Олаф Бьорн Локнит - Карающая длань Страница 67

Шипящий Эртель тряс рукой, бормоча что-то себе под нос. После этих слов гнома он не выдержал и сорвался на крик. Поток бессвязной брани захлестнул подгорного жителя, едва не утопив.

– Ты, урод каменный! Думаешь, самый умный, да? Пошел к Нергалу в задницу, сволочь подземная! Да я… Да я… – дальше последовали такие забористые выражения, что Веллан удивленно хмыкнул, наклонился к Конану и прошептал:

– Знаешь, когда ты потерял на поляне меч, я был уверен, что слышал уже все возможные ругательства. Оказывается, я ошибался.

Конан согласно кивнул. На лице Фрама явственно читалось безмерное удивление. Когда Эртель наконец выдохся, гном с непритворным страхом огляделся:

– Слава Кователю! Я думал, горы сейчас обрушаться. От стыда…

– Эртель, ты перещеголял даже меня, – усмехнулся киммериец, пробуя пальцем остроту Рангильдора. Клинком по-прежнему можно было бриться.

– Тебя бы так! – огрызнулся Эртель. – Послушал бы я, что ты скажешь! – и он, злой как тысяча голодных демонов, отвернулся и принялся копаться в своем дорожном мешке, продолжая ругаться, но теперь уже еле слышно.

Конан довольно подумал, что теперь хоть на какое-то время Эртель угомонится. Жаль только, что это будет очень короткое время…

Действительно, насмешник дулся и молчал только до выхода из пещер. Едва лучик зимнего солнца коснулся его мрачного лица, как оно повеселело, заулыбалось, а уже спустя несколько мгновений Эртель начал подшучивать над Конаном и снова заработал снежок в лицо.

– Ну, киммериец, – прошипел Эртель, едва ему удалось вылезти из сугроба и выплюнуть попавший в рот снег. – Сейчас ты у меня получишь!

Шутник напоминал взъерошенного и мокрого, но готового броситься в драку петуха. Конан хмыкнул, с хрустом расправил плечи и поразминал кулаки.

– Неужели я удостоюсь чести сразиться с тобой, о великий? – вычурный слог стран восхода варвар усвоил еще со времен давней службы в туранской гвардии и при случае мог блеснуть.

– Чего? – недоуменно переспросил Эртель, даже переставший отряхиваться. Прислушивавшийся к перебранке Веллан откровенно захихикал. Киммериец, проклиная в душе скудоумие окружающих, загубивших такое произведение словесного искусства, рявкнул:

– Драться будешь, скотина, или нет?

– А-а, так бы сразу и сказал, – протянул Эртель. – А то – «удостоюсь чести»… Будто я не знаю, что сам ты до такого в жизни додуматься не мог.

– За это ты еще и добавку огребешь, – пообещал варвар, нагибаясь за очередной порцией снега.

– Ладно-ладно, – замахал правой рукой Эртель, явно не желавший получать «добавку». Левую руку он почему-то продолжал держать за спиной. – Не буду я с тобой драться. Я еще с ума не сошел.

– Понятно… – разочарованный киммериец отвернулся и меланхолично отряхнул снег с ладоней. Стоявший неподалеку Эрхард укоризненно посмотрел сначала на варвара, затем на племянника.

– Взрослые мужики, а как дети, честное слово, – проворчал он. – Пошли, надо еще капище осмотреть. Дел по горло!

– Хорошо, дядя, – смиренно потупился Эртель и неожиданно выбросил вперед левую руку. – Получай!

Киммериец, ожидавший подобной пакости, с легкостью увернулся, слегка отклонившись влево.

Из горла Эртеля вырвался раздраженный крик, сменившийся на вопль неподдельного ужаса. За Конаном стоял Эрхард, и его лицо было залеплено мокрым снегом. Резкими движениями сотник отряхнулся и злобно посмотрел на племянника. Если бы взгляды убивали, от Эртеля осталась бы только кучка истлевших костей.

– Дядя, клянусь Митрой, я не хотел… – под грозным взглядом Эрхарда шутник побледнел и попятился. Он не забыл тяжелую руку старшего родича и его голос ощутимо дрожал: – Я хотел в этого, в варвара…

– Заткнись, – ровным голосом прошипел еле сдерживающийся сотник. – Все быстро построились в колонну по двое и за мной шагом марш! – он встал первым, за ним посмеивающийся про себя Конан и Эмерт. Дальше следовали молчаливые гандеры, притихший Эртель с Селеной, Веллан и Фрам. Омал сначала плелся, пуская слюни и бормоча бессмыслицу, позади, на некотором расстоянии от отряда, но затем сотник позвал его, а Веллан помог добраться хорошим пинком. Такие же пинки бритуниец время от времени отвешивал и плетущемуся впереди Эртелю, справедливо полагая его виновником всех утренних несчастий. Эртель оборачивался, бросая на Веллана угрюмые взгляды, но выругаться или дать сдачи не решался. Сотник был зверски зол и вполне мог, не разбираясь, кто начал первым, всыпать непослушному и вредному племяннику по первое число…

Веллан не обращал на угрожающие взгляды Эртеля никакого внимания, с невинным видом поглядывая на ярко-синее небо и белые кучевые облака, иногда укоризненно смотрел на Эртеля честнейшими голубыми глазами – мол, как ты мог даже предположить такое? – и косился на шагавшего рядом широкоплечего коренастого гнома. Эртель на кажущуюся честность приятеля не купился, украдкой показав бритунийцу кулак.

Это не помогло. Стоило ему отвернуться, как его мягкое место пониже спины снова пострадало от подкованного железом сапога. Эртель едва не взвыл, но вовремя вспомнил о тяжелой руке дядюшки, и лишь скрипнул зубами. Ну все, бритуниец, жить тебе до первого привала… Там уж я с тобой за все посчитаюсь…

Перед мысленным взором Эртеля пронеслись живописные картины под общим названием «Десять страшных смертей Веллана». Там была и «Собственноручное удушение проклятого бритунийца», и «Веллан на колу» и даже «Отсечение головы коварного приятеля тупым мечом»… Чем дальше, тем более жестокими и изобретательными становились казни. На лице Эртеля появилась хищная улыбка. Он так замечтался, что не заметил, как отряд остановился, и с размаху ткнулся носом в полинялый плащ Гарта. Гандер обернулся и, видя, что никто не смотрит в их сторону, отвесил Эртелю сочного щелбана, прошипев:

– Чтобы о бабах не думал, когда идешь!

«Ты тоже поплатишься, щенок», – мрачно подумал Эртель, озираясь.

Оказалось, что пока он мысленно расправлялся с Велланом, они уже дошли до развалин и стояли перед чудом уцелевшим входом.

Храм сильно пострадал после случившегося год назад пожара, устроенного воинами короля Дамалла. Купол обрушился, завалив обломками досок и каменных глыб главный зал и расположенный в нем алтарь. Развалины двух передних башенок перекрывали узкие галереи, ведущие к двум задним. Некогда белый мрамор почернел от копоти.

Все это Конан обнаружил, едва ступив под свод арки бывших ворот и пройдя десяток шагов по внутреннему двору. Над воротами висела сохранившаяся маска из обсидиана – символ Бога с Черным Лицом. Бога, не сумевшего защитить своих почитателей…