Айя Субботина - Сердце мертвого мира Страница 69

  Уже когда воины, стараясь держаться вместе, пошли вперед, дасириец понял, что было белым покрывалом мостовой. Под подошвами сапог хрустели кости. Человеческие ли или людоедские - огонь уровнял всех, собрав в один бесконечный могильник. Воины потихоньку осеняли себя охранными знаками и шептали прощальные молитвы, прося Гартиса явить милость заступникам Сьёрга.

  Зайдя немного дальше, стало ясно - не спасся никто. Воины уже собирались воротиться домой, когда Росомаха велела всем умолкнуть, настороженно прислушиваясь. Стоило ей сделать это, как Арэн тоже услыхал звуки: хриплые, будто стонал древний старик. Доносились они откуда-то с западной части, там, где на месте домой остались обгоревшие и поплавившиеся каменные заслоны. Северяне рванулись туда, позабыв об осторожности.

  Когда каменная гора дрогнула, дасириец решил, что земля под Сьёргом снова растревожилась, но уже через мгновение он понял, что ошибся. Валуны спешно собирались, будто их тянула один к одному неведомая сила. Вот они собрались в грузное тело, выстроились руками и ногами. И гигант встал, ожившим безголовым колосом. Дасириец мысленно помолился, чувствуя - силы его иссякли. И откуда все напасти? Шараши, гиганты, тролли, существа в темных мантиях и те, то рвали глотки живым... А теперь еще и это. Неужто боги ослепли или Артум попал в немилость всем сразу?

  - Боги помогите нам! - раздался первый крик, и тут же оборвался метким ударом каменного кулака.

  Гигант повернулся к воинам торсом и зашагал к ним. Каждый раз, когда его ступня встречалась с землей, раздавался грохот, по каменной мостовой расходились трещины. Казалось, что создание из камня идет послушное чьей-то злой воле. Словно почувствовав, что людишки собираются уносить ноги, существ поторопилось, неся на северян тараном. Люди бросились в рассыпную, те же, кто замешкался, нашли смерть. Когда великан чуть было не настиг кулаком и Арэна, дасириец увидал наполовину зажатую камнями фигуру. Человек бы густо перепачкан кровью, но понемногу сопротивлялся, пытаясь высвободиться из плена дивой клетки. Дасириец узнал край скореженого нагрудника с оттиском медвежьей лапы, а потом и самого северянина. Берну, в отличие от остальных, кому отмеряно было стать нынче пеплом, везло. Если можно назвать везением незавидное положение вождя. Но дасириец не мог ему помочь - ему едва хватало сил, чтоб уворачиваться от ударов гиганта. Он видел Росомаху, которая, видимо тоже увидев Берна, попыталась отбить вождя. Женщина плутала между ног великана, то и дело с грохотом лупила по его ногам набалдашником цепа. Тот даже не реагировал, только продолжал размахивать ручищами в стороны и топать ногами, точь в точь как тот гигант, которого распотрошил призрачный орль. Но северянка не унималась, без устали продолжая колошматить великана цепом.

  Когда дасириец увидал пламя за спиною гиганта, он решил, что пламенный вихрь воротился. Будто вдобавок ко всем несчастьям не хватало еще и огня. Каменный великан наверняка всех тут положит. Только вихрь приближался слишком быстро, чтоб дасириец не нашел в том странного. Но разглядывать толком, что и как, не давали кулаки великана: дважды уже он едва не пришиб дасирийца, но тому удалось вовремя уйти в сторону.

  А вихрь все приближался. Только теперь его очертания отчего-то тоже сделались похожими на человеческую фигуру. Наверное, башка перестала отличать реальное от надуманного, решил дасириец, уже почти готовый сдаться. Доспех и меч сделались невероятно тяжелыми, и если клинок он выбросил почти сразу, - что могла сделать железная лента против каменного увальня, против которого была размером с шило? - то от брони избавиться не мог. Снять нагрудник в такой суматохе? Каждое промедление означало верную смертью, а расстегивать крепления на бегу Арэн не смог бы, даже захоти того всем сердцем. Вспомнился Раш, который любил приговаривать, что железная скорлупа хорошего воина лишает скорости, а против ловкого противника будет бесполезна.

  Когда пламень достал улицы в том месте, где она уже хорошо просматривалась, Арэн убедился, что разум не сыграл с ним злых шуток. Но одновременно с тем, огненный великан сошелся каменным, в голове дасирийца будто разом загудели все голоса и звуки мира. От нестерпимой боли Арэн упал, зажал уши ладонями, будто это могло помочь заглушить вакханалию. Он не видел, что творилось вокруг, только изредка расцветали где-то яркие всполохи и слышался скрежет железа, словно сам Ашлон пристроился рядышком, и точил свой клинок. Боль в конец доконала дасирийца, мир поплыл, колыхнулся и провалился в разноцветное облако тумана.

  Очнулся Арэн так же стремительно. Он торопливо поднялся на ноги, - в голове еще вспыхивали отголоски минувшей боли, но они скорее досаждали, чем мучили, - осмотрелся, выискивая выживших. Теперь часть улицы была полностью развалена, дома рухнули, в том месте, где сохранились остатки жилища, через которое Арэн с остальными воинами перешел за огненный частокол, теперь остался пустырь, за которым виднелся разрушенный город. Судя по печально картине догорающих домов, Сьёрг досталось всей мерой. Немало пройдет времени, прежде чем город заново расстроится.

  Исчез и каменный гигант, только осколки гранита, густо посеянные вокруг, напоминал Арэну об увиденном. Что сталось с огненным - дасириец не знал. Убили они друг друга или победитель покинул догорающий город?

  Услыхав уже знакомое хрипение, Арэн насторожился. Неужели опять? Дасириец повернулся на звук и увидел человеческую ладонь и ногу, что торчали из каменной насыпи. Ладонь шевелилась, пальцы безуспешно пытались собраться в кулак. Арэн поспешил на помощь. Камень за камнем высвободил сперва голову человека. Берн. Везучий сукин щенок, подумал дасириец, помогая северянину встать на ноги, как только прибрал последний камень. Выглядел северянин неважно: его вторая рука вывернулась в обратную сторону, из локтя торчал обломок кости, часть лица залила кровь, вперемешку с пеплом. Идти сам Берн не мог, как ни старался Арэн помочь ему своим плечом: он даже не мог встать на ноги, волоча их за собой бесполезными плетьми. Арэн мало смыслил в лекарских премудростях, но повидал многое, чтоб догадаться - ноги северянина тоже сломаны. Одним богам ведомо, как он оставался жив, многие воины помирали и от половины тех ран, которые навалились на тело вождя.

  Дасириец еще раз осмотрелся. Битва миновала или ушла так далеко, что с того места, где стоял Арэн, ее было не видно и не слышно. Одной погибели не миновать, а дважды не помирать, вспомнил дасириец присказку иджальцев, снял нагрудник и тяжелые поножи, потом, стараясь не разбередить раны Берна, снял все тяжести и с северянина. Только прежде, чем уходить, отыскал меч: хоть тот и был громоздким, Арэну не хотелось расставаться с полюбившимся клинком. Дасириец нашел его быстро, благо, осколок огненной звезды в рукояти сверкал, точно раскаленная головня. Но лезвие погнулось и, случись что, от него будет мало проку. Кое-как Арэн пристроил меч у пояса, взвалил Берна себе на спину и двинулся назад, туда, где вдалеке виднелся кованный язык пламени на крыше храма Эрбата. Жрецы Огненного мало славились лекарским мастерством, но выбирать не приходилось: Берн мог опуститься в мертвое царство в любой момент.