Опричник (СИ) - Демченко Антон Витальевич Страница 66

— Итак, господин наставник явился к нам за помощью в защите своих учениц, — под согласный гомон семьи проскрипел Пантелей Громов, отвлекая меня от размышлений. — Чего и следовало ожидать от неоперившегося юнца…

— Не передёргивайте, Пантелей Дмитриевич, — качнув головой, отмахнулся я. — Я всего лишь счёл необходимым предупредить Громовых об опасности, грозящей со стороны Корибут-Вишневецких, в род которых недавно вошёл небезызвестный вам Авдей Томилин, отец не менее одиозного Романа Вышневецкого. Помните такого?

— А что его вспоминать-то? — довольно хмыкнул Пантелей. — Нет больше Томилиных, и Романа нет. Слышал, наверное?

— Не только слышал, но и участвовал в их ликвидации, — кивнул я, мимоходом отметив, что не все Громовы, оказывается, в курсе дела. По крайней мере, именно такой вывод я сделал, судя по забурлившим в зале эмоциям.

— Кирилл, — укоризненно покачал головой дядя Фёдор. — Мы же договаривались молчать о твоём участии.

— А в этом ещё есть какой-то смысл? Я уже не мещанин, предъявить мне обвинение в убийстве государство больше не может, — пожал я плечами и кивнул на сверлящего меня презрительным взглядом деда Пантелея. — К тому же, ему ведь иначе ничего не втолковать, гонор боярский глаза застит.

— Молокосос! — рявкнул старший Дмитриевич, подскочив с кресла. — Мало тебя Жора в детстве порол, ох, мало!

— Вот, о чём я и говорю, — развёл я руками, глядя на дядю Фёдора. Тот печально вздохнул.

— Сядь, дядька Пантелей, — тихо, но уверенно проговорил он и, надавив взглядом, всё же заставил родича занять своё место. — А ты, Кирилл, помолчи, пока я кое-кому кое-что втолкую…

Поднявшийся было в обеденном зале шум стих, едва Фёдор Георгиевич поднялся с места. Глава рода шагнул к окну и, дождавшись, пока в комнате воцарится полная тишина, заговорил, медленно роняя слова, будто гвозди забивая:

— Я собрал вас сегодня в надежде, что вы выслушаете принесённые боярином Николаевым-Скуратовым новости… выслушаете, обдумаете и дадите стоящий совет. Был неправ, — стоило Громову умолкнуть, как на лицах деда Пантелея и кое-кого из родичей возникли довольные улыбки. Зря. Фёдор Георгиевич ещё не закончил. — Поторопился. Не объяснил. Что ж, исправлюсь. Итак… все помнят недавнюю войну с родом Томилиных. Тогда, Ромка Вышневецкий, ныне покойный, попытался выкрасть моих дочерей, по сей день находящихся в обучении у присутствующего здесь Кирилла Николаева. Чем эта попытка закончилась — можете посмотреть сами.

Боярин Громов поколдовал над своим коммуникатором и на развернувшемся над обеденным столом гигантском экране пошли кадры финального допроса Романа Томилина. Деды смотрели на ревущего от боли подонка, сжав зубы и с лёгким отблеском злорадства в глазах, а вот их наследники и жёны явно были не в своей тарелке от такого зрелища.

— Молокосос, говоришь, — прошептал Игорь Дмитриевич, покосившись на самого младшего из своих братьев. Но в тишине его голос прозвучал вполне отчётливо и ясно.

— Мы не стали афишировать участие Кирилла в казни Романа, поскольку на тот момент он уже не являлся членом рода Громовых, и был подсуден суду общей юрисдикции, который не смог бы оставить без внимания покушение государевым человеком на жизнь боярича. Это была бы дурная плата за спасение дочерей нашего рода, согласитесь?

— Ну, хорошо, доказал ты, что этот слабосилок не так бесполезен, как мы считали, — Пантелей Дмитриевич не постеснялся перебить главу своего рода. — Но это не отменяет факта, что едва над его подзащитными вновь сгустились тучи, их горе-наставник примчался к нам за помощью, поджав хвост.

— С непосредственной опасностью, грозившей ученицам, он справился без нашего участия, — резко оборвал родственника Фёдор Громов. — Силезский отряд «Белый Орёл», посланный Авдеем за головами учениц Кирилла, был частично уничтожен, а частично пленён… как и их хозяин. Собственно, именно благодаря информации, полученной нашим гостем от хозяина наёмников в ходе допроса, и любезно предоставленной нам сегодня, мы теперь точно знаем, что Авдей Томилин, ныне именуемый княжичем Вишневецким, решился на месть нашему роду за смерть своего сына. По сути, объявил войну. Войну, о начале которой, в ином случае, мы могли бы узнать лишь в тот момент, когда запылали бы наши владения.

— Что не опровергает моего утверждения, — ощерился Пантелей Дмитриевич. — Николаев, как учитель, взял на себя обязанность защищать твоих дочерей, а столкнувшись с действительной опасностью, прибежал к нам, скуля, как трусливая собака! За это мы платим ему такие деньги?!

— Кто о чём, а вшивый о бане, — вздохнул я. Ну, никак мой гонорар не даёт покоя старому хрычу. Вот же жадина. Впрочем, я не о том сокрушаюсь… — Пантелей Дмитриевич, заберите свои слова, будьте любезны.

— А не то? — ухмыльнулся мне в лицо младший из братьев Дмитриевичей.

— А не то я вобью их вам в глотку, — радостно улыбнулся ему в ответ.

— Кирилл! — чуть ли не простонал Фёдор Георгиевич, хлопнув себя ладонью по лбу. Но тут же взял себя в руки. — Мы же родственники, что ты творишь!

— С вами, дядя Фёдор, — посерьёзнев, уточнил я. — С вами — мы родственники по линии вашей матушки. А вот с этим старым хрычом у меня нет ни капли родства. Так что, за оскорбление он будет отвечать как любой другой… самоубийца.

«Ревизор», последняя сцена… От озвученной мною новости все присутствующие за столом Громовы, кажется, просто зависли. Хотя, если присмотреться, то можно заметить, что глава рода в курсе дела. Да ещё старший из братьев Дмитриевичей, Игорь, не выглядит удивлённым. А вот остальные…

— К-как? — просипел средний из старпёров, Григорий Дмитриевич.

— А вы думали, бывший глава Громовых просто так меня гнобил? — развёл я руками. — Я же был практически открытым напоминанием о том, что его супруга была ему неверна.

— Ублюдок! — рыкнул дед Пантелей, хлопнув кулаком по столу.

— Эксперимент, — неожиданно спокойным, даже тихим, голосом поправил его самый старший из братьев. Игорь Дмитриевич смерил меня долгим взглядом и покачал головой. — Это не была измена, Кирилл. Всего лишь долгий эксперимент, закончившийся неудачей… с точки зрения проводивших его специалистов. Николай Громов оказался сильным эфирником, но не оправдал надежд в стихиях. А ты…

— Стал грандом в четырнадцать, и плевать хотел на все стихийные эгрегоры и статусы, — открыто улыбнувшись, перебил я старшего из братьев Громовых и, прищурившись, ткнул в его сторону пальцем. Знаю, невежливо, но мне сейчас всё равно, — А вы, Игорь Дмитриевич, неплохо осведомлены об этой истории. Может быть, знаете, кто мой биологический дед по отцовской линии? Или это совсем-совсем секрет?

— Отчего же? — усмехнулся в усы старший Дмитриевич и, прищурившись, предложил: — меняемся?

— В смысле? — не понял я.

— Ты прощаешь моего младшего братца, я называю имя твоего… биологического деда, — в полной тишине зала, наш диалог, очевидно, звучал странно, но… почему бы и нет?

Я не поленился встать и, выйдя из-за стола, шагнул к обсуждаемому, сейчас похожему на вытащенную из воды рыбину. Такую же молчаливую, пучеглазую и разевающую рот.

— Пантелей Дмитриевич, я не держу зла на вашу жадность, — коротко кивнув белому от злости старпёру, я вновь занял своё место за столом и с интересом уставился на откровенно веселящегося Игоря Дмитриевича.

— Ёж ты, Кирилла. Натуральный ёж, — покачал он головой, но я даже взгляда не отвёл. Не дождавшись реакции, Громов-старший фыркнул, — Ладно-ладно. Имя Игната Шапошникова тебе о чём-то говорит?

— Генерал-лейтенант, флигель-адъютант его величества? — уточнил я, немало удивившись. При нашей единственной встрече, воспитатель царевича Юрия не показался мне столь… старым. Хотя, со здешней продолжительностью жизни, полагаю, возможно и не такое.

— Не он, — поморщившись, отмахнулся дед Игорь. — А дядька его родной, в честь которого Игнат Павлович и был назван.

— Ты имеешь в виду Игната Афанасьевича Шапошникова?! — изумился Фёдор Георгиевич. Оказывается, ему этот факт был неизвестен… м-да уж, новости. Правда, я не понимаю, с чего вдруг столько эмоций?