Татьяна Зингер - Чтица Слов Страница 64

— Не лги мне человек. О чем ты думаешь?

Его мысли были кристально чисты. Иттан не вспоминал о доме, родителях или Тае. Всё становилось ненужным и бессмысленным, если невдалеке мурлыкала завеса. Он наслаждался ею, и по позвоночнику бежали мурашки наслаждения.

Тьма чувствовал его истому и хохотал от удовольствия.

— Верю! Ты помешался на этом. Ты стал одним из нас! Так чего же ты хочешь, брат?

— Я хочу вычерпнуть из завесы столько соли, сколько смогу унести, и усыпать ею улицы столицы.

Тьма исследовал его долго, с выкручивающим кости любопытством, проникал в центр сознания и копошился там. Но поверил.

— Ты служил мне месяцами, маг, а потому заслужил разделить мой триумф. Я не ощущаю в тебе лжи, так возьми десяток солдат и наполни холщовые мешки солью. Ты, светлый, всё равно неспособен высечь искры и сгубить завесу. Так смотри же, как сгинет в огне и пепле твой город и твой мир.

Иттан вошел в завесу с привычным трепетом и, слепнущий от белоснежной соли, вдохнул полной грудью. Твари неотрывно следовали за ним.

Он не сможет высечь искры, ибо светлому магу не даны разрушающие заклинания. Он — нет. Но спичка — вполне. Обыкновенная спичка, которую не предусмотрел всевидящий Тьма. Разум требовал остаться и собрать соль, как было велено предводителем, но руки уже чиркали о коробок. Спичка полетела вниз.

Огонь взметнулся рыжим лисом среди белоснежной пустоты.

… Соль хрустит и лопается, и межмирье воет от невыносимой боли. Светлый маг мечется среди пожара. Алые всполохи слизывают с него одежду. Кожа покрывается волдырями.

Смерть близка.

— Нет. Нет. Нет! — Тая уже не просит и не требует. Она вся переходит в книгу, рушит связи и нити. В глазах вместо букв — переплетение времен. Она — время. Она — безвременье. Она творит одно будущее и стирает другое.

Она стала сильна. Возможно, сильнее многих.

Она убедила Тьму в намерениях Иттана. Она отвела взгляд порождению мира мертвых.

Умение величайших Чтиц открылось для Таи.

— Нет! — повторяет она, и прослойка времен звенит.

И огонь расступается, шипя. Будто залитый живительной водой, он исчезает, позволяя светлому магу выползти из завесы перед тем, как ту выжжет дотла.

Твари ревут, ибо их прародительница погибает в муках. Стонут от боли, но идут на Затопленный город. Поднимаются по каменным ступеням, и их предводитель первый срубает чью-то голову.

Человеческая армия издает победоносный клич и врезается в войско Тьмы. Мечи входят в тела и окропляют землю Затопленного города вонючей кровью. Твари, обезумевшие от потери матери, слабы. Их атакуют и разбивают. Уничтожают. Втаптывают в землю.

Войско Тьмы разгромлено.

Так просто?..

Светлый маг встает и, шатаясь словно пьяный, бредет по опустевшим низинам. Стучится к знахарю, у которого когда-то жил, и падает, проваливаясь в долгое, но столь приятное забытье.

— Он выберется, — говорит Тая Словам, а те не сопротивляются, ибо подчинились чтице…

Вынырнув из глубин книги, она тряхнула гудящей головой. Поднялась, разминая затекшие ноги. Поморгала. Раздосадованно охнула. Наверное, от борьбы со Словами зрение испортилось, и предметы вдалеке теперь казались размытыми очертаниями. Но это — малая плата. Щурясь, Тая отправилась искать графа Берка-старшего.

Всё будет так, как она увидела. Скоро Иттан войдет в низину, поговорит с Тьмой и уничтожит завесу.

Будущему — быть.

44

Иттан постоянно спал, и ему снились кошмары. Он метался по постели, мокрый от пота, и твердил что-то неразличимое. После находил руку Таи, сжимал её до хруста в костях, и лишь тогда успокаивался. Ненадолго. Иттан редко приходил в себя, но выздоравливал. Лекари, которые и вогнали его в сон, твердили, оптимистичные до тошноты: «магическое истощение вскоре пройдет, но сейчас неразумно растрачивать энергию на бодрствование». Дескать, пусть лучше спит.

Но казалось, что сон его бесконечен.

В день побоища, что осталось кровавым пятном на теле Затопленного города, в верхний город вынесли сотни раненых, искалеченных, убитых. Среди них был и Иттан, которого забрали тайно люди графа, под видом жителя, и доставили домой.

Тем же вечером король издал указ: наделить жителей Затопленного города землей, а сам город похоронить в руинах. И пусть земля эта находилась за сотню километров от столицы, но большинство, должно быть, обрадовались. У людей появился шанс на спасение.

Тая не интересовалась новостями — дни напролет она проводила в мягком кресле, который притащила в спальню и поставила около постели, где лежал Иттан. Читала, и перед ней открывались всё новые витки будущего. Чаще незначительные — разве важно, что лавочник разольет молоко, споткнувшись о выбоину в мостовой? — но порою пронизывающие до костей.

Тая гладила лоб любимого мужчины и рассказывала ему что-то обнадеживающее, а сама поправляла вечно сползающие с носа очки, к которым так и не сумела привыкнуть. Ну и ладно! Он вообще был слеп, но справился, а с Таей случилось то, что неминуемо происходит с читающими людьми. Просто гораздо быстрее.

Ну и что.

В комнату, коротко постучавшись, вошла графиня.

— Прибыл лорд Пограничья вместе с супругой. Они хотят поговорить с тобой.

И улыбнулась отчего-то лукаво.

— Зачем?

— Ну, вроде как ты обращалась к леди теней и мудрейшим твоего народа в недавних письмах.

— Но… — Тая разинула рот. — Кто отправил их? Я не успела… меня увел детектив, а после… я забыла о них…

— Я, — подмигнула графиня весело. — Пришлось задействовать свои связи, чтобы письма долетели лично до адресатов в кратчайшие сроки. Я верю в тебя, девочка. Чтица, надо же.

Она хмыкнула по-доброму, почти по-матерински, и даже не разрыдалась, как обычно. Они обнялись быстро, и графиня села около спящего сына.

— Иди и расскажи им всё, что видела.

И Тая рассказала. Не только о них, но и о судьбе всего мира.

О прошлом, которого не исправить.

О настоящем, которое колеблется в сомнениях.

И о будущем, которого может не быть.

[В столицу людского королевства они пробрались тайно — сквозь сумеречный туннель. Маги Янга не засекли двух гуляк между мирами, что при колеблющемся магическом фоне и неудивительно. Открывались и захлопывались завесы, сыпались одиночные твари — кому в такой обстановке есть дело до ничтожного разрыва?

Улочка, на которой они очутились, была безмятежно тиха. Такое безмолвие присуще лишь богатым районам, где с приходом темноты в домах разжигают камины, и семьи собираются в уютных гостиных, чтобы обсудить минувший день. Здесь вечерами не бегает детвора, потому как дети аристократов приучены к покою, а их отцы и матери считают ниже своего достоинства высовываться наружу в потемках.