Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — эрцгерцог Страница 64

— Клянусь!

Я пошел дальше, а там, улучшив момент, влез в шкуру исчезника, на цыпочках осторожненько отодвинулся в темноту. Можно бы попытать так прямо из шатра, но сэр Норберт, что бдит за безопасностью и лагеря, снабдил самых доверенных нужными амулетами, мимо них не проскочишь…

Луна скрылась за тучку, настала темнота, как говорят, хоть глаз выколи, и хотя для меня практически ничего не изменилось, но пользоваться умею: на цыпочках миновал затаившиеся дозоры, долго бежал, пригибаясь, чтобы луна, если выглянет, не осветила спину, и, уже забравшись подальше, чтобы не поднять тревогу, превратился в легкого и быстрокрылого птеродактиля.

Никто не заметил, как я взметнулся в небо, из-за тучи выдвинулась бледная и заспанная луна, вся в пятнах и коррозии, тут же нырнула в другое темное облако.

Земля покрыта тьмой, даже чернотой, словно ее и нет вовсе, а лечу в космосе за пределами вселенной, где и звезд нет вовсе. Затем в двух-трех местах увидел яркие точки, всмотрелся, ну да, как же иначе, пожары, что еще.

Но наших там еще нет, это местные дерутся друг с другом, как будто в их земли и не вторглись чужаки. Это и понятно, сосед куда ненавистнее чужака, с чужаком и договориться можно, а соседа можно только тихо ненавидеть, пока собираешь силы, чтобы напасть под покровом мочи и убить всех-всех…

Ко мне поднимаются запахи гари, а вместе с ними ароматы оливкового масла, рыбы, будто там вскипели целые реки или озера…

Потом чернота сменилась серым туманом, словно лечу над Млечным Путем или подобной туманностью, надо мной поредели тучи, в одной смутно наметилось светлое пятно луны.

Наконец внизу серый туман сменился серебряным блеском, а из тучи выскользнул чистый, как очищенное круто сваренное яйцо, месяц, торопливо начал отодвигаться от тяжелых громад, где едва не затерялся, и в его свете выступила знакомая гора с пещерой Сьюманса.

Я бережно опустился на знакомый край, выждал. Каменная плита, закрывающая вход, исчезла так бесшумно, что в следующий раз надо будет пощупать на предмет реальности.

Придав себе безмятежный вид, я медленно пошел по знакомому ходу.

— Великий Сьюманс! — вскричал я громко и радостно. — Я не сильно побеспокоил вас?

В пещере ничего за время моего отсутствия не изменилось, разве что она показалась намного ближе. Сьюманс сидел на корточках возле объемистого сундука и рассматривал в лупу большой висячий замок. В мою сторону не оглянулся, но я ощутил, что мое присутствие заметил.

— Великий Сьюманс, — сказал я торопливо, — вы как-то обронили, что сумели избавиться от сна, так что я, надеюсь, не потревожил вас… сильно в это весьма ночное время?

Свет настолько ярко блестит на его абсолютно голом черепе, что я все никак не мог рассмотреть выражение его лица, но мне показалось, что великий маг изможден, резко постарел, руки болтаются, как плети, а кожа стала сухой и морщинистой, как пролежавший века на солнце пергамент.

Он со вздохом разогнулся, буркнул:

— Уже сто пятьдесят лет пытаюсь разгадать тайну этого замка!.. А потом окажется, что в сундуке ничего интересного нет… Да, Ричард, я никогда не сплю, но это не значит, что времени мне девать некуда.

Я поклонился с великим почтением.

— Я знаю, что минута жизни мудреца дороже ста тысяч лет королей!

— Ну, тогда…

Он говорил медленно, всматривался в меня так, словно увидел если не впервые, то через лет двадцать после первой встречи.

— Великий Сьюманс…

Он прервал меня, даже не замечая, что какая-то человеческая букашка что-то вякает:

— В вас что-то изменилось после нашего последнего разговора или мне почему-то кажется?…

Я ответил беспечно:

— Конечно! Несколько дней профыркнуло, как испуганные воробьи! А мир меняется ежесекундно.

— Не так уж он и меняется, — ответил он с некоторым сомнением. — Что-то перетекает из года в год, из века в век… Что в вас изменилось, сэр Ричард?

— Неужели изменилось? — спросил я. — Ничего! Даже сапоги те же.

— Изменилось, — подтвердил он. — Сейчас от вас несет мощью, как жаром от раскаленного горна. В прошлый раз у вас не было столько силы и уверенности. Неужели мир там внизу начал меняться так быстро и непонятно?

Гм, — сказал я, — после нашего разговора я ни о чем больше не думал, как о ваших мудрых, конечно же, словах. Думал зело, думал бардзо, обло и даже озорно. И надумал, что маги в Гандерсгейме напоминают олимпийских богов Эллады. Заняты своими делами, но нет-нет да и спустятся на землю пошалить… Так вот, уважаемый Сьюманс, мне говорить такое неприятно, я ж человек деликатный, но святая справедливость говорит, что на деликатных воду возят, а я из тех, кто возит ее сам… на других, понятно.

Он посмотрел в сторону, из пространства появилась тонкая женская рука и подала ему изящную серебряную чашу. Я уловил приятный пряный запах.

Сьюманс медленно отхлебнул, прислушался к ощущениям. Я терпеливо ждал, наконец он пробормотал расслабленно:

— Я бы не сказал, что они чем-то вредят… людям.

— Спасибо, — сказал я, — что не назвали червяками.

Он скупо улыбнулся.

— Зачем же. Они просто люди. Хотя, конечно…

Я сказал с мягким нажимом:

— После нашего разговора о магах и простых людях мне много думалось, что есть странно, я ведь человек с мечом в руке, а не думатель какой-то! И вот что я надумал… Гандерсгейм — отныне моя земля. Я сюзерен, что значит — судья, обвинитель, защитник и палач в одном лице. Костьми лягу, но не могу позволить никому вторгаться со стороны или сверху!.. Это касается моей чести сюзерена, а что такое честь, уже видели хотя бы по нашему рыцарскому войску.

Он смотрел на меня без неприязни, с прежним интересом, снова сделал продолжительный глоток, острый кадык дважды дернулся.

— Видел, — ответил он мирно. — В целом, представляю. Весьма интересная константа. Со своей стороны могу заверить, что я не спускаюсь на землю… вообще. Моя цель наверху, а не внизу.

— Багеры? — спросил я.

Он посмотрел с удивлением.

— Что?

— Так называют те небесные корабли, — пояснил к и, — что плавают высоко в небе по волнам воздушного моря. Даже океана. Здесь, правда, багеров нет, это на Юге, как мошкары, но здесь есть, как предполагаю, супербагеры, что двигаются гораздо выше. На стационарной орбите, потому их и не видно.

Он смотрел на меня без привычного превосходства небожителя над переползающим дорогу червяком. Глаза расширились, я впервые видел на его лице выражение откровенного изумления.

— Но вы… — проговорил он потрясенно, — откуда знаете?

Рука из воздуха нежно взяла из его пальцев чашу и пропала. Я даже не повел в ее сторону взглядом, мелочь какая, у меня полно слуг с руками и ногами, а не такие вот инвалиды.