Джек Вэнс - Лионесс: Мэдук Страница 64

Некоторое время Казмир не высказывал никаких замечаний. Затем он произнес: "Такие экспедиции, предпринимаемые в одностороннем порядке, могут быть неправильно поняты".

"Меня беспокоит именно это обстоятельство. Поэтому я рад был бы заручиться вашей поддержкой — она позволила бы избежать недоразумений и безотлагательно нанести поражение врагам короля Милона".

Король Казмир загадочно улыбнулся: "Его враги могли бы выдвинуть аргументы в защиту своей позиции".

"Скорее всего, они просто надеются извлечь какие-нибудь выгоды, установив в стране новый режим — а намерения такого рода неизбежно приводят к междоусобице и разрухе. Изменять законный порядок престолонаследия нет необходимости".

"К сожалению, считается, что принц Брезанте не отличается достаточной твердостью характера, он не пользуется особой популярностью. Этим, по сути дела, и вызваны беспорядки в Блалоке".

"Принц Брезанте вполне соответствует потребностям Блалока, не нуждающегося в жестком режиме управления. Разумеется, мы предпочли бы полное выздоровление короля Милона".

"На это мало надежды. Нынче он съедает за день одно яйцо куропатки, вареное всмятку. Но мы, кажется, уклоняемся от основной темы разговора. В чем, собственно, состоит ваше предложение?"

"Позвольте указать на очевидный факт: в нашем распоряжении два самых влиятельных государства Старейших островов. Предлагаю подписать совместную прокламацию, гарантирующую территориальную неприкосновенность всем королевствам Старейших островов. Последствия применения такого принципа могут оказаться исключительно полезными".

Лицо Казмира окаменело: "Ваши намерения делают вам честь, но некоторые из ваших допущений могут не соответствовать действительности".

"Я делаю только одно существенное допущение, — возразил Эй-лас. — Я допускаю, что вы так же преданы делу поддержания мира, как и я. В этом отношении существуют только две возможности: я могу быть прав или я могу ошибаться. Но если я ошибаюсь, значит, вы не намерены поддерживать мир — абсурдное предположение!"

На губах Казмира появилась язвительная усмешка: "Все это хорошо и замечательно, но не будет ли ваша доктрина рассматриваться как несколько расплывчатая, даже наивная?"

"Не думаю, — покачал головой Эйлас. — Основная идея достаточно ясна. Потенциального агрессора будет сдерживать страх неминуемого поражения, за которым последуют наказание и свержение его династии".

"Я обязательно рассмотрю ваше предложение, уделив ему все возможное внимание", — пообещал Казмир.

"Ничего другого я не мог ожидать", — заключил Эйлас.

Пока Эйлас развертывал перед королем Казмиром свои несбыточные планы, Друн и Мэдук вышли на переднюю террасу замка и встали рядом, облокотившись на балюстраду. Перед ними находилось прямоугольное пространство, известное под наименованием Королевского плаца, а дальше виднелись крыши столицы Лионесса. Сегодня, вопреки возражениям леди Восс, Мэдук надела обычный наряд — серое холщовое платье до колен, напоминавшее крестьянскую рубаху, перетянутое ремнем на талии. Ее кудри были повязаны плетеным синим шнурком с кисточкой, болтавшейся у левого уха; вместо туфель она носила сандалии на босу ногу.

Друн заинтересовался кисточкой и счел нужным заметить: "Вам эта кисточка придает замечательно бесшабашный вид".

Мэдук махнула рукой с притворным безразличием: "Подумаешь! Всего лишь каприз, больше ничего".

"Забавный каприз, явно напоминающий о свойственной феям манере рисоваться. Такой кисточкой могла бы похвалиться ваша матушка Твиск".

Мэдук с сомнением покачала головой: "Когда она со мной встретилась, на ней не было никаких кисточек или подвесок, а ее волосы развевались, как голубой туман". Мэдук задумалась: "Конечно, я не знакома с обычаями фей. Во мне от них уже мало осталось".

Друн разглядел собеседницу с головы до ног: "На вашем месте я не стал бы с уверенностью делать такой вывод".

Мэдук пожала плечами: "Не забывайте — я никогда не жила среди фей. Я не питалась пыльцой, не пила нектарное вино. Феи сделаны из другого теста…"

"Из феерической материи — ее называют "сомой". Это правда, что "сома" постепенно исчезает, оставляя лишь человеческую плоть".

Мэдук мечтательно смотрела на крыши города: "При всем при том мне почему-то не хочется думать о себе, как о "человеческой плоти"".

"Разумеется, нет! Взглянув на вас, я никогда не подумал бы, что передо мной не феерическое создание!"

"Рада, что вы составили обо мне положительное мнение", — сдержанно ответила Мэдук.

"Подозреваю, что вам мое мнение уже известно, — сказал Друн. — Кроме того, позволю себе заметить, что сегодня вы в гораздо лучшем настроении, что само по себе приятно. Вчера за ужином у вас была физиономия угрюмой недотроги. Мне показалось, что наши разговоры наводят на вас скуку".

"Неужели мое настроение было настолько очевидно?"

"Ну, во всяком случае, вы не были склонны к общению".

"Тем не менее, я не скучала".

"Тогда чем же объясняется ваша печаль?"

И снова Мэдук помолчала, поглощенная пейзажем: "Хотите, чтобы я сказала правду?"

"Выслушивать правду рискованно, — почесал в затылке Друн. — Надеюсь, ваши слова меня не слишком уязвят. Хорошо, говорите правду".

"Рискую при этом только я, — возразила Мэдук. — Но, как известно, я безрассудна и легкомысленна. Правда такова: я была настолько рада вас видеть, что меня охватила слабость, и я чуть не упала в обморок".

"Поразительно! — развел руками Друн. — А когда я уеду, вас охватит такая печаль, что вы начнете петь и танцевать в безудержном веселье?"

"Вы надо мной смеетесь", — опустила голову Мэдук.

"Нет. Ни в коем случае".

"Тогда почему вы ухмыляетесь?"

"Мне кажется, что в вас осталось больше феерической материи, чем вы думаете".

Мэдук задумчиво кивнула, словно Друн подтвердил ее собственные подозрения: "Вы долго жили в Щекотной обители — вы сами, наверное, заражены духом фей".

"Иногда я боюсь, что это так. Человеческий ребенок, проводящий слишком много времени с эльфами и феями, становится помешанным мечтателем. После этого он уже ни на что не годится, кроме игры на свирели. А когда он насвистывает дикий веселый танец, все вокруг начинают танцевать — причем не могут остановиться и пляшут до тех пор, пока башмаки не разваливаются!"

Мэдук с интересом посмотрела на Друна: "Вы мне не кажетесь помешанным мечтателем — хотя, конечно, кто я такая, чтобы судить о таких вещах? А вы, случайно, не умеете играть на свирели?"

"Умею, — кивнул Друн. — В свое время я наигрывал песенки и мелодии, странствуя с танцующими котами. Это было давно. Теперь я принц, и мне не подобает аккомпанировать котам".