Майкл Стэкпол - Секретная карта Страница 66

Голос его дрожал, и Нирати поняла, что надежды Джанела не оправдались.

— На крыше с нее сняли, разрезав, всю одежду. Но она либо почти, либо вовсе не сопротивлялась. Констебль сказал, что остались бы синяки или порезы на руках и плечах. «Признаки самообороны», как он назвал. Еще он сказал, что она могла поцарапать нападавшего, и они нашли бы у нее под ногтями частички его кожи. У Маджиаты были такие длинные ногти… — Он нервно фыркнул. — Но для этого им пришлось бы сначала отыскать ее руки…

Нирати открыла рот. Об этом она не слышала ничего, ни малейшего намека. Она и представить себе не могла, зачем кому-то понадобились руки Маджиаты. Ее замутило.

— Он перерезал ей горло, аккуратно и быстро, почти обезглавив. Она, видимо, была удивлена, — на ее лице застыло изумленное выражение… А потом он вскрыл ей живот, разрезал от горла до бедер и разделал, словно охотник убитого оленя. Он выпотрошил ее и разбросал по крыше внутренности. И, как я уже сказал, забрал ее руки.

Нирати прижала ладонь ко рту.

— Нет, не может быть, это слишком ужасно!

— Ужасно. Забавно, насколько бледны и невыразительны слова по сравнению с тем, что произошло, правда? — Джанел медленно выдохнул. — Констебль сказал, что ему понадобился бы топор, чтобы сделать такое. Или чудовищные зубы. А горло… один-два удара ножом. Или когтями. Думаю, тогда они и подумали о вируке.

Когда я увидел это, то упал на колени и меня вырвало. Если бы я пришел вовремя, возможно, он бы не осмелился напасть. Если бы я не решил разорвать с ней всякие отношения, она бы не захотела встретиться в городе… Если бы… если… если…

Он нагнулся, закрыл руками глаза и разрыдался, снова и снова повторяя одно-единственное слово.

Нирати поднялась, подошла к постели и, присев на краешек, обняла его. Он спрятал лицо у нее на коленях, трясясь в беззвучных рыданиях. Нирати крепче сжала объятия, несмотря на неприятный запах. Она гладила его по грязным волосам и успокаивающе шептала что-то, пока он не затих у нее на руках. Дыхание его стало ровным.

Тогда она уложила его, встала и помогла закинуть на постель ноги. Накрыла тонким одеялом и тут увидела его лицо. Во сне он, казалось, почти успокоился, и она едва заметно улыбнулась.

Бедный Джанел. Сострадание к нему переполняло ее душу, но в то же время Нирати едва сдерживала ярость. Он страдал из-за смерти Маджиаты, и это несправедливо. Маджиата была недостойна таких переживаний. Будь она жива, то думала бы лишь о том, как использовать графа себе во благо. Но она была мертва. Что ж, по крайней мере, больше она не сможет мучить Келеса.

Надеюсь, он еще долгое время не узнает о ее смерти. Я поговорю с дедом об этом. Как бы то ни было, сейчас я должна в первую очередь думать не о Келесе.

Нирати нагнулась и подняла с пола пустой бочонок. Выйдя из комнаты, она притворила за собой дверь и спустилась вниз, в общую залу. Жена хозяина, пухлая розовощекая женщина, забрала у нее опустевший сосуд и спросила:

— Наполнить его снова?

— Ни в коем случае. — Нирати говорила тихо, но твердо. — Принесите ему свежего бульона, когда он проснется, что-нибудь легкое из еды и воды с вином. И еще: я хочу, чтобы вы поднялись к нему и помогли помыться.

Женщина неодобрительно нахмурилась.

— Он взрослый человек и сам может о себе позаботиться.

Ноздри Нирати затрепетали.

— Вы имеете представление о том, кто я такая?

Женщина, не поколебавшись ни мгновения, ответила:

— Нет. Не думаю, что все это может иметь хоть какое-то значение.

— Может. Я — внучка Киро Антураси. Если людям станет известно, что гостиница «Джандетокан» заслужила мою благосклонность, вы станете процветать. Если я дам знать, что вы меня разочаровали, заведение разорится. Если понадобится, я попрошу Правителя, и гостиницу просто-напросто закроют. Я вижу, вы меня хорошо поняли, но не стоит бояться. Я прошу вас об одолжении и отплачу вам добром.

— Д-да, моя госпожа?

— Сделайте то, о чем я вас попросила. Позаботьтесь о графе, и вас ждет счастливое будущее. За труды вам хорошо заплатят, очень хорошо, — разумеется, в разумных пределах, — без промедления, чистым золотом.

— Или специями?

— Если пожелаете. У нас есть кое-какое влияние. — Нирати сдержала улыбку, хотя нужды притворяться не было: они с хозяйкой прекрасно друг друга поняли. — Я хочу в следующий раз видеть его трезвым, пообедавшим, чистым и причесанным. Я буду приходить сюда каждый день, навещать его и оплачивать счета.

Женщина кивнула.

— Я поняла, госпожа Антураси. Я давно здесь работаю и умею, когда надо, поставить человека на ноги.

— Хорошо. И еще одно.

— Да?

— Если его будет спрашивать еще кто-нибудь, — он уехал, но куда — вы не знаете. Можете сказать, что он не заплатил вам за комнату.

— А если они захотят остановиться у нас, я могу взять у них деньги?

— Да. Более того, я приплачу вам, если вы выведаете, кто именно его спрашивал. — Нирати кивнула, принимая почтительный поклон. — Я щедро вознагражу вас за помощь.

— Благодарю вас, госпожа. — Хозяйка понизила голос до шепота. — Я сделаю все, как вы пожелали, но позвольте спросить, зачем это вам? Он всего лишь какой-то дворянин из Дезейриона. Зачем вы ему помогаете?

Нирати поразмыслила над вопросом женщины, но не нашла ни одного простого ответа, который был бы понятен хозяйке. По правде говоря, она и сама не смогла бы объяснить себе, зачем ей это понадобилось. Она улыбнулась и шепотом же ответила:

— Считайте это вложением средств в расчете на будущее. Он задолжал мне танец-другой, и я не собираюсь забывать об этом долге.

Глава двадцать восьмая

Двадцатый день Месяца Собаки года Собаки.

Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.

Сто шестьдесят второй год Династии Комира.

Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.

Волк Бури, Морианд.

Наленир.

Корабль мерно поднимался и опускался на волнах, и Джорим Антураси использовал это монотонное движение, чтобы успокоиться и настроить сознание на нужный лад. Он сидел на полу в своей тесной каюте, скрестив ноги и выпрямив спину. Его личный бортовой журнал, заполненный измерениями, наскоро начерченными контурами карт и точным временем, лежал перед ним. В полутьме каюты, освещаемой лишь одной горящей свечой, страницы едва виднелись, но Джориму этого хватало, чтобы освежить в памяти необходимые сведения. Впрочем, он и так прекрасно помнил все, что должен мысленно передать деду.

Джорим старался дышать ровно и спокойно, что было трудно, поскольку от Киро исходили волны раздраженного нетерпения. Каждый день, приблизительно во время, соответствующее полудню в Наленире, Джорим готовился к общению с дедом. Это всегда было не слишком-то приятно, но в последние дни стало еще хуже. Киро изменился, и не в лучшую сторону.