Брендон Сандерсон - Слова сияния Страница 66

— Ты живешь ложью, — продолжил Узор. — Она дает тебе силу. Но правда... Не говоря правду, ты не будешь способна развиваться, Шаллан. Каким-то образом я это знаю.

Она закончила с волосами и собралась перевязать ступни. Узор переместился на другую сторону повозки и расположился на стене, слабо видимый в тусклом свете. У нее осталась горсть заряженных сфер. Не так много штормсвета, учитывая, как быстро он ее покидает. Должна ли она потратить все, что есть, для дальнейшего лечения ног? Сможет ли она исцелять их намеренно или эта способность ускользнет от нее, как ткачество светом?

Шаллан спрятала сферы в потайной карман. Она сохранит их на всякий случай. Возможно, теперь эти сферы и их свет — единственное доступное ей оружие.

Сменив бинты, девушка встала в дребезжащей повозке и обнаружила, что боль в ногах почти утихла. Она могла ходить почти нормально, хотя предпочла бы не перемещаться без обуви на большие расстояния. Довольная, Шаллан постучала Блуту по ближайшей к нему деревянной стене.

— Останови!

На этот раз ей не пришлось повторять. Шаллан обошла повозку, заняла свое место рядом с Блутом и сразу заметила впереди столб дыма. Он стал темнее, больше, неистово клубился.

— Это не костер для приготовления пищи, — сказала Шаллан.

— Да, — ответил Блут с мрачным выражением на лице. — Горит что-то большое. Возможно, повозки. — Он взглянул на нее. — Кто бы там ни был, не похоже, что у них все хорошо.

ГЛАВА 18. Ушибы

Упорство, внимательность, рьяность в науке

Формы ученой награду сулят.

Остерегайся амбиций врожденных,

Потерей наивности будешь заклят.

— У новых парней прогресс, ганчо, — сказал Лоупен, откусывая от чего-то, завернутого в бумагу. — Носят униформу, разговаривают как настоящие мужики. Забавно. На это у них ушло несколько дней, а у нас — недели.

— У других недели, но только не у тебя.

Каладин стоял, опираясь на копье и прикрывая глаза от солнца. Он по-прежнему находился на тренировочном полигоне для светлоглазых, присматривая за Адолином и Ренарином. Младший принц получал первые наставления от мастера меча Зейхела.

— У тебя было правильное отношение ко всему с первого дня, как ты оказался с нами, Лоупен.

— Ну, жизнь довольно хороша, знаешь ли.

— Довольно хороша? Еще недавно ты был вынужден носить перекидные мосты до тех пор, пока смерть не настигла бы тебя на плато.

— Ага, — согласился Лоупен, делая очередной укус.

То, что он ел, выглядело, как толстый кусок лепешки, обернутый вокруг чего-то вязкого на вид. Лоупен облизал губы и протянул еду Каладину, освободив тем самым единственную руку, которой он некоторое время копался в кармане.

— Случаются плохие дни. Случаются хорошие дни. В конечном счете все выравнивается.

— Странный ты человек, Лоупен, — произнес Каладин, изучая переданную ему «еду». — Что это?

— Ута.

— Уха?

— У-т-а. Хердазианская еда, парень. Отличная вещь. Можешь попробовать, если хочешь.

Ута была похожа на вымазанные в какой-то темной жидкости куски непонятного мяса, завернутые в чересчур толстую лепешку.

— Отвратительно, — сказал Каладин, вручая ее обратно Лоупену. Тот отдал ему выуженную из кармана раковину, исписанную с обеих сторон глифами.

— Многое теряешь. — Лоупен откусил еще чуть-чуть.

— Тебе не следует так разгуливать, — заметил Каладин. — Это неприлично.

— Ха, зато удобно. Смотри, она хорошо завернута. Можно гулять, делать свои дела и в то же время есть...

— Неряшливо, — произнес Каладин, изучая раковину.

На ней были записи Сигзила о том, сколькими солдатами они располагают, сколько еды, по мнению Камня, им необходимо, и предположения Тефта о том, как много бывших мостовиков готовы к тренировкам.

Последнее число оказалось довольно большим. Если мостовики выживали, они становились сильнее, таская мосты. Как доказал Каладин на собственном опыте, это позволяло сделать из них хороших солдат. Если их мотивировать, конечно.

На обратной стороне раковины Сигзил отметил для Каладина способ организации патрулей за пределами лагеря. Скоро у него будет достаточно новичков, готовых начать патрулирование прилегающих к лагерям областей, о чем Каладин говорил Далинару. Тефт считал, что было бы неплохо Каладину тоже в этом поучаствовать. Тогда новички смогли бы провести с ним время.

— Ночью придет сверхшторм, — заметил Лоупен. — Сиг сказал, он обрушится спустя пару часов после заката. Подумал, что ты захочешь подготовиться.

Каладин кивнул. Очередная возможность для мистических чисел появиться вновь — оба предыдущих раза они возникали во время шторма. Далинар и его семья будут под надежным присмотром — Каладин позаботится.

— Спасибо за отчет, — сказал Каладин, пряча раковину в карман. — Возвращайся и скажи Сигзилу, что предложенный им маршрут уводит слишком далеко от лагерей. Пусть нарисует другой. Также передай Тефту, что сегодня потребуется больше людей. И пусть Моаш и Дрехи идут отдыхать. Они провели слишком много времени на дежурстве. Сегодня ночью я лично буду охранять Далинара. Думаю, лучше, если во время шторма вся его семья будет вместе.

— На то воля ветра, парень, — ответил Лоупен, прикончив остатки уты, и присвистнул, взглянув на тренировочную площадку. — Это что-то, не так ли?

Каладин проследил за взглядом Лоупена. Адолин, оставивший брата на попечение Зейхелу, выполнял тренировочные движения с Клинком. Он изящно скакал и крутился на песке, выписывая мечом широкие, плавные узоры.

Доспехи никогда не выглядели неуклюже на практикующемся Носителе. Впечатляющие, блестящие, они приспосабливались к телосложению того, кто их надевал. Размахивая мечом и переходя из одной стойки в другую, Адолин отражал солнечный свет словно зеркало. Каладин знал, что это была лишь разминочная последовательность, больше зрелищная, чем практичная. Нельзя позволить себе что-то подобное на поле боя, хотя многие из отдельных позиций и рубящих ударов представлялись полезными движениями.

Даже зная все это, Каладину пришлось прогнать чувство благоговения. Носители Осколков в Доспехах в бою выглядели нечеловечески — скорее Герольды, чем обычные люди.

Он заметил Сил, которая сидела на краю нависающей над Адолином крыши и наблюдала за молодым человеком. Сил была слишком далеко, чтобы Каладин мог распознать выражение ее лица.

Адолин закончил упражнения, вонзив Клинок в землю и припав на одно колено. Меч наполовину погрузился в песок, а когда его отпустили, исчез.

— Я и раньше видел, как он призывает оружие, — сказал Каладин.

— Ага, ганчо, во время битвы, когда мы спасли его жалкую задницу от Садеаса.

— Нет, до того, — произнес Каладин, вспомнив эпизод со шлюхой в лагере Садеаса. — Он спас кое-кого от издевательств.

— Ха, — ответил Лоупен. — Знаешь, тогда он не так уж и плох.

— Полагаю, да. В любом случае, с тобой я закончил. Не забудь прислать отряд на замену.

Лоупен отсалютовал и забрал с собой Шена, который сунулся к учебным мечам в боковой части двора. Вместе они трусцой побежали выполнять поручение.

Каладин обошел посты, проверив Моаша и остальных, прежде чем отправиться туда, где до сих пор не снявший броню Ренарин сидел на земле перед своим новым учителем.

Зейхел, ардент с древними глазами, замер в торжественной позе, которую портила его неаккуратная борода.

— В Доспехах тебе нужно научиться сражаться заново. Из-за них изменяется походка, то, как солдат держит оружие, все движения.

— Я... — Ренарин опустил взгляд. Юноша в очках, облаченный в великолепную броню, выглядел очень странно. — Мне не нужно будет переучиваться, мастер. Меня никогда не учили сражаться.

Зейхел хмыкнул.

— Хорошо. Значит, мне не придется искоренять старые, дурные привычки.

— Да, мастер.

— Тогда начнем с малого, — проговорил Зейхел. — Там, за углом, лестница. Взберись по ней на крышу полигона. Потом спрыгни вниз.

Ренарин резко взглянул на него.

— ...спрыгнуть?

— Я стар, сынок, — ответил Зейхел. — Если повторяю по сто раз, то съедаю не тот цветок.

Каладин нахмурился, а Ренарин наклонил голову и вопросительно посмотрел на Каладина. Бывший мостовик пожал плечами.

— Съедаете... что?.. — спросил Ренарин.

— Это означает, что я начинаю злиться, — огрызнулся Зейхел. — У вас, парни, совсем нет подходящих идиом. Пошел!

Ренарин вскочил на ноги, взрыхлив песок, и поспешил прочь.

— Твой шлем, сынок! — прокричал Зейхел.

Ренарин остановился, вернулся и подхватил с земли шлем, поскользнувшись и почти уткнувшись лицом в песок. Он развернулся, толком не обретя равновесие, и неуклюже побежал к лестнице. По дороге принц чуть не врезался в колонну.