроение изменилось, и на лицо набежало облачко грусти. — Жаль, что, когда нас было четверо, мы почти никуда не выходили вместе, правда? Быть может... — Спохватившись, она тряхнула головой. — Прошу прощения, я несу чушь, да? Нам больше никого не нужно.

— Да, — тихим серьезным голосом произнесла Маран. — Не нужно.

Мы отправились на праздник.

Весь берег реки был заполнен смеющимися, пьющими, едящими людьми. Кто-то был в карнавальных костюмах, но большинство — нет. Нам особенно понравились мужчина и женщина, одетые в рясы с капюшонами, изображающие демонов. Должно быть, им потребовался целый год, чтобы сшить эти наряды, после чего они заплатили кругленькую сумму чародею, оживившему костюмы. Вместо зловещих, уродливых рыл у них под низко опущенными капюшонами блестели зеркала, но прохожие, заглядывавшие в них, видели свои лица, причудливо искаженные в страшные, злобные физиономии.

Мы направились в квартал художников, где праздник отмечался особенно рьяно.

Оркестр из десяти музыкантов с жаром исполнял песню, бывшую у всех на слуху целый год. Перед каждым музыкантом стояла большая кружка, но вместо денег там было налито вино, и всем прохожим предлагалось добавить туда часть своей выпивки. Представив себе, какой должна быть на вкус эта постоянно меняющаяся адская смесь, я сморщился от отвращения.

Рядом с музыкантами кружились десятка два танцоров. Время от времени один из них срывал с себя какой-нибудь предмет одежды. Кое-кто уже успел раздеться донага.

— Что они будут делать минут через двадцать? — полюбопытствовала Маран. — К тому времени все останутся голыми, как новорожденные.

— Наверное, снова оденутся, а затем начнут все сначала, — предположил я.

— А может быть, найдут себе более приятное времяпрепровождение, чем танцы, — высказала догадку Амиэль.

Я поймал себя на том, что улыбаюсь как идиот, хотя на то не было абсолютно никаких причин. По всему моему телу разлилось приятное тепло, ночь наполнилась восхитительными запахами. Нас окружали замечательные люди, независимо от того, были они бедные или богатые, красивые или уродливые. Посмотрев на Амиэль и Маран, я понял, что двух таких прекрасных женщин не сыскать во всей Нумантии, да мне они и не нужны. Все вокруг было мягким, нежным, приятным. От всех моих забот, от тревоги по поводу Майсира не осталось и следа. Мой рассудок оставался ясным, незатуманенным, но в настоящий момент меня волновало только то, чтобы это мгновение, когда все дозволено и никто не желает ближнему зла, тянулось бесконечно долго.

Поймав взгляд улыбающейся Амиэль, я понял, что она думает о том же самом.

Маран стиснула меня в своих объятиях.

— По-моему, — тихо произнесла она, — в этом снадобье было еще что-то.

Почувствовав голод, мы отыскали ряды лотков и попытались установить, у кого самые вкусные диловы. Остановив свой выбор на одной торговке, мы дождались, когда она снимет с жаровни три нарумяненные колбаски и вставит их в булочки непристойного вида. Полив диловы острым белым соусом, торговка торжественно вручила их нам.

Рядом продавали напитки. Ни Амиэль, ни Маран не хотели вина, поэтому мы купили три бокала с фруктовым пуншем и, отыскав укромный уголок, уселись на каменном парапете.

Маран вытащила колбаску из кренделя.

— Я всегда начинаю так, — сказала она, высовывая язык и слизывая соус.

Не отрывая от меня взгляда, она принялась водить языком по толстой красной колбаске.

— А я предпочитаю сразу переходить к делу, — заявила Амиэль, с хрустом кусая колбаску и булочку.

— Ох! — шутливо воскликнул я. — Куда запропастилась чувственность!