Владимир Перемолотов - Талисман «Паучья лапка» Страница 67

Ветер взвыл, ухватил их за края одежды. Избор уцепился за ветки, наклонился, противопоставив свой вес силе ветра. Несколько мгновений он наклонялся все ниже и ниже с ужасом чувствуя мощь дурака, которую тот играючи бросал на ветер, а потом поток воздуха налетел откуда-то сбоку и повалил его. Несколько долгих мгновений Избор болтался как портянка на заборе. Вой заколдованного воздуха стал громоподобен. Избор чувствовал, как его струи забираются под одежду, и шарят там, отыскивая сокровенное.

Мимо мелькнули сапоги, пронесся, размахивая руками Исин. Избор стиснул пальцы покрепче, но ветки хрустнули, не выдержав напора стихии, и его понесло следом. В два круга он поднялся до половины высоты деревьев. Сверху было видно, как катит и поднимает в воздух Гаврилу, как Добрый Шкелет, насадив себя на куст, цепляется за землю, а в центре этого светопреставления стоит Гы и крутит рукой.

Волхва уже не было ни видно и не слышно, во всяком случае Избор не нашел его, когда делая третий круг его повернуло спиной вниз и он мог осмотреть небо над собой.

Он дернул ногами, переворачиваясь на живот. От этого движения из-за пазухи выпал узелок с золотом. Избор попытался цапнуть его, но тот словно живая рыба вильнул завязкой и шарахнулся в сторону. Избор открыл рот, что бы выругаться, но воздух раздул его щеки и затолкнул слова обратно…

Кончилось все так же внезапно, как и началось. В руке Гы появилась морковка, и воздух остановился. Избора обрушило вниз. На его счастье это произошло рядом с деревом. Он успел ухватиться за ветки и они выскальзывая из его ладоней, замедлили его падение. Потом его ударило в живот и падение прекратилось.

Повиснув на толстой ветке, какое-то время он приходил в себя. Ощущений было много, но все неприятные…Повернув голову увидел вокруг себя переплетение ветвей. От этого он почувствовал себя гнездом, которое потрепала буря.

— Что висишь? — спросил его снизу Гаврила — Не налетался что ли?

Нос его распух, по щеке текла кровь. Он осторожно потирал ладонями ноги и морщился. К нему, каждым шагом проверяя крепость своих костей, осторожно ступая, шел Добрый Шкелет. Глядя на них, Избор покачал руками, проверяя, шевелится ли у него то, что нужно.

— А Исин где?

Гаврила махнул рукой налево. Там почти в той же позе, что и Избор висел хазарин. Ему спускаться тоже не хотелось. Дерево было прочным и держалось за землю гораздо крепче человека, а дурак как раз заканчивал грызть морковку и что он собирался сделать дальше было совершенно не ясно.

Избор, кряхтя, сполз вниз.

— Каков наш дурак-то? А?

Фраза не требовала продолжения. В ней и так было все что нужно — и восхищение и удивление и страх., но Избор все-таки ответил.

— Да-а-а. Я думал он дурак — дураком… Ни кожи ни рожи… А он герой. Знал бы отчество, по отчеству величал бы.

— Герой?

Исин все-таки спустился на землю и присоединился к разговору. Пережитой страх заставлял язык трепетать словно лепесток пламени на ветру.

— Это герой? Зверь он! Вон чего натворил…

Лесного волхва уже не было и оттого все что осталось после схватки принадлежало победителю. Поляна была взрыта, деревья повалены. Ветки и щепки устилали траву на много шагов вокруг.

— Это он после баб таким стал! — сказал Масленников. Он перестал гладить свои колени и Избор увидел, как дрожат его руки.

— От баб чего только не наберешься — согласился с ним Исин, искоса поглядывая на Гы. Тот в своем халате был похож не то на костер, не то на цветущий розовый куст — И вшей подцепить можно и дурные привычки.

Глава 31

Из кустов бревенчатая стена выглядела такой же несокрушимой, как Константинопольская. Шапки, конечно, с голов не падали, когда они осматривали гребень, но почтение к журавлевскому князю она вызывала. За такими стенами Круторог мог спать спокойно. Старое дерево выдержало многое и еще многое могло выдержать. Бревна были покрыты пятнами ожогов. Издали это еще не было видно, но Избор и отсюда мог представить себе следы стрел, копий, сколы в бревнах, что оставили боевые топоры и пятна крови на дереве.

— Последний раз тут агафирсы были — сказал Гаврила, заметив любопытство Избора.

— И что?

— Две недели стояли, — гордо сказал Гаврила, — а ушли ни с чем!

Гордость его была понятна — он и сам был Журавлевцем.

— Наш-то князь, о-го-го! — Гаврила тряхнул сжатым кулаком.

— Что, хороший человек? — спросил Исин. Гаврила пожал плечами. Это само собой разумелось.

— И не стыдно тебе у хорошего человека лодку красть? — поддел его Избор, но Гаврила не смутился.

— Был бы плохой, было бы легче. Только что делать? Для дела же…

Они замолчали, неосторожно коснувшись главного. Сказать-то было легко, а вот сделать… Ясно было, что летучие корабли не стоят, где попало. И дело было не в том, что бы найти — это-то как раз было просто. Надо было завладеть им. Не только кораблем, а еще и теми, кто им управлял. Ведь ни тот, ни другой не знали что делать с ним, но даже не высказывая эти мысли вслух оба понимали, что сам собой корабль не полетит. Нужен был человек, который поднимет его в воздух и поведет, куда нужно.

— А попросить если? — спросил Исин — Может, даст? Отработаем же…

— Попросить? — переспросил Избор.

— Это как? Просто прийти и попросить?

— Ну да. — сказал Исин не понимая что так удивило Избора и Гаврилу. — Просто попросить..

Избор с Гаврилой переглянулись. Простодушный хазарин предложил ход, который не пришел им в голову. Не мог прийти. Избор покрутил головой. Да. Хазарин в последнее время умел удивить.

— Вот незадача. Как же это мне в голову не пришло? — спросил Избор у Гаврилы. Взгляд его посветлел.

— Как считаешь, даст?

— Не даст — сказал Гаврила. — Не поверит.

— Ну это как расскажем…

— Как не рассказывай — не поверит. От поляниц живыми ушли… Нет, не поверит.

Гаврила прищурился, представляя себе, как повел бы себя сам, если б ему все это рассказали. Уйти живыми от поляниц было такой большой удачей, что после этого нормальные люди закатились бы недели на две в корчму, а не поперлись бы к князю требовать летучий корабль. Он покачал головой уже более уверенно.

— Раны бы показать — предложил, было Исин, но тут же поправил себя — Так откуда они… На спине разве только…

— Раны — передразнил его Гаврила — Ты что, думаешь, что он не знает как поляницы мужиков мучают?

— А рука твоя? Может, руку покажем?

— А вот о руке лучше молчать. — Голос его стал серьезным. Он снял повязку, морщась распрямил руку и так же кривя от боли лицо покрутил ей — Пока он думает, что я в прежней силе может испугается и даст корабль, ну а если узнает, что я рукой не владею…