Вера Петрук - Последний Исход Страница 68

После того, что Арлинг услышал на балконе, перед ним словно распахнулась дверь, которую он так долго пытался выломать руками и ногами. Теперь он мог вернуться к иману. И не просто мог — он был должен. Он был обязан предупредить повстанцев о…

«О чем?» — раздался в голове ехидный голос Индигового Бога. — «Ты расскажешь больным, что они больны? А может, поделишься с ними собственным опытом спасения Сейфуллаха? Падай, Арлинг. Падай. Такой конец будет лучшим, чем встреча с иманом».

Когда дрожащие пальцы Регарди нащупали затейливый орнамент, которым были украшены каннелюры, подпирающие балкон у стены, он не поверил, что его путь в бесконечность закончился.

— Ненавижу балконы, — прошептал он в пустоту. — И тебя ненавижу.

— Тсс, — ответил Нехебкай, и Арлинг вдруг понял, что на балконе по-прежнему кто-то стоял. Азатхан не последовал за Джаль-Баракатом, а остался под открытым небом, предаваясь размышлениям. Возможно, он вспоминал канувший в небытие орден серкетов, а может, думал о Птичьих Островах, которым только предстояло окунуться в забвение. Арлинг не сомневался, что «Бледная Спирохета», которая успешно сокращала население Иштувэга в течение многих столетий, уничтожит островитян, не имеющих опыта борьбы с ней, за несколько месяцев. И хотя Регарди надеялся, что иман знал, чем серкеты вылечили Сейфуллаха, шансов на то, что это лекарство окажется на островах, было мало.

Неожиданно он понял, что ему нужно не вниз. Как часто случалось, Арлинг не стал задумываться над тем, что делало его тело. Уцепившись за подпорки навеса, Регарди подтянулся и достал рукой основание перил, ограждавших балкон. Впереди, в салях четырех, спиной к нему стоял Азатхан и задумчиво глядел в небо. Или после разговора с Джаль-Баракатом подозрительность последнего серкета уснула, или его мысли были настолько тяжелыми, что не позволяли тратить силы на что-либо еще. Арлинг был уже на балконе, всей кожей ощущая запах и близость врага.

В последний момент Азатхан почувствовал опасность и попытался уклониться, но было поздно. «Ловля сверчка при лунном свете» — так назывался удар, который подбрасывал противника в воздух, заставляя его приземляться далеко впереди. Арлинг выполнил прием чисто, с механической точностью, с той разницей от классического удара, что серкету предстояло упасть не скоро. Башня была достаточно высока, чтобы при падении Азатхан мог еще раз подумать о гибели Пустоши Кербала и островитянах, чьей смертью он не станет.

Задерживаться на балконе Регарди не стал. На перилах все еще лежал мешочек с лекарством от спирохеты, который принес Джаль-Баракат. Доза была рассчитана на двух, может, трех человек. Маловато для спасения жителей острова и всей Белой Мельницы, но достаточно для того, чтобы появиться перед иманом не с пустыми руками. Арлингу нужен был малейший повод, чтобы отправиться на встречу с учителем, и этот повод, наконец, появился.

Джавад, конечно, уже искал его. Арлинг вернулся в свои покои тем же способом, что и покинул — через окно. Обратный прыжок с башни дался легко. Расстояние было ближе, поверхность стены знакома, а кирпич выщерблен ветром, оставившим много удобных трещин и выбоин. Регарди приземлился на десять салей выше окон своих комнат и осторожно сполз вниз, тщательно выбирая путь среди лепного орнамента, который украшал башню рельефными поясами. Он был внимателен и собран. Дорога вниз не должна была закончиться падением на мощенный камнем гостиный двор Джавада.

— Арлинг, куда ты делся? — воскликнул Ром, встречая его в дверях спальной. — И что вообще тут произошло? Господи, я думал, тебя похитили!

— Кому может понадобиться слепой драган? — улыбнулся Арлинг, заходя с балкона, который был в точности такой же, как и на соседней башне, только находился гораздо ниже. Прежде чем войти, Регарди некоторое время слушал, как слуги бегают по комнатам, пытаясь отыскать беспокойного гостя.

— Я был на балконе. Твой сад так хорошо пахнет ночью.

— Лжеца спросили, говорил ли он когда-нибудь правду. И тот ответил: «Если бы я не боялся быть правдивым, я бы сказал нет», — произнес Джавад, качая головой. — Если бы ты видел себя в зеркале, то понял бы, о чем я. Кто тебя так поранил? Не верю, что ты нюхал цветы и, забывшись от восторга, упал вниз.

— Прости меня, — извинился Арлинг, жалея, что не догадался накинуть рубашку, чтобы скрыть царапины на животе и локтях. — Я должен был сразу сказать тебе — ванная твоей сестры испорчена.

— Мои слуги заметили, — усмехнулся Джавад.

— Это все лихорадка, — пробормотал Регарди, изображая смущение. — Давно, путешествуя по Холустаю, я подцепил какую-то болезнь. Она не заразная, но после нее у меня остались приступы бешенства, вроде падучей. Я за все заплачу. Возможно, не сразу, но отдам все до султана.

Арлинг выпалил ложь на одном дыхании и только потом понял, что почти не лгал. Как еще можно было назвать тот припадок ярости? Да, он был болен, только этой болезнью он заразился не в песках Сикелии, а в Школе Белого Петуха, и имя ей было — солукрай.

— Знаю я твою болезнь, Арлинг, — неожиданно кивнул ему Джавад. — Она называется «возвращение к людям». Те, кто пробыли в пустынях долгое время, часто страдают от таких приступов. Тебе не о чем беспокоиться. Ванная — пустяки, и ты ничего мне не должен. Для меня главное, что ты цел и невредим. Ну, относительно невредим. Я сейчас позову врача, он тебя осмотрит.

Хорошо, очень хорошо, подумал про себя Арлинг. Джавад дал неплохую подсказку, и он ей воспользуется. Пусть будет — «возвращение к людям».

— Не нужно врача, — покачал головой Регарди, направляясь в ванную, где слуги уже успели прибрать.

— Как скажешь, — неожиданно быстро согласился Джавад. — Великий Омар, я никак не могу привыкнуть к тому, как ты двигаешься. Порой мне кажется, что ты всех дурачишь, а на самом деле, видишь лучше птицы. Или у тебя есть третий глаз.

— Это просто кровь, — невпопад буркнул Арлинг и, намочив первую попавшуюся тряпку, которой оказалось полотенце, принялся обтирать царапины. Он займется ими позже, а сейчас у него было дело поважнее нескольких порезов на коже.

— Джавад, я прибыл в Самрию не для того, чтобы потребовать с тебя долг за спасенную жизнь. Мне нужно рассказать то, что я узнал о Карателе. Это важно.

Наверное, что-то изменилось в голосе Арлинга, а может, Джавад шестым чувством почувствовал напряжение гостя, потому что быстро произнес:

— Я понял. Выкладывай.

— Прямо здесь? — удивился Регарди, вспомнив, как ему удалось случайно подслушать тайный разговор Азатхана и Джаль-Бараката в соседней башне. Какова вероятность, что какой-нибудь шпион Подобного не подслушает их с Джавадом таким же образом?