Артем Каменистый - Самый страшный зверь Страница 64

Преподобный Дэгфинн, чтоб ему неладно было, в своем амплуа! Как положено фанатичному дмарту, решил возмутиться намечающимся перед его носом кровопролитием. Вот уж с какой стороны Дирт не ждал никакого подвоха.

Крик преподобного не остановил движение карающей руки, кинжал ударил туда, куда Дирт и задумывал. Часовой успел открыть на удивление не сонные глаза и даже рот разинул, дернувшись, но присоединиться к воплям Дэгфинна не смог, лишь забулькал, пуская горлом кровь.

Все произошедшее заняло считаные мгновения, но Дирт успел поменять первоначальную точку зрения на происходящее. Похоже, преподобный поднял крик не только из-за человеколюбия. Скорее даже вовсе не из-за него. А потому, что Дирт во многом ошибался, столь нагло забравшись в лагерь врага. Спайдеры оказались не настолько беспечными, как ему казалось. Скорее даже наоборот, они специально старались создать о себе такое впечатление, изо всех сил усыпляя бдительность.

Теперь нечего и думать освобождать пленников, сейчас бы свою шкуру спасти. Справа лагерь, где врагов больше десятка, слева обрыв, на который вскарабкаться не успеть, спереди бурелом, через который даже днем непросто перебраться, а сзади…

Сзади подозрительный шум.

Он, как последний идиот, забрался в капкан.

Сколько их за спиной? Глаз между лопаток нет, по шуму тоже не понять. Он ведь всех пересчитал, и тех, кто в основном лагере, и одиночного часового у костерка. Так кто же затаился позади, только сейчас выдав свое присутствие? Может, ошибка в подсчете? Пропустил одного? Наверное.

Хорошо, если пропустил не пару…

Мысль скрыться через бурелом отбросил сразу, слишком рискованно. Мало того что ногу можно сломать, в лунном свете он будет прекрасной мишенью для арбалетчиков. Взбираться по обрыву — еще хуже, они по два-три болта выпустить успеют, а он даже увернуться не сможет.

Если за спиной один противник, Дирт его обойдет, не ввязываясь в драку с неясными перспективами. Он быстрее и в ловкости превосходит всех этих гремящих железом увальней. Пара десятков шагов, и растворится в непроглядном мраке. Там кусты и деревья, там, даже если вслед будут стрелять, вряд ли заденут, пускать болты придется практически вслепую и через растительные преграды.

Дирт рванул вбок, разворачиваясь. Краем глаза увидел тех, кто до последнего таился позади, ухитрившихся остаться незамеченными. Проклятье! Да их двое! Ну как он мог так дико ошибиться при подсчете! А это что такое?! Еще один! И еще!

Дирт не понимал, откуда взялась вся эта орава, зато понимал, чем ему угрожает промедление.

Вбросил кинжал в ножны, и через миг в освободившейся руке появилась стрела. На миг остановился, отпустил тетиву. Ближайший враг вскрикнул, отшатнулся. Дирт даже не понял, хорошо ли ему прилетело, сразу помчался дальше, проклиная луну, ее опять начало затягивать, риск споткнуться о коварно выбравшийся из земли корень или камень резко возрос.

Спотыкаться Дирту нельзя.

Забегая под укрытие заросшего кустами участка леса, он не сдержал кривой, нервной улыбки, Есть! Получилось! Он ушел! Почти ушел! Этим гремящим железом недотепам ни за что его не догнать! Он — рыба в море; он — птица в небе! Попробуйте теперь поймать!

В этот момент нога зацепилась за что-то упругое, непонятное. Он покатился по земле, продолжая дурацки растягивать застывшие губы, еще не осознавая толком, что произошло, но понимая: что-то пошло не так. Неправильно. Непредвиденно. Ведь он споткнулся не о корень, и не о ветку. Это нечто, чего в лесу быть не должно. Это дело рук человеческих. Чья-то хитрость. Уж очень похоже на хорошо натянутую веревку.

Веревки в лесу не растут, это и последнему тупице известно. И просто так ее привязывать не станут. А вот если предполагали, что она окажется на пути беглеца, то привязать не грех.

Откуда они могли знать, куда он помчится?

Где-то Дирт ошибся по-крупному. И что хуже всего, враги предполагали, что он оплошает, и тщательно подготовились на этот случай.

Хоть падение было полной неожиданностью, Дирт, заваливаясь, успел сгруппироваться и инстинктивно отбросить лук в сторону: не слишком прочное оружие можно повредить, если навалиться на него всем телом. Вскочить на ноги не успел, из мрака навалилась тяжелая, воняющая застарелым потом туша, правую руку начали выкручивать. Левой выхватил из ножен кинжал, тыкнул вслепую дважды, нащупав что-то податливое, надавил. Противник заорал, задергался, кто-то другой, невидимый, сжал запястье, не давая им даже пошевелить. Дирту осталось одно — брыкаться в надежде заехать как следует по чьей-то неосторожно подставленной роже.

А затем и на ноги навалились, лодыжки начали обвивать веревкой. Туша, закрывавшая лицо, убралась в сторону, в свете выглянувшей на представление луны Дирт увидел обступивших его врагов и то, как сразу двое связывают его руки. Один из спайдеров хорошо знакомым, донельзя омерзительным голосом выдал:

— Ну что, сучий выкормыш, добегался? Прощайся со своими ушами.

Больше Дирт ничего не увидел и не услышал, сильнейший удар по затылку погрузил его во мрак.

Глава 22

— Я знаю, что ты задумал, — хрипловатым шепотом произнес преподобный Дэгфинн.

Дирт расслышал его прекрасно, хотя руки и ноги у него связаны, но уши не заткнуты и даже не отрезаны, как ему угрожали при поимке. Плохо, что глаза завязали на совесть, трудно понимать, что именно происходит вокруг. Очевидно лишь одно, он усажен вместе с остальными пленниками спиной к дереву.

Преподобный, не дождавшись ответа, продолжил в том же духе:

— Я никогда не уходил далеко от берега, но однажды разговаривал с Далсером о Такалиде, и он тогда рассказал о том месте. О магической прорве. Месте, где древняя магия все еще сильна. Ты ведь не просто так идешь именно в ту сторону, так ведь?

Дирт удивился информированности преподобного и прошептал на грани слышимости:

— Никогда не говорите об этом. Они могут услышать.

— Не услышат. Рядом лишь один, да и тот в десятке с лишним шагов, возле костра. А тут только ты, я и Мади, причем Мади ухитрился крепко заснуть. Он очень устает, не привык столько бродить по холмам, да и на душе у него нехорошо.

— Не знал, что лэрд вам такое рассказывал.

— Раньше мы часто и подолгу с ним общались. Он много чего рассказывал. Лэрд Далсер не разделял моих убеждений, но уважал их. Он был интересным собеседником.

— Плохо, что так получилось. Я ведь хотел вас освободить.

— Я знаю. Действительно, плохо. Лучше бы ты даже не пытался ничего делать, а так и вел их к прорве. Зря рискнул ради нас. Не знаю, каким способом ты хотел их туда заманить, но они, как никто, достойны смерти. Они все должны умереть. Все до единого. Ни один не должен вернуться на побережье.