Джо Аберкромби - Полмира Страница 68

— Мастерская работа, — сказал Отец Ярви, проводя своей иссохшей рукой по резьбе. — Думаю, установить ее во дворе цитадели, чтобы каждый гетландец мог увидеть великие подвиги, совершенные от их имени, и великий подвиг резьбы по дереву не последний из них.

Улыбки померкли, и глаза увлажнились, поскольку теперь всем было ясно, что путешествие окончено, и их маленькая семья распадается. Те, чьи пути так плотно сплелись в одном великом путешествии, теперь будут идти своими дорогами, разбросанные, как листья в бурю, кто знает на какие расстояния и по каким портам. И в руках непостоянных богов было, пересекутся ли еще их пути.

— Вот так невезение, — прошелестел Досдувой, медленно качая головой. — Находишь друзей, и они снова уходят из твоей жизни. Не везет так не везет…

— О, хватит уже болтать об удаче, здоровый ты дурак! — отрезала Сафрит. — Вот моему мужу не повезло, его похитили работорговцы, но он никогда не переставал бороться, чтобы вернуться ко мне, никогда не бросал надежду, и умер, сражаясь до конца, за своих напарников по веслу.

— Так и было, — сказал Ральф.

— Он спас мою жизнь, — сказал Отец Ярви.

— Чтобы вы могли спасти мою жизнь и жизнь моего сына. — Сафрит пихнула Досдувоя рукой, отчего серебряные кольца на его запястье застучали. — Посмотри на все, что у тебя есть! Ты сильный, здоровый, богатый, и у тебя есть друзья, которые быть может однажды снова придут в твою жизнь!

— Кто знает, с кем встретишься на извилистом пути к Последней Двери? — прошептал Ральф, задумчиво потирая бороду.

— Это везение, черт возьми, а не неудача! — сказала Сафрит. — Благодари какого угодно бога, какой тебе нравится, за каждый день твоей жизни.

— Никогда не думал об этом так, — сказал Досдувой, наморщив лоб от раздумий. — Постараюсь обдумать свои молитвы. — Он аккуратно передвинул свои денежные кольца на огромном запястье. — Сразу после одной игры в кости. Или двух. — И он направился в город.

— Некоторые, черт возьми, никогда не учатся, — пробормотала Сафрит, глядя ему вслед, уперев руки в бока.

— Никто не учится, — сказал Ральф.

Бренд протянул ему руку.

— Я буду скучать по тебе.

— И я по тебе, — сказал кормчий, сжимая ему руку. — Ты сильный на весле, сильный в стене, и там тоже сильный. — И он стукнул Бренда по груди и придвинулся ближе. — Стой в свете, парень, а?

— Я буду скучать по всем вам. — Бренд посмотрел на Торлби, куда ушла Колючка, и ему пришлось сглотнуть ком в горле. Уйти, едва обмолвившись словом, словно он был никем и ничем. Это ранило.

— Не волнуйся. — Сафрит положила руку ему на плечо и сжала. — Здесь вокруг много других девчонок.

— Таких, как она, немного.

— А это плохо? — спросила Мать Скаер. — В Вульсгарде я знаю дюжину, которые повырывают друг другу глаза ради такого парня как ты.

— А это хорошо? — спросил Бренд. — Я бы предпочел жену с глазами.

Мать Скаер прищурилась, отчего он еще больше занервничал.

— Поэтому и выбирают победительницу.

— Как всегда благоразумно, — сказал Отец Ярви. — Мать Скаер, пришло время вам покинуть нас. — Он хмуро посмотрел на воинов, стоявших у городских ворот. — Думаю, нынче ванстеры еще менее популярны, чем обычно.

Она низко прорычала.

— Мать Ворон снова танцует на границе.

— Тогда задача нас, как министров, говорить за Отца Голубей, и превратить кулак в раскрытую ладонь.

— Союз это ваш план. — Скаер несчастно почесала обритую голову. — Стереть тысячу лет крови — немалый подвиг.

— Но тот, который будет достоин песен.

— Люди предпочитают петь о том, как наносить раны, вот ведь дурачье. — Ее глаза стали голубыми щелочками, когда она смотрела на Ярви. — И боюсь, вы зашьете одну рану, чтобы вырезать другую, еще глубже. Но даю слово, я сделаю все, что смогу.

— А что еще может сделать каждый из нас? — Эльфийские браслеты на руке Матери Скаер застучали, когда Ярви на прощание сжал ее ладонь. Потом взгляд его спокойных и ровных глаз сместился на Бренда. — Благодарю за всю помощь, Бренд.

— Я всего лишь делал то, за что вы платили.

— Думаю, больше того.

— Значит, наверное, просто пытался делать хорошее.

— Может настать время, когда мне понадобится человек, который сосредоточен не на величайшем благе, но просто хочет делать хорошее. Возможно, я смогу послать за тобой?

— Это будет честь для меня, Отец Ярви. Я должен вам. За то, что дали мне место.

— Нет Бренд, это я тебе должен. — Улыбнулся министр. — И довольно скоро надеюсь отплатить.

Бренд направлялся поперек склона, пробираясь между палатками, лачугами и коряво сделанными сараями, укоренившимися за воротами, как грибы после дождя. Их было намного больше, чем раньше. Шла война с ванстерами, и народ бежал из своих домов у границы и скапливался под стенами Торлби.

Через щели плетня виднелся свет лампы, вечер наполнялся голосами, откуда-то эхом отдавался куплет грустной песни. Бренд миновал огромный костер, кружащиеся искры освещали пару изможденных лиц, очень старое и очень молодое. В воздухе висел сильный запах дыма, навоза и немытых тел. Кислая вонь его детства, но тогда она казалась ему приятной. Он знал, что больше это уже не будет его домом.

Он шел и чувствовал мешочек под рубашкой. Теперь он был тяжелым. Красное золото от принца Варослава, желтое золото от императрицы Виалины, и хорошее серебро с отчеканенным на нем лицом королевы Лаитлин. Хватит на хороший дом под тенью цитадели. Достаточно, чтобы Рин больше никогда ни в чем не нуждалась. Он улыбался, толкая дверь их лачуги, которая со стуком открылась.

— Рин, я…

Он обнаружил, что стоит, уставившись на кучку незнакомцев. Мужчина, женщина, и сколько детей? Пять? Шесть? Все плотно сбились вокруг очага, где он когда-то грел свои больные ноги. И ни следа Рин среди них.

— Кто вы, черт возьми? — В него вцепился страх, и он положил руку на рукоять кинжала.

— Все в порядке! — Мужчина поднял руки. — Ты Бренд?

— Да, будь я проклят. Где моя сестра?

— Ты не знаешь?

— Если б знал, стал бы спрашивать? Где Рин?

Это был прекрасный дом в тени цитадели.

Дом богатой женщины из хорошего обработанного камня с целым вторым этажом и с головой дракона, вырезанной на кровельной балке. Уютный домик, и гостеприимный свет очага лился из-под ставен в вечерние сумерки. Красивый дом с ручейком, журчащим по крутому каналу перед ним под узким мостиком. Дом, который содержали в порядке — дверь была недавно выкрашена в зеленый цвет, над ней висела вывеска в форме меча и тихо покачивалась от ветра.