Колин Мэлой - Подземелья Дикого леса Страница 68

Без оживления, которое создавала толпа работающих детей, цех напоминал призрак самого себя прежнего. Теперь там постоянно находился лишь Джоффри да кое-кто из ребят, в чьих обязанностях было носить туда-сюда кипы бумаг, которые он исписывал за время работы. Трудясь всю ночь до самого утра, Антэнк изготовил восковые и керамические формы, в пламени которых позже должны были родиться три перекрученные шестеренки, обрамляющие сердечник колеса. У дальней стены в плавильном чане пузырилась дымящаяся бронза, ожидая момента, когда ее выльют в готовую керамическую форму. Окна здания снаружи, казалось, пылали ярким оранжевым пламенем; царящий внутри жар мог бы навести какого-нибудь особенно религиозного человека на мысли о Преисподней, где проклятые отбывают вечное наказание. Эта огненная кузница, полная звона железа и рокота гидравлических механизмов, казалась достойной Гефеста. Дни летели, ночи таяли, будто плавящаяся руда, и Антэнк начал видеть себя в каком-то почти божественном свете. Он был создателем, мастером. Он вдыхал в холодное сырье жизнь, священную жизнь. В иудейско-христианском каноне Бог создал вселенную. Антэнк видел в каждом зубце, уголке и изгибе колеса Мебиуса мириады вселенных. У Бога было семь дней на работу. Антэнку дали лишь пять.

И он намеревался уложиться в срок.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Возвращение Вышних

Сама земля перед ними оказалась живой.

По крайней мере, такой она выглядела, потому что вся шевелилась — огромный подземный зал наполняло множество крошечных живых существ, занятых разнообразными делами и приготовлениями. Это было войско рыцарей-кротов, оснащенных такими же мечами из иголок и доспехами из жестяных бутылочных крышек. На вид их было несколько тысяч. Прю ахнула, когда они увидели все это, завернув за угол следом за рыцарем, который представился как сэр Генри Крот. Точнее, «СЭР ГЕНРИ КРОТ», как это было произнесено его удивительным голосом, когда он наконец закончил воздавать им почести и назвал себя.

— Меня зовут Прю, — представилась она тогда в ответ. — Это Кертис.

— А это Септимус, — представил мальчик крыса, снова почувствовав на плече знакомые лапки.

— ПРЮ, КЕРТИС И СЕПТИМУС: БЛАГОСЛОВЕННЫ БУДЬ ИМЕНА СИИ. ОНИ ЛЬЮТСЯ НЕБЕСНОЙ МУЗЫКОЙ ВЫШНИХ КОЛОКОЛОВ, Я СКЛОНЯЮСЬ ПЕРЕД ВАМИ.

— Пожалуйста, не надо, — попросил Кертис. — То есть это совсем не обязательно.

— Вы и так уже насклонялись, — добавила Прю.

— Это крот, — высказал свое экспертное мнение Септимус, который к тому времени уже понял, что никакие змеи-крысоловы на них нападать не собираются.

— ВОСХИЩЕНИЕ ПРИ ВИДЕ ВАШИХ ВЫСОЧАЙШИХ ОСОБ НЕ ПОЗВОЛЯЕТ МНЕ ВЕСТИ СЕБЯ ИНАЧЕ. — И все же крот, видимо, посчитав их волю священной, перестал пресмыкаться и кланяться. — СОБЛАГОВОЛИТЕ ПОСЛЕДОВАТЬ ЗА СМИРЕННЫМ РЫЦАРЕМ НА ПЕРЕДОВУЮ ДЛЯ АУДИЕНЦИИ У СЭРА ТИМОТИ, КОМАНДУЮЩЕГО РЫЦАРЯМИ ПОДЛЕСЬЯ?

— С удовольствием, — сказала Прю.

Кертис предпочел промолчать, решив, что у нее есть какой-то план. Однако, когда они двинулись за кротом по лабиринту переходов, девочка призналась:

— Я просто подумала: почему бы и нет? К тому же это всего лишь крот. Чем мы рискуем?

Но они никак не ожидали увидеть в темном зале целую армию крошечных меховых комочков, которая тянулась вдаль, сколько хватало глаз. Когда кроты заметили присутствие двоих людей и крысы, вся толпа повернула к ним морды. Троицу встретили изумленным аханьем, криками «УРА!» и прочими выражениями эмоций по поводу явления божественных сущностей — хотя все воины определенно были слепы: маленькие острые мордочки были сплошь покрыты мехом, на них не было видно ничего похожего на глаза.

Сэр Генри запрыгнул на помост высотой дюймов пять и обратился к толпе:

— СООТЕЧЕСТВЕННИКИ, БРАТЬЯ ПО ОРУЖИЮ, НАШИ МОЛЬБЫ БЫЛИ УСЛЫШАНЫ. НЕБЕСА ПОСЛАЛИ СЮДА ТРОИХ ВЫШНИХ, ПОЛУБОГОВ ИЗ НАЗЕМЬЯ: ПРЮ, КЕРТИСА И СЕПТИМУСА. С ИХ ПОМОЩЬЮ МЫ ОДЕРЖИМ ПОБЕДУ!

Толпа снова взорвалась криками «Ура!»; Кертис заметил, что у всех кротов такой же странный выговор и тембр, как у сэра Генри.

— Здравствуйте, — поздоровался мальчик.

— Здрасте, — сказал Септимус.

— Привет, — добавила Прю. Все трое робко помахали руками в приветствии.

Армия кротов безмолвствовала. Прю догадалась, что все, наверное, ждут от них какого-то продолжения, вроде торжественной речи.

— Приятно познакомиться, — добавила она.

— У вас тут случайно нет еды, чтоб Вышним-то перекусить? — влез Септимус.

Прю кинула на крыса сердитый взгляд, а Кертис ткнул его пальцем в бок — уж больно небожественно это прозвучало.

— ВЫШНИЕ ТРЕБУЮТ МАННЫ! СКОРЕЙ, НЕСИТЕ МЮСЛИ! — раздалось откуда-то из задних рядов.

— Видали? — оправдался Септимус.

Море кротов, бряцая доспехами, раздвинулось и освободило проход. Группа зверьков отделилась от остальных и бросилась в неизвестном направлении. Через несколько мгновений они вернулись, волоча заплесневелую картонную коробку, положили свою ношу к ногам Прю и Кертиса, а сами распластались рядом.

— ВЫШНЯЯ АМБРОЗИЯ, — объяснил сэр Генри. — ПИЩА БОГОВ. ОДИН ИЗ ВАШИХ СОБРАТЬЕВ ОСТАВИЛ ЗДЕСЬ НЕСКОЛЬКО КОРОБОК МНОГИЕ ОПУСТОШЕНИЯ НАЗАД.

Прю подняла коробку. Надписи на ней совершенно стерлись от времени, но это оказалась упаковка батончиков мюсли. Перевернув ее, девочка проверила срок годности: 23.10.81.

— Э-э-э, они испортились в восемьдесят первом году.

Никто на это не ответил.

— Дай-ка посмотрю, — сказал Кертис. Забрав у нее коробку, мальчик аккуратно разорвал фольгу одного из батончиков, но только успел приглядеться, как крыс вырвал еду у него из рук.

— По ме так мормально, — промычал он с набитым ртом. — Ошень шкусно!

Войско снова взорвалось криками радости и восхищения. Кертис подал Прю батончик; та взяла его и скептически осмотрела.

Из задних рядов снова послышался какой-то шум. Толпа опять расступилась, и к ним двинулась процессия рыцарей.

Некоторые из них ехали на ящерицах — судя по всему, на саламандрах — которые были укрыты чем-то вроде попон из картона. Первый в колонне рыцарь, тоже верхом на рептилии, имел более внушительные доспехи, чем остальные воины, хотя сделаны они были из таких же бутылочных крышек. На голове у него красовался наперсток, привязанный розовой резинкой.

Подъехав к ногам путников, он ловко соскочил со своей саламандры, словно Эррол Флинн при виде попавшей в беду леди, и опустился на одно колено. Доспехи торжественно позвякивали при каждом движении.