Сергей Иванов - Сезон охоты на ведьм Страница 64

Беленький тоже узнал Вадима, хотя не видел с десяток лет, и даже не удивился, что тот помолодел, – наверно, не заметил.

– Вот и Вадичек пожаловал! – сказал старик, словно припоздавшему школьнику, и попенял: – Совсем нас забыл – нехорошо, нехорошо… Стыдно, да-с!

Похоже, все перемены – в губернии, Крепости, братстве – прошли мимо него, как тучки за окном, и Беленькому всё виделось прежним, вполне безоблачным. Фамилия, что ли, обязывает? А ведь в те «весёлые» времена, когда страной правили маньяки, добрейший Северин Андронович тоже не избежал лагерей.

Но тут рядом с Вадимом возникла неугомонная Эва и вновь принялась тереться о него, словно течная кошечка, не забывая метать по сторонам томные взоры.

– Господи, кто это? – изумился С. А. – Жаль, я не сижу – немедленно поднялся бы, как старейшины при виде Елены!

Что значит старая школа!.. Нынешние вряд ли расщедрятся на такой комплимент, даже если придумают.

– А я б ещё и припустил куда подале, – мрачно поддержал Вадим. – Вообще, вы правы: у меня тоже не получается её живописать. К тому ж она и меняется каждую минуту.

– На каждой фрикции, – мурлыкнула ведьма. – Представляешь, какая наберётся гирлянда?

Казалось, Вадим требовался ей лишь для разгона. Либо для большей наглядности. Одно её присутствие могло подвигнуть мужчин на что угодно… включая подвиг. Конечно, и старичок не выдержал.

– Такую даже я бы вожделел! – объявил Беленький, лаская женщину расслабленным взором. – «Хочу упиться!» А старый конь, как известно… и мелкая блоха тоже… гм. – И заключил неопределённо: – Н-да-с!

Наверно, в молодости он был изрядным ходоком, как многие тут. И сейчас не отказался бы поколобродить, сколько б осилил. Эк его понесло!

– Я вам не мешаю? – спросил Вадим.

Беленький вспыхнул, как молодой, сообразив, что перебрал с откровенностью. Бормоча извинения, спешно откланялся и сбежал, провожаемый сожалеющим взглядом Эвы, – будто она не знала цену этим «коням» да «блохам». Неизвестно ещё, сколько ей самой!

Но Эва уже пряталась у Вадима за спиной, предчувствуя новую встречу. А в следующую секунду на него выскочила Кэт, оживлённо щебеча с парой ироничных увальней, едва за ней поспевающих.

Это было словно видение – из того недолгого периода, когда Вадим вдруг угодил в творцы и, радуясь обретённой свободе, порезвился на просторе, только стараясь никого не обижать. Пока сам не подорвался на ведьме: неспроста, видно, – за всё положено платить. Но до сих пор его приятельницы всплывали из прошлого живыми укорами.

– Господи, Конан! – с энтузиазмом воскликнула Кэт. – Наконец ты вернулся! Образумился, да? Как же я рада, что ты с нами!

– Вообще-то я ни с кем, – грустно разглядывая её, ответил Вадим. – Или же со всеми – выбирай сама.

Всего-то десять лет прошло! – поразился он. Пролетело даже. Короток век человечий.

– А-а! – сардонически сказала Кэт, увидев возникшую из-за его плеча Эву. – На девочек потянуло? Чтоб ноги от бюста и в голове сквознячок… Где раздобыли такой парик?

– Во-первых, это не парик, – торопливо вступил Вадим, пока ведьма не выстрелила сама. – Во-вторых, сквознячок сей смахивает на ураган.

– В-третьих, я не девочка, – небрежно прибавила Эва.

Действительно, ей-то с чего пулять по воробьям? Скорее всего Кэт ничего тут не решала, только пускала пыль в глаза новичкам да крутила, по старой памяти, хвостом перед прочими. Была она кобылкой опытной и умелой, до сих пор, наверно, пользовалась спросом, но чтоб кто-то из-за неё потерял голову? Прошли те времена. Н-да, «как молоды мы были»! И глупы, увы. Даже не глупы – бездумны.

Но тут Эва бросила их и снова отправилась искать приключений. Кажется, это устроило всех. Вадим представлял, какие волнения могла пробудить ведьма в среде творцов, даже не столько будоража плоть, сколько добавляя творческой потенции. Это почти приравнивалось к вдохновению – должны ж у него быть живые воплощения? Хотя есть и женщины-вамп, отбивающие всякую охоту творить.

– Раз уж ты здесь, – сказала Кэт, крепко беря его за руку, – проведу тебя к главному.

– К главарю? – переспросил Вадим, озираясь. – Или к Главе?

– К аббату, – ответила Кэт. – К председателю Высокого Суда. К главе коллегии… Тебе не всё равно?

Не выпуская его ладони, женщина заторопилась вдоль длинного коридора, давно нуждавшегося в ремонте или хотя бы хорошей уборке. На Вадима она не смотрела, однако взгляд его ощущала и старалась ступать с прежней грацией, покачивая располневшими бёдрами. Пальцы её ритмично сжимались на каждом шаге, будто намекая на что-то, но Кэт больше заводилась от этого сама, поскольку Вадима касаться было опасно. Гордиться тут нечем: игра не на равных. Кто устоит против магии – это ж похлеще приворотного зелья! Хотя Вадим и расплачивался за неё болезненной чуткостью.

Кэт привела его в другой зал, куда меньше общего, зато уютней. Здесь собралась иная публика, постарше и посолидней, – нынешняя монастырская элита. От рядовых творцов она отличалась даже формой: почти все были в мантиях, серых или чёрных, украшенных цветистыми картинками. Они и вершили здешние судьбы – во всяком случае, их мнение перевешивало. Но последнее слово оставалось за настоятелем, сколько бы ни шумели остальные, и уж его Вадим знал хорошо. Старина Калуф не слишком переменился за эти годы, только ещё больше высох и потемнел. А вдобавок покрылся трещинками, словно старое дерево, – что-то сжигало его изнутри: огонь честолюбия?

Завидя Вадима, аббат оживился.

– Что, братия, не станем обижать Конана? – спросил он поверх голов, лохматых или плешивых. – Примем блудное дитятко, аки родное?

На минуту гвалт стих – Вадима тут многие помнили. Кто-то проворчал:

– Его обидишь…

По выражению Вадимова лица аббат понял, что гость сейчас ляпнет что-нибудь не к месту и поспешно добавил:

– Ладно, о сём после. А сейчас, братья, идите с миром – служба окончена. И да пребудет с вами благодать!

Величавой поступью он направился к укромной дверце, взмахом ладони позвал Вадима за собой. Пробравшись через галдящую толпу, тот зашагал следом, про себя посмеиваясь: Калуфчик в своём репертуаре!

У каждого свои слабости – Калуфу, например, нравилось руководить. (И что ж, что это не очень у него получалось, – лишь бы не плакал.) Он был знаком Вадиму с давних пор, они даже росли вместе, в уютном и зелёном военном городке, посещали одну школу. С младых ногтей Калуфа влекло к тайным и могущественным орденам. Играя в мушкетёров, он из всех выбирал Арамиса – именно потому, что в конце тот сделался иезуитским генералом. Зато Вадим благоволил тогда к Атосу, гордому одиночке и «невольнику чести», утомившему ею всех. («Ты, бла-ародный!..» – как орали Румате штурмовики.) И даже дети не жалуют шибко правильных. Впрочем, честный Атос, в бытность графом де Ла Фер, не постеснялся вздёрнуть любимую жёнушку при первом подозрении. Выходит, и Атос охотился на ведьм?