Наталья Резанова - Дорога висельников Страница 67

В ближайшем поселении драка чуть было не случилась – но не с мятежниками, а с местными жителями. Они уже прослышали про события на рудниках, и, завидев пришельцев, мужики похватали кто что мог, готовясь оказать сопротивление. Но битва при Орешине не повторилась – Айден здесь кое-кого знал и сумел убедить, что они – «хорошие» разбойники, а не «плохие».

Их снабдили провизией, но в поселок не пустили. Что более важно – здесь рассказали, что беглые вроде бы объявились вблизи Уриарка. А это было значительно западнее Монзуриана. По этой причине решено было, что Айден и его ватага уйдут на поиски беглых, а остальные продолжат путь в прежнем направлении.

Похолодало. А может, так казалось, потому что путники вышли из-под защиты леса и гор на открытую ветрам равнину. Еще не так давно здесь была только высокая трава, в которой шныряла всякая мелкая живность (впрочем, попадалась и живность покрупнее). Теперь поселенцы осваивали эти земли, и немало их было распахано. Тут росли рожь, ячмень, вокруг поселений были огороды. Об эту пору урожай был уже собран, поля голы, и зрелище они являли весьма унылое. Но никто из путников не обладал достаточно чувствительной душой, чтоб из-за этого удручаться. Были другие заботы. А потому они поспешали вперед, благо местность позволяла. Кружевница настолько освоилась в седле, что не задерживала остальных.

Монзуриан был самым южным из городов в Открытых Землях и ближе всего к Карнионе. Как и другие здешние города, он находился под патронатом промышленника, в данном случае – Палази Траудета из Фораннана. Он извлекал выгоду из добычи цветных камней (в чем конкурировал с Роуэном) и поставок корабельного леса. По крайней мере внешне город выглядел более укрепленным, чем Галвин. Помимо обычного для здешних поселений деревянного палисада, были возведены приземистые каменные башни. Но пуще стен, каменных и бревенчатых, охраняли Монзуриан и стражники на службе Траудета, и вооружившиеся для защиты города ремесленники. И у всякого желавшего пройти в ворота, ежели он показался этой страже подозрительным – а у кого из путешествующих по Открытым Землям не подозрительная рожа? – спрашивали документ, удостоверяющий личность. А у Перегрина такой документ имелся, а всех ему сопутствующих он объявил своими охранниками и слугами. Поэтому в Монзуриан их пропустили беспрепятственно. На вопрос о цели прибытия Перегрин не моргнув глазом сообщил, что приехал закупать поделочный камень, выказав в этой области немалые знания. Впоследствии он объяснил, что камни используются предсказателями. И не только хрусталь, как думает большинство людей. Поэтому каждый опытный спекулятор обязан разбираться в самоцветных камнях.

Итак, они проникли в Монзуриан и проехали по городу свободно и не прячась. В городе на них смотрели скорее одобрительно – если стража их пропустила, стало быть, не бандиты, а в случае нападения вооруженные люди будут здесь полезны.

Монзуриан казался не только более укрепленным, но и более оживленным, чем Галвин. Пожалуй что был и побольше размером. Если в тех поселениях, что вырастали при заводах и шахтах, жили почти исключительно мужчины, то сюда вольные рабочие привезли семьи.

Кружевница таращилась на женщин и детей на улице как на редкостную диковину. Здесь было не то что в Орешине, здесь они по домам не сидели – ходили в церковь или по лавкам. Был здесь и рынок. С рынком, предупредил Ингоз, придется познакомиться поближе. В здешней гостинице готовить не принято. Платишь деньги хозяину, и он забирает еду у лавочников. Или сам покупаешь на рынке. Никто по этому поводу не возмущался. Было дело, попировали в Орешине.

В гостинице Перегрин снял две комнаты. По нынешней погоде было приятно переночевать под крышей – впервые после выхода из монастыря, – в Орешине им ведь так и не удалось поспать. Ингоз, правда, бухтел, что вот, мол, нету здесь тех удобств, которые предлагают постояльцам карнионские гостиницы. И постели здесь приличной не увидишь – одни сенники, клопы табунами бегают, и щели в стенах такие, что дует, как на море в бурю, потому что даже паршивого коврика на стенах нет.

– Может, тебе еще и горячей воды в номер подать? – Голос Пандольфа не в силах был передать всю меру порочности такого рода требования.

– А что? Я не против. Я, знаешь ли, не из тех, кто умывается только тогда, когда в реку случайно свалится.

Приятно было бы и поесть как следует, а не то, что похитили или подстрелили.

Хлеба и сыра купили еще по пути в гостиницу. Пивом можно было-таки снабдиться на месте. А когда расположились, Ингоз побежал в город – прикупить чего посытнее, а заодно узнать у верных людей, что в мире делается.

И узнал. Только дела происходили не в миру, а, наоборот, в монастыре.

О том, что обитель Святой Евгении предательски захвачена, стало известно вот каким образом. Привратник, брат Форгал, при нападении был сочтен убитым и брошен без присмотра. Однако ж удар, нанесенный ему, оказался не смертельным. Монах пришел в себя и, воспользовавшись темнотой и суматохой, сумел выскользнуть за ворота и скрыться в лесу. Там он кое-как перевязал рану и, добредя до ближайшего поселения, сообщил о нападении. Оттуда весть долетела до Галвина (он был ближе всего), а дальше – по всем Открытым Землям.

Ингоз воротился в гостинцу, позабыв даже про исключительной нежности жареную свинину, которую он намеревался приобрести у одной вдовушки, что свидетельствовало если не о потрясении, то о сильнейшей озадаченности. Пандольф, услышав о произошедшем, чувства товарища в полной мере разделил. Нет, конечно, людишки в Открытых Землях попадались всякие, были и такие, что способны и на святую обитель покуситься. Те же беглые с рудников. Но они бы поперли прямо на стены, а стены там крепкие, так что, скорее всего, ничего бы у них не вышло. Водились и такие, что могли захватить монастырь хитростью – только зачем было это делать? Если голова варит – должны соображать, что не нужно трогать убежище. И, наконец, были такие, которых отец Джеремия, человек опытный и не склонный к излишней доверчивости, сам впустил бы внутрь – только они, эти люди, сейчас сидели в этой гостинице.

А если не все они, то кто?

– Брат Форгал запомнил имя того сукина сына, что пырнул его ножом, – сказал Ингоз. – Ивелин.

– Откуда он узнал?

– А он назвался, когда убежища просил. Врал наверняка, – мрачно заключил Ингоз. – С чего б ему настоящее имя называть?

– Может, и врал, – Пандольф впал в задумчивость, – а имечко я такое слышал. Давно. Не упомню уж, по какому случаю… Вроде Тримейн там поминался.

– Верно, – подтвердил Перегрин. – Ивелины – тримейнский дворянский род, не из самых первых в столице, правда. Но, как вы справедливо изволили заметить, юноша, о них давно ничего не было слышно. Я полагал, что последний из рода… как же его звали? Эберо Ивелин, да… умер, не оставив наследника, но, должно быть, ошибся.