Владимир Журавлёв - Неудачная реинкарнация Страница 69

Имелся в акробатике такой особый прыжок — со спины в стойку. Красивый очень. Ну так он его не стал использовать. Зачем снова нарываться на толчок локтем? И ведь не скажешь потом, что бил! Так, задел случайно… Так что он прыгнул, но очень-очень низко — и сразу распрямился. И оказался в результате вплотную с, так сказать, первым парнем на деревне. Самоуверенная ухмылочка на смазливом лице, развалистая походка, плечами этак внушительно поводит… вот по ухмылочке он и стал лупить. Открытыми ладонями, сдвоенными ударами. Первый стремительный удар отшибает вниз выставленную для защиты руку, второй, более увесистый, летит в челюсть. Звон поднялся на весь коридор — а толку?! Руки-то лёгкие! Парень всего лишь ослеп — да и то от ярости, а не от ударов. Ослеп и в бешенстве попёр вперёд — а за спиной и сбоку у него обнаружились дружки и просто одноклассники — тоже ребятки нехилые. А ему, чтоб крупно влипнуть, достаточно было просто зевнуть один удар. При таком бешеном напоре — запросто!

Так что он заволновался и глупо ошибся. Красавчик дёрнулся раздавить мелюзгу, это было ожидаемо, и он по привычке встретил движение динамическим блоком. Динамическим, то есть, проще говоря, со всего размаху… да ещё левой рукой, на которой ведь обойма с дротиками со вчерашнего подвешена… Парень врубился лицом в блок и поплыл. Так что потом он не столько бил по корпусу, сколько поддерживал тело. Поддерживал и заталкивал обратно в класс, пока тело стояло на ногах. А тут и дружки включились…

Ну, из свалки его позорно выдернули за шиворот, как драчливую собачонку. Нинель Сергеевна трясла его, как грушу, и сердито ругалась на всю школу. Основным ругательством, правда, являлось банальное «прекратите немедленно!» Уж очень она испугалась. Видимо, редко видела настоящие драки, обычно-то он подобное осуществлял вне школы. Блин, да обычно он и не показывал всех своих возможностей! Но — пришло время…

Он не сопротивлялся. Нравится трясти — пусть трясёт. Все школьникам развлечение. Может, и не заметят, что дружки волуевские стоят по стеночкам с бледным видом. И кто вот эту дрянь назвал боевым искусством?! Он же чуть не убил этих придурков! И не факт, что всё обошлось! А ведь это — не Арктур! И уж тем более не Жерь Светлолиственная! Здесь за самозащиту наказывают жестоко! Уродский мир, неудачная реинкарнация…

— Да Нинель Сергеевна! — наконец сказал он. — Может, вы после уроков меня дотрясете? Я вообще-то к Олесе Михеевне на факультатив шёл. А сейчас звонок будет, перемена же маленькая.

Учительница литературы убрала руки. И брезгливо их ещё отряхнула — как после грязи. И стремительно удалилась. Да, велика сила учительской ревности! Гораздо сильнее разума. Вот что её взбесило? То, что хулиган и двоечник Вова возжелал пойти на урок не к ней. Всего лишь!

Со злости и из-за тревоги за волуевских дружков он напустился на Олесю Михеевну, едва ворвавшись в класс.

— Что ты творишь?! — возопил он. — Ну что ты творишь?! Это же вполне вменяемый класс! Здесь личности есть! Если с ними нельзя работать, то с кем тогда можно?!

Видимо, все же осталось в юной учительнице после памятного события нечто… не совсем нормальное, потому что раскричалась она не хуже него.

— Да как работать с наглецами? — завопила она ему прямо в лицо. — Я говорю, а они не подчиняются! Мне их бить, что ли?! Так сил не хватит, вон они какие, на голову выше меня… Я как только в класс зашла, сразу шум начался, сказать ничего не успела!

Звонок грянул, как гром небесный.

— Садитесь! — жёстко предложил он. — И чтоб соблюдали тишину. С этим пора разобраться.

И класс сел. Молча. В общем, это было нормально. Ведь как-то держат дисциплину старые учителя, у которых ни сил, ни реальных возможностей наказать никогда и не было. Но то старые. А вот маленьких в школе ни во что не ставят. Может, в данном случае повлиял вид лидера всех бесчинств, сидящего в отключке у стенки?

Волуев очнулся. Встал и вышел, неловко ткнувшись плечом в косяк.

Он поискал глазами по классу.

— Марусюк, чего сидишь? — осведомился он. — Сопроводи!

Румяный парнишка, тоже, кстати, нехилых размеров, с ожидаемой кличкой Маруся, облегчённо кивнул и вышел следом. Действительно — вполне вменяемый класс…

— Значит, так, — деловито сказал он, едва закрылась дверь. — Ещё до факультатива ты должна была сделать что? Не знаешь. Разделить класс на группы! Беспредельщикам и отморозкам сразу и громко объявить, что в случае открывания рта без спросу — первого же открывания рта! — вызываешь меня! И пусть бы попробовали… блин… вякнуть! Волуев, кстати, не из их числа. Но что сделано, то фиг изменишь. Так… из оставшихся вычленяешь, так сказать, не дебилов, а из них — интересующихся музыкой или хотя бы лично тобой. Вот с ними и работаешь!

— Так это же пять человек всего!

— Ну и замечательно! Обычно не больше трёх… Так… и вот если им сумеешь провести урок увлекательно — остальные подтянутся! Или хотя бы не станут мешать! Ну что тут сложного? А ты что творишь?!

— Я класс обязана учить, а не пятерых!

— Ну, класс — это тебе не под силу, — рассудительно заметил он. — Да и никому не под силу. Законы мироздания разве что Творец способен отменить — да и то все разом, вместе с миром…

— А как же другие учителя?!

— А так же! Или хуже. Но делают вид, что учат всех. И даже себе боятся сказать правду… оп, а это что?

А «это» было тишиной. Этакой заинтересованной тишиной в классе. Все были не прочь узнать, как же их на самом деле учат!

— В следующий раз! — усмехнулся он. — А сейчас я вам просто расскажу, что вы теряете, придурки… Ну, для начала: профессия психолога-модератора вообще-то из самых востребованных. Но на вступительных экзаменах обязательно проверяют… э… не то чтобы слух, а… способность различать и воспроизводить музыкальный строй речи. То, чему учит Олеся Михеевна.

Олеся Михеевна не возражала — она сама слушала, открыв рот.

Он покосился невольно на её восхитительный профиль, воодушевился и выдал классу шестнадцать вариантов фразы «кто ты?», от безразлично-отталкивающего через заинтересованно-очаровывающий до невинно-покоряющего. Ребятки заинтересовались. Ха! Ещё бы им не заинтересоваться! Психолог-модератор — это же, проще говоря, управитель людьми посредством психологических трюков! Вот игры голосом, например… Каждому захочется так! Он плохо помнил, в каком мире подцепил базовый курс модератора — зато уж сам курс знал неплохо, потому что пользовался постоянно. И вот это пригодилось. Не бывает бесполезных знаний!

— Слышите или нет? — вопил он уже через пять минут. — Вот так, полтона ниже, потом выше и — меняем тембр! Катя, попробуй! Э! И не смейтесь, у предыдущих не лучше! Эвелина, надежда моя, ну ты же училась в музыкальной школе! Ну! О! Слышите?! Вот что значит училась! Так, это поправимо: чтоб за месяц прогнали все гаммы — или что там требуется, Олеся в курсе…

Он внезапно замолчал и озадаченно нахмурился.

— Могли бы… — пробормотал он. — Могли бы… театральный фестиваль «Школьная весна», к примеру… вы видели хоровод степнячек? Это ярко, это взрыв красок, песня и танец… Да, это как степь весной — вся в алых маках до горизонта! И вот с хоровода степнячек начинается баллада о бродячем певце по имени… да, тогда его и назвали Чёрный Аркан… О чём поют? А… да о чём могут петь девки? Вроде как о цветах, о весне — на самом-то деле, конечно, о любви! Ну, это модуляциями голоса выражается, я вас научу как-нибудь…

И он с ходу рассеянно запел, вспоминая звонкие переливы мелодии… и как тогда танцевала Аллия. Или не Аллия? Такая же страстная, гибкая, быстрая — девушка-вихрь! Он для пробы изогнулся, как она когда-то, в ином мире, в иные времена; крутнулся, смерчем прошёлся по пятачку у доски… ха, а ведь получилось! Совершенно неожиданно низко запел-загудел аккордеон — Олеся удивительно точно попала в мелодию — а ведь вовсе не для аккордеона она создавалась…

Красивую все же о нём сложили балладу! Хотя и неправда от первого до последнего слова. Вовсе он и не отказывался от любви прекрасных девушек ради великой цели! Ну, тем притягательней для юных восторженных сердец. Он пропел её всю. И показал танцы: и буйные пляски степнячек, и технически очень сложный смерч с кинжалами — и даже требующий большой гибкости ломкий танец девушки-тени… И даже сцену прощания удалось изобразить: три рослые старшеклассницы почему-то согласились выйти к доске и неумело, но с энтузиазмом и смешинками в глазах пропели знаменитое на всю Степь «кто ты?» во всех шестнадцати вариантах. А он, как и полагалось по балладе, не ответил и пошёл прочь. Есть такой приём в пантомиме — ходьба… И содрогнулись миражи-холмы от сдержанной мощи степной молитвы: Напои меня, степь…

И растерянные девчонки вдруг поняли, что вот это все — всерьёз! Ещё бы не понять! Искусство — великая сила!..