Дмитрий Гаврилов - Великий и Ужасный (фантастические рассказы) Страница 69

— Прежде всего картотека «вторых я»! Даже если будут прощупывать по биотокам — ничего не найдут.

Излучение коры головного мозга выдало бы его за солдата времён Наполеона. На ещё более дальний прыжок не хватило бы ни сил, ни времени. Иначе — мир обрадовался бы явлению ещё одного языческого бога.

— Египет — вполне подходящее местечко. Ослов и учёных на середину!

Он — учёный, да ещё какой! И его место при императоре…

Оружие и лучевые кассеты, немного урана в особой капсуле, сменная одежда, лодка — там течёт Нил, запас пищи. Собственно, всё!

Он оперировал с таймером покойного Стремга, закладывая в память координаты «двери», когда вбежал Стин:

— Профессор! Сивры уже здесь.

Пришлось рискнуть, полагаясь исключительно на везение, и пробить Барьер. Стин шагнул следом. Пустота за спиной схлопнулась. Андерсу показалось, что его крепко держит в кулаке чья-то гигантская рука, вот она размахнулась… Неимоверная сила швырнула человека в бесконечный звёздный коридор. Мириады новых и сверхновых мчались навстречу с чудовищной скоростью, а он тоже спешил, спешил ускользнуть от могучего Гесперида, пустившего его в этот полёт. Но страх превратился в странное гнетущее полубытие, а оно, совершенно неожиданно, сменилось необычной легкостью. И не понятно, кто это. Ты, иль не ты? Здесь, или всё-таки там? Его словно бы размазало среди искрящихся звездных скоплений, и не было мыслей ни о чём, было только исключительное наслаждение этой невиданной лёгкостью.

Стин явно не ожидал подобного поворота дел. Оказаться в море, в нескольких километрах от берега? Вот что значит — пользоваться таймером устаревшей конструкции. Наверное, Барьер тоже сыграл свою роль.

Ну, да ладно. Через полчасика, если постараться, можно выбраться и рассчитать местоположение.

— Андерсу, видать, меньше повезло! — решил Стин, когда на его зов откликнулись, разве, чайки. — Размазаться по Времени, как электронная орбиталь, что может быть паршивее.

Стоял полный штиль. На воде качался аварийный контейнер, пара нажатий — и газ с шумом хлынул в отсеки лодки. Открывая клапан второпях, он содрал кусочек кожи с пальца. Еще через пару минут Стин, перегнувшись через надувной бортик, затаскивал к себе нехитрое снаряжение. Наконец, он взялся за раскладные вёсла.

Спустя еще минуту рядом показался плавник. Длинная торпедообразная тень пронеслась под водой. Первая четверть секунда: «Carharodon!»

Большая белая акула!

Вторая четверть секунды: «Двенадцать метров».

Третья четверть: «Бить по глазам!.. Стоп, но это совсем не Средиземное море?»

Стин не ждал ничего хорошего, и тут он был абсолютно прав, ибо помнил слова прежних моряков: «Нет ничего страшнее сarharodon, потому что ни в одном из обитателей моря желание убивать не сочетается с такой великолепной возможностью осуществить это намерение».

Сильнейший удар подбросил лодку в воздух. Стин вылетел из посудины, нырнул, стараясь уйти, как можно глубже. Рука уже сжимала острый, точно бритва, клинок.

Будь хищница поменьше, она бы давно управилась с жертвой, но на каждый промах ей требовалось время, чтобы развернуться.

Будто огромной наждачной бумагой, серой чешуей чудовище сорвало с человека скафандр, казавшийся прежде таким прочным. Располосованная спина дымилась багровой кровью.

Он впервые ощутил себя жалким и беспомощным. Страх, всемогущий страх полностью овладел несчастным, сковывая члены. Но когда акула ухватила-таки Стина за ногу, свободной ступнёй он, что есть силы, ударил рыбину по носу, оттолкнулся от ужасной морды и неожиданно легко достиг поверхности, влача кровавый след, и судорожно, в последний раз хватил раскалённый воздух…

Когда перекушенное пополам одноногое тело исчезло в мерзкой пасти, сивр-237 щелкнул клавишей и остановил «запись». Рапорт об отставке был составлен им загодя.

— Неладно что-то в Датском королевстве! — вспомнилась ему крылатая фраза.

Затем его ждал серьезный разговор с директором Института, но решение принято — окончательное и бесповоротное. Потом будет курс восстановления при СГК, впрочем, на «Фирму» уже никогда не вернуться. Там есть кому его заменить.

Говорят, ментовайп сладок на вкус, а он с детства любил сладости.

Владимир Егоров, Дмитрий Гаврилов

Последняя битва дедушки Бублика

Последняя битва дедушки Бублика (1995)

Один из первых опубликованных мной рассказов (в соавторстве с Владимиром Егоровым) в журнале «Техника — Молодёжи» № 11 за 1997 год. Древние боги среди нас.

Мальчишки дразнили его: «Дедушка Бублик[15]!».

Пожалуй, он действительно был самым древним человеком в нашем Индрино[16], и жил здесь ещё с тех времён, когда на месте поселка стояла деревня. Баба Дуня, тоже старая, как окрестные болота, утверждала, что она была ещё совсем маленькой девочкой, а дедушка Бублик уже тогда работал кузнецом. Дескать, и в то допотопное время он выглядел точно так же, как и сейчас.

Но поскольку старушка при этом сказывала, что видала в Лукошковом озере огромную змею с лягушачьей головой, и что по радуге скачут, бывало, перед её окошком лихие наездницы на златогривых конях — слова бабы Дуни никто всерьёз не принимал.

Тем более, что внешне дедушка Бублик совсем не выглядел развалиной. Хотя его борода и серебрилась проседью, ничто не могло скрыть её первоначальный огненно-рыжий цвет — такой же, как у его шевелюры, тоже запорошенной белым, но по-прежнему густой. И ходил он по поселку бодренько, редко когда появляясь с суковатой дубовой клюкой в руке. И покосившуюся кузницу, служившую ему домом, ухитрялся один поддерживать в более-менее жилом состоянии, да ещё и работать в ней мог, превосходно управляясь без помощника.

Но всё-таки веяло от него даже не стариной, а какой-то ветхозаветной древностью, как от ледниковых валунов, нет-нет да и попадающихся среди бескрайних карельских болот.

А вот родных у дедушки Бублика совсем не было.

Да и нелюдим он был, молчун и отшельник. Спросишь чего — ответит, особенно если вопрос по делу. А чтобы первым заговорить, этого за ним не водилось. Случалось, неделями из своей берлоги не вылезал, только дым над крышей и редкие глухие удары большого молота вселяли уверенность в том, что он не помер, а колдует над каким-то особо трудным изделием.

Дети разработчиков, подчистую срывших за два десятка лет половину Смоляной горы, обзывали деда колдуном, лешим, и ещё более обидными словами. Отцы, правда, их за это по головке не гладили, ибо случись какая поломка в технике, шли первым делом не в контору, где нужную деталь полгода будут выписывать, а к тому же Бублику, который самую сложную железяку мог отковать за день-другой, редко больше. И замечено было, что уж его-то работа ни поломки, ни сносу не ведала, хотя ковал он из того, что в каждом горнорудном поселке завсегда на дороге валяется — из рельсов, обрезков труб, и прочего разного металлолома.