Елена Усачева - Откровение Страница 67

— Это праздник. В Венеции.

Я вертела в руках свою маску, и меня не покидало ощущение, что если я ее сейчас надену, то Маша Гурьева исчезнет. Маска была сделана из крепкого материала, расписана бежево-желтыми красками, по краю шла желтая тесьма. На лбу большим красным камнем крепились невысокие розовые и белые перья. В отличие от маски любимого, эта скрывала только половину лица, оставляя свободными рот и подбородок.

— Да, праздник. Но праздник чего? — Голос Макса звучал приглушенно.

У его маски были черные губы, в блестках отражался свет лампочек. Через левый глаз проходила маленькая черная черточка, в конце заканчивающаяся черной же слезинкой. Голова была прикрыта черным шарфом, концы которого обвивались вокруг шеи.

— Стоит надеть маску, и тебя никто не узнает. Даже смерть. На карнавале никто не был сам собой. Меняешь внешность — и ты уже другой человек.

— Зачем столько сложностей?

Весело было наблюдать, как народ вертится перед зеркалом, как взлетают и опадают плащи, как шуршит ткань. Птица-Синица с Серым были в одинаковых черных плащах, золотых коротких масках, на шеи намотаны шитые золотом шарфы.

— Расслабься… — Макс надел мне на голову широкополую шляпу с бежевым пером. — Когда все похожи друг на друга, ты наконец перестаешь делить их на своих и чужих. Тебе надо учиться быть пограничником в наших делах. Это трудно, но возможно. Попробуешь?

— У меня есть варианты? — усмехнулась я.

Макс на мгновение сжал мою руку. Знакомо хрустнула перчатка. Да, будем сегодня веселиться.

Я поправила шляпу, провела пальцами по перу, и его мягкость, податливость передались мне. Надену маску, и Маша Гурьева исчезнет. Вместо нее появится какая-нибудь мадам де Ла Фер или мадемуазель Лавальер.[33] Вот уж кого точно не волновало мнение других. Они всегда смело вели свою игру, добиваясь желаемого.

Я плотнее запахнулась в плащ. Игра начинается? Прекрасно.

Верхний свет погас, и в мастерской воцарилась мистическая полутьма.

— А чего это вы тут пол жемчугом усыпали? — Репина первая справилась со своим костюмом и в плаще Арлекина пробралась к столу. Ее подбородок тонул в пышном жабо. Черная тугая шапочка на голове совершенно изменила Галку. Обычно-то волосы у нее вихрились, выдавая всегда встряхнутые мысли.

Надо попробовать ее запомнить. Клетчатых плащей два. Один, с пышным жабо, — Репина. Золотисто-бежевая маска в виде развернутого листа клена с широким бежевым воротником и высоким голубым колпаком — Семенова. Голубая маска в большой голубой шляпе, со щедро намотанной воздушной тафтой вокруг тульи, и широким жабо — Малинина, если действовать методом исключения. А симпатичный ей костюмчик достался.

— Кто соберет жемчужин больше других, тому приз! — Макс снял с каминной полки бутылку шампанского.

В маске было не очень удобно смотреть — не хватало привычного бокового обзора, поэтому мне все время приходилось поворачивать голову, чтобы разглядеть кого-нибудь.

Хлопнула пробка.

— Я больше! Я! — Репина полезла под стол за жемчужинами.

Серый с Синицыным подступились к тарелкам и салатницам.

Белая маска шута целиком скрывала лицо Грегора, но никакой плащ не мог спрятать его массивной фигуры. На голове у него был высокий красный колпак с бубенчиками. Он махнул мне рукой и показал на работающий музыкальный центр. Я подняла вверх большие пальцы рук. Звучащая музыка мне действительно нравилась. Она была спокойная и ненавязчивая.

Малинина тут же скользнула ко мне.

— Он кто? — кивнула она в сторону Грегора.

— Друг Макса, басист. Это его музыка. Правда, хорошая?

Малинина стрельнула глазками в сторону вампира.

— Миленько, — согласилась Стешка. Кажется, у нее слабость к крупным мужчинам.

Синицын с другом нависли над столом. Треуголки у них съехали на затылки, шарфы сползли вниз.

— Позвольте первый тост за Машу и ее победу!

Синий цилиндр Макса возвышался над всеми.

Бокалы пошли по рукам. Я с улыбкой смотрела, как Макс шел ко мне. А в такой маске ему и не выпить. Вот и правильно. Зачем ему вино?

Холодное шампанское приятно обожгло небо. Праздник окончательно завладел мной.

Могучая троица сбилась в кучку, что-то обсуждая, дзюдоисты уничтожали еду на тарелках. Мне показалось, что под шторой около плинтуса блеснула белая горошина.

Я присела на корточки, протянула руку.

— Бусы порвала? Обидно.

Жемчужина убежала из-под пальцев в угол. Голубая маска, шуршащее жабо — надо мной склонилась Малинина.

— Помочь?

— Я сама!

Пришлось тянуться, в темноте ничего не было видно. Пальцами я выгнала жемчужину на свет. Стешка подняла ее, покатала по ладони и неожиданно уронила в свой бокал с шампанским.

— Ты с ним спишь? — склонилась она ко мне.

Малинина играла бокалом около губ, с улыбкой глядя на Грегора и Макса. Вампиры стояли около музыкального центра, придирчиво изучая коробки с дисками. Кажется, они не могли решить, какую композицию поставить следующей.

— Ты смотри не упусти. — Маска с голубыми звездочками, улыбка — в этом была вся Малинина. — Мужчину около женщины держит только секс.

Я покосилась на Синицына с приятелем. Разгоряченные едой, они уже в полный голос обсуждали что-то спортивное.

— Да, если больше ничего другого нет, — растерянно пробормотала я. Все уже было мною обдумано. Может, это случится сегодня, может, завтра, а может, через месяц. Мы сами решим.

— Ой, что в тебе еще может быть? — фыркнула Стешка. Бросила на меня оценивающий взгляд. — Уведут!

— Нам некуда торопиться. — Я залпом допила шампанское.

Надо ли объяснять Малининой, что у нас не те отношения, которые могут развалиться из-за косого взгляда или неправильно понятых слов?

— Торопиться всегда есть куда. — Малинина тоже допила вино, погоняла во рту жемчужину и выплюнула ее обратно в бокал. — Жизнь коротка. Надо все успеть.

— Каждому свое, — пробормотала я, пытаясь скрыть улыбку. — Мне кажется, я все успею.

Стешка подняла голову, в прорезях маски сверкнули раздраженные глаза.

— Спорим, к концу года он тебя бросит? — прошептала она. — Такие красавчики не бывают постоянными. Им всегда надо кого-нибудь побеждать. А ты… — Малинина покрутила пустой бокал, неприятно звякнула одинокая жемчужина. — Слишком легко взятая крепость.

Если бы все было так просто!

— Я не крепость, чтобы меня брать.

— Со стороны лучше видно, какими глазами ты на него смотришь!

— Какими?

— Собачьими. Словно ты куда угодно готова за ним бежать. А он снисходительно твое обожание принимает.