Роман (Крысь) Хаер - 3. Бравая Служба Страница 69

— После этого плаванья все мы станем богаты!

И сразу передал магический рупор обратно Менару. Моя короткая речь имела оглушительный успех и последовавшая вслед за ней овация значительно перекрыла по громкости жиденькие аплодисменты, которыми незадолго до этого наградили отработанное выступление капитана и проникновенные слова кормщика.

После этого настал черед священников, и начали выносить портреты местных святых. Надо сказать, что до этой минуты верования мира Ворк меня абсолютно не интересовали. Я, конечно же, знал ритуалы, в нужных местах произносил необходимые слова, делал все положенные жесты и движения — но в целом относился к этому как к некоему антуражу, обязательному в окружающей действительности.

Честно признаюсь — к религии у меня сугубо научный подход. Главный вопрос религиозных споров — есть ли бог. Я считаю это в корне неверным. Вот судите сами:

Одна из научных аксиом заключается в том, что параллельные линии не пересекаются. Почему не пересекаются, точно ли не пересекаются, и к чему это они не пересекаются — никого не волнует, ибо не пересекаются, и все тут! Это один из постулатов, на которых основана целая наука, под названием геометрия Евклида. Ну, конечно не только на этом, но и на этом тоже (если конкретно, то это пятый постулат).

И вот нашелся парень, который решил — параллельные линии пересекаются! И создал свою науку, которую назвали его именем — я про геометрию Лобачевского, первую из неевклидовых геометрий. Стройная теоретическая наука, очень полезная при решении огромного количества вопросов. Соответственно, аксиома у Лобачевского звучит по-другому — параллельные линии где-то там пересекаются! Ну не совсем так, но что-то вроде того…

«Бог есть», — это аксиома, на которой построена великолепная помощница жизни человечеству, под названием Религия. Соответственно: «Бога нет», — тоже не более чем аксиома, на которой выстроен Атеизм, для очень многих людей являющийся серьезным вспоможением по этой трудной жизни. Надеюсь, разницу между словами «факт» и «аксиома» все понимают. И о чем тогда дискутировать — какая из геометрий лучше, Евклида или Лобачевского? Ученые почему-то не сходятся грудью в яростных дебатах, ломая свои и чужие головы об вопрос: «Пересекаются или нет параллельные прямые линии». Зачем люди исступленно спорят на тему: «Есть ли бог?» — я просто не понимаю! Выбери одну из аксиом, выстрой на ней свое мировоззрение, живи по нему и не мешай жить другим — а хорошо ли ты прожил или не очень — уж пусть решают потомки. Ну, это не более чем мое мнение, так что заострять на нем Ваше внимание не буду и вернусь к повествованию.

Полубогов и ангелов-хранителей в мире Ворк имелось предостаточно, и основное количество их называли «духами». Причем на Этой Стороне предполагалось, что хорошие парни приходят со светлого неба, а Та Сторона признавала в основном ребят с темных небес. Помимо целого сонма больших и мелких полубогов для различных важных дел и профессий, особо стояли хозяева-покровители мест. В частности, Порт-о-Тролль и приморское село Папуасово имели одну и ту же хранительницу, в честь которой проходил небезызвестный карнавал, в котором участвовал непутевый джисталкер, принявший троллей за папуасов. Изображения хозяйки этих мест несли десятки радостно поющих гоблинов, одетых в белые туники. Меня очень заинтересовали рисунки, изображающие хранительницу приморья, гоблинку называемую «госпожа Фа», и я склонился к Лие.

— Почему темная госпожа на одних рисунках совсем молоденькая, а на других дряхлая старушка, — спросил я куколку-вампирчика, которая застыла в благоговении, склонив голову перед рисунками.

— Госпожа Фа не имеет возраста, и молодеет или стареет исходя из того, какое у нее в данный момент настроение, — шепнула мне маленькая аристократка.

«Очень интересно», — пораженно подумал я, вспоминая историю своих отношений со странной летающей старушкой.

— Сейчас внесут древний портрет, который рисовали еще тогда, когда госпожа Фа была обычной гоблинкой, главой приморской гоблинской диаспоры, — восторженно выдохнула Лия. — Этот портрет неразрушим и является главной святыней города! Нас удостоили чести.

— Очень интересно, — озвучил я свои мысли и замер, ожидая дальнейших событий.

Вскоре к нашему кораблю подошла процессия гоблинов в золотистых туниках, которые с религиозным преклонением несли большой портрет, искусно выполненный масляными красками. На картине была изображена малютка-гоблинка, девчонка-подросток с озорной клыкастой улыбкой. Приглядевшись внимательнее, я неожиданно понял — девчушка на портрете совсем не так мала, как кажется. Пожалуй, изображена была достаточно зрелая молодая красавица, немного старше нашей Лии — при этом я был с ней явно знаком. Через долю секунды, после того как я моргнул — на меня с портрета мудро взглянула пожилая величественная аристократка. Затем цепкие глаза древней как мир старухи глянули с холста в самую душу, после чего в том же порядке произошла обратная метаморфоза до девочки-подростка. Все это случилось без единого движения на портрете, как бы невзначай, немного напоминая то, как мы издали подходим к огромному плакату и по мере приближения различаем все больше деталей, в корне меняющих видимую картину.

Очнулся я потому, что меня за руку сильно дернула Лия. Я потряс головой, чувствуя легкое головокружение, и с благодарностью взглянул на куколку-вампирчика. Маленькая аристократка с пониманием улыбнулась, и тихонько прошептала:

— Многие сходят с ума, глядя на этот портрет. На него смотреть без боязни можно только тогда, когда молишься госпоже Фа.

— Спасибо, — задумчиво пробормотал я.

В принципе, встреча с диковинной старушкой в оливковой роще неподалеку от Папуасово почти вылетела из моей головы. Странный случай после пропущенного на ринге удара тоже вполне вписывался в общую картину мира — посмотрел бы я на галлюцинации, которые придут в вашу голову после того, как многопудовый кулак могучего огра окажет воздействие непосредственно на ваш хрупкий человеческий организм. Единственное, что меня в этом случае насторожило — полное отсутствие травм после удара, полета и приземления на твердую неровную поверхность.

Вообще-то я спокойно отношусь к синякам, шишкам и ссадинам, даже если эти царапины — большие рваные раны. Все мое тело носит следы активной джисталкерской жизни, которые благодаря медицинскому регенерационному креслу едва заметной паутиной покрывают всю кожу. Я не фотомодель какая-то, чтобы за красоту своей задницы волноваться. Но эта ситуация была невероятна — в бессознательном состоянии пролететь почти десять метров после удара (дух из меня вышиб Димор весьма качественно), опрокинуть ряд с сидениями, и при этом не получить ни единого синяка, даже в том месте, куда прилетел кулак огра! Просто фантастика.