Колин Мэлой - Подземелья Дикого леса Страница 66

Все так же молча Прю повернула налево и пошла по «круглому» коридору. Кертис поспешил следом с Септимусом на плече.

— Это что такое сейчас было? — спросил он.

— Предчувствие, — ответила девочка.

Им повстречалось еще несколько таких развилок; на каждой следующей они обдумывали направление все менее тщательно. Пару раз впереди оказывался тупик — такой же зал, как тот, в который они упали. В этих случаях они просто разворачивались и продолжали путь в другом направлении. Раз уж вошли они все равно не по правилам — провалились из естественного лаза, в который попали со дна неприступной расщелины, — Прю решила, что бесполезно вычислять, в какую сторону идти, и запоминать дорогу назад. Когда путники устроили у одного из перекрестков привал, чтобы закусить вторым куском мяса, она высказала эту мысль вслух. Без слов было понятно, что, в общем и целом, им оставалось только идти до тех пор, пока не кончится еда и не наступит голодная смерть — или пока они не найдут выход на поверхность. Смотря что получится раньше. От таких размышлений у Кертиса по спине побежали мурашки.

Они продолжили путь. Наконец через несколько часов блужданий по лабиринту стены туннеля, казалось, раздвинулись, и до них донесся прохладный ветер. Вытянув вперед фонарь, ребята увидели, что оказались в огромном колодце, у которого в обозримом пространстве не было ни пола, ни потолка, а дорога, по которой они шли, превращалась в мост, ведущий на другую сторону. К их смятению, свет фонаря выхватил из тьмы головокружительное множество таких же мостов, пересекающих бездну внизу, и то же самое — у них над головами. Кертису пришли на память видеоролики, которые он смотрел в местном музее наук: длинные нити-щупальца ткани человеческого мозга.

— Уж ты ж… — изумился с его плеча Септимус.

— Просто… — начала Прю. В голосе ее звучали страх и отчаяние. — Давайте просто идти дальше.

Словно чтобы подчеркнуть серьезность положения, у Кертиса в животе заурчало.

— Не обращайте внимания, — сказал он.

Они прошли по мосту. Через какое-то время впереди оказалась новая развилка — обе дороги вели к лестницам. Они выбрали левую. Еще через две развилки им снова встретился бездонный колодец, испещренный мостами. Не было никакой возможности узнать, где они сейчас территориально — и не был ли этот колодец тем же самым, который они перешли незадолго до этого. Прю хромала все сильнее.

— Давай передохнем, — предложил Кертис. — Мне кажется, тебе больно.

Девочка проигнорировала его слова и продолжила наугад идти по лабиринту туннелей.

— Должен быть выход, — донесся до Кертиса ее шепот.

Каждая лестница казалась все более крутой; наконец одна из них превратилась уже просто в отвесную стену. Путники проходили по мостам, которые периодически становились шириной в одну ногу, шли по туннелям, которые, казалось, каким-то необъяснимым образом заворачивались и пересекали сами себя; некоторые из них были достаточно широки для каких-нибудь чудовищных баскетболистов, но вдруг оканчивались низенькой аркой — а за той начинался коридор, где передвигаться приходилось на четвереньках. Огромная винтовая лестница, вьющаяся вокруг цилиндрической башни, привела их к самому подножию, а дальше у нее оказались обрушены ступеньки, ведущие во тьму. На верхушке какого-то арочного моста они сделали привал и поели. Дожевывая последнюю дольку яблока, Кертис заметил, что Прю задремала. Он подсел к ней поближе и тоже провалился в глубокий сон. Через какое-то время их обоих разбудил Септимус; непонятно было, сколько они проспали — в темном подземном мире счет времени казался чем-то бессмысленным и эфемерным.

Они провели ревизию: еды осталось максимум на день. Кертис помассировал пальцами виски. Мысль о том, что им уже никогда не выбраться из этого подземного лабиринта, становилась все более привычной. Как он оказался в такой дали от своей разбойничьей общины? В клятве точно что-то об этом было… Той ночью в лесу, у таинственного алтаря, он клялся «разделить судьбу друзей». Или «не оставлять» их — в общем, там было что-то с этим смыслом. А в итоге что? Только пару месяцев побыл разбойником и уже всех подвел. Брендана, Шеймаса, Эшлин — всех. Предал свою семью.

Тут он мысленно перебил сам себя. Какую еще семью? Они не его семья, Прю была права. Свою настоящую семью он бросил уже давно. Интересно, что сейчас делает отец?

А мама? Он представил, как его сестры живут обычной жизнью, даже не подозревая, в какой беде он сейчас находится. Мальчику только-только удалось вспомнить бесконечный щебет Тины Отважной, которую его младшая сестренка ни на минуту не выпускала из рук, как он заметил, что Прю машет ладонью у него перед глазами. На лице у нее застыло пустое, бесстрастное выражение.

— Пойдем, — сказала она. — Надо двигаться дальше.

Шли недолго — час или максимум два, и тут Прю резко остановилась. Кертис едва в нее не врезался.

— Ты чего? — спросил он.

— Тс-с-с. Слушай.

Мальчик задержал дыхание, но услышал лишь вездесущее кап-кап с покрытых лишайниками сводов.

— Я ничего не…

— Тс-с-с! Вот, опять! — Прю приложила палец к губам и высоко подняла фонарь.

Кертис снова напряг все свои слуховые способности и на этот раз и вправду что-то услышал — что-то кроме капель.

— Что это?

Звук был такой, словно по камню скрежетали какой-то железкой — некрупной, вроде как ключом по стене. Вот только в бесконечных туннелях даже подобный шум звучал до ужаса зловеще.

Прю, не отвечая, застывшим взглядом смотрела в пустоту. Они недавно прошли вилку с двумя ответвлениями и повернули налево в один из длиннейших переходов, которые им только попадались. Звук, кажется, раздавался из царящей впереди тьмы.

Фонарь тускло освещал проход; Кертис представил себе какое-нибудь невыразимо жуткое создание с кучей щупалец и блестящих глаз и с… — с чем же?.. — наверное, с топором. Топор оно тащило за собой по земле. От этой картинки его передернуло. Немного саднило ухо: Септимус вцепился когтями ему в мочку и стиснул, будто испуганный ребенок — плюшевого мишку.

— Змея, — прошептал он. — Я этот звук где угодно узнаю.

— Эй! — позвала Прю.

Звук замер.

Девочка, вытянув руку с фонарем, продвинулась чуть вперед.

И тут из густой тьмы послышался голос.

— КТО ЗДЕСЬ? — спросил он. Ничего подобного Кертис никогда в жизни не слышал; голос был такой, будто он долгие века томился под землей, вдали от теплых лучей солнца — если так вообще можно сказать о голосе. Звучал он мрачно, глухо и зловеще.

Тут голос раздался снова, отдаваясь эхом от стен туннеля: