Елизавета Абаринова-Кожухова - Дверь в преисподнюю Страница 65

— Это вы насчет той истории с Ником Свинтусовым? — припомнил Василий. — Да, странно.

— Мистификация ради мистификации, или с какой-то целью? — лихорадочно бормотала Надя. — И я ведь поверила, она так увлекательно обо всем рассказывала! И на памятнике стоял 1899 год.

— A число-месяц?

— В том-то и дело, что ни числа, ни месяца — только год! Но она же понимала, что как только я загляну в архив, то тут же уличу ее в неточности.

— Должно быть, баронесса не рассчитывала, что вы так скоро доберетесь до этих бумаг, — хладнокровно заметил Дубов. — Если бы мы с вами пришли сюда не сегодня, а завтра, то свидетельства о смерти Н.Д. Покровского, скорее всего, тут бы уже не было.

— Вот еще одна загадка, — чуть успокоившись, продолжала Чаликова. -C какой целью баронесса пошла на историческую фальсификацию и связала гибель Ника Свинтусова со смертью барона Николая Покровского?

— Может, чтобы списать реальное преступление на происки потусторонних сил? — предположил Дубов. — Но в таком случае мы должны признать ее связь с преступной группой Каширского и Глухаревой, что мне представляется маловероятным. A впрочем, чего гадать — скоро все узнаем. A если не узнаем, так тем более гадать нет смысла. Ну, кажется, все изучили, можем спускаться вниз. — C этими словами он небрежно сунул свидетельство о смерти себе в карман.

В гостиной зале Дубов с Чаликовой застали гостей — уже знакомого нам инспектора Кислоярского ГУВД товарища Лиственицына и троих сотрудников угрозыска в штатском.

— Ну как, взяли Глухареву с Каширским? — с ходу спросил Дубов.

— Какое там! — горестно махнул рукой инспектор. — Похоже, их давно уж след простыл!

— Ну так вы бы еще позже приехали, — с досадой произнес Василий. — A вперед им депешу послали — мол, никуда из дома не отлучайтесь, мы вас приедем арестовывать.

— A вы напрасно иронизируете, Василий Николаич, — покачал головой Лиственицын. — У нас ведь даже расходы на бензин лимитированы, пришлось ехать на дешевую заправку, а там очередь, потом прямо на дороге мотор заглох, нам ведь опять ассигнования на ремонт урезали… Ну как тут работать, скажите на милость?

— Ну хорошо, — прервал Дубов стенания инспектора. — И что же?

— Да ничего. Ворвались мы к ним в хибарку, а там пусто. Такое впечатление, будто они в большой спешке сорвались с места и сбежали.

— Ну, понятно, — констатировал Дубов. — Почувствовали, что им «сели на хвост».

— Ну ладно, так мы поедем помаленьку, — засобирался инспектор.

— Нет-нет, господин Лиственицын, — с этими словами в гостиную вошел сам Иван Покровский, одетый по-похоронному: во фрак и джинсы. — Как хотите, но я вас никуда не отпускаю. Вы должны остаться у нас хотя бы до ужина.

— Да, инспектор, — поддержал Дубов хлебосольного хозяина, — не сомневаюсь, что сегодня вы увидите много интересного.

— Эх, была не была, черт с вами! — отчаянно стукнул по столу Лиственицын. — Гулять, так уж гулять. Остаюсь!

Тут Надя через окно увидала, как к парадному входу лихо подкатил запорожцеобразный «Мерседес», и из него вылезли гости — все те же Александр Мешковский, Софья Кассирова, баронесса Xелен фон Aчкасофф и кинорежиссер Святославский.

— Кстати, на допросе все они уже в трезвом виде подтвердили свои первоначальные показания, — заметил Лиственицын. Дубов удовлетворенно кивнул и незаметно для инспектора подмигнул Надежде.

Сразу по прибытии гостей начались очередные похороны. На сей раз Надя имела счастливую возможность пронаблюдать церемонию с самого начала — как гроб под музыку из фильма «В джазе только девушки» отпевали в особой комнате, которую Покровский величал «капличей», как его торжественно несли на кладбище и устанавливали возле разверстой могилы.

Во время этих действий Надя пристально наблюдала за участниками и отметила отсутствие баронессы Xелен фон Aчкасофф и детектива Василия Дубова. Впрочем, Дубов скоро вернулся:

— Баронесса поднялась в библиотеку — очевидно, чтобы изъять свидетельство о смерти Николая Дмитрича. Когда она вернется, понаблюдайте за ее выражением лица.

Вскоре баронесса появилась в «капличе» и присоединилась к остальным гостям. Но лицо ее, кроме естественного в таких случаях чувства горестной утраты, ничего не выражало.

— Господин Покровский, так кого же мы хороним? — вполголоса спросил Дубов.

— Скоро узнаете, — ответил Покровский. — Поверьте, Василий Николаевич, вы не останетесь разочарованы.

К Дубову подошел инспектор Лиственицын:

— Все это, конечно, очень любопытно, но нам все-таки пора возвращаться в город.

— Пожалуйста, останьтесь, — попросил Дубов. — У меня такое предчувствие, что может понадобиться ваша помощь.

— И скажите вашим людям, чтобы пили только то, что будет на столе, -добавила Чаликова.

— Хм, ну что ж, раз вы просите… — Инспектор с чувством глубокого удивления направился к своим сотрудникам.

Наконец с гроба сняли крышку. Под нею лежала мужская фигура, которая показалась Дубову знакомой, но лица почти не было видно. Вперед вышел Иван Покровский:

— Дамы и господа! Сегодня мы провожаем в последний путь нашего дорогого гостя — Великого Детектива Василия Дубова. Что можно сказать о нем, кроме слов величайшего уважения и признательности к его благородному труду? Наш народ никогда не забудет этого прекрасного человека и достойного гражданина!

Дубов внимал этой речи со слезами на глазах — он давно не слышал о себе столь благодарных и прочувствованных слов. Вот уж воистину — пока не умрешь, и не услышишь. Тем более что на предыдущем собственном погребении, на погосте Беовульфова замка, детективу присутствовать не довелось, и о том, что там происходило, он знал только со слов домового Кузьки.

A Иван Покровский тем временем продолжал:

— Я мало знал этого удивительного человека, но пронесу воспоминания о нем до самого конца своей жизни. Дорогой Василий Николаевич! Если ты слышишь меня…

— Слышу, слышу! — хотел ответить Василий, но от скорбного умиления не мог вымолвить ни слова.

— Если ты слышишь меня, — вдохновенно продолжал Покровский, — то не обидишься на небольшую поэму, которую я сочинил в память о тебе. — И поэт, встав в позу памятника своему великому предшественнику работы скульптора Опекушина, приступил к чтению:

— Я через Стикс переправлялся вброд.

Харон, оставшись без привычной платы,

Меня учил веслом по голове…

Вдруг Надя резко толкнула Василия локтем.

— У вас каблук сломался? — сквозь слезы спросил сыщик.

— Нет, кажется, я знаю, где сокровища, — прошептала журналистка.