Плесень (СИ) - "Майский День" Страница 7

К тому времени в лучистом раю скопилось уже много помешанных на новом наркотике. Они бродили вокруг и теряли постепенно суть и разум, словно люди какие-то, а не высшие бессмертные существа. Акиве твёрдо решил, что с ним помешательства не случится. Он пойдёт другой дорогой.

Он устроил себе аскезу. В совсем гиблых местах нашёл место, по случаю обойдённое бомбами, вырыл нору. Земля тут не спеклась, мягко поддавалась ладоням, и лежать на ней оказалось приятно. Она приняла вампира с обычной своей добротой. Сытная радиация долетала сюда маленькими порциями, точнее висела в пространстве как редкая сеть. Этого хватало, чтобы голод притих и не терзал тело. Акиве погрузился в полусон-полуявь, стремясь думать о новом времени.

Оно текло себе мимо. Вампир плыл вместе с ним, перебирая бредовые мысли в изрядно опустевшей голове. Ему казалось, что он летит в пространстве, а сознание светит ему проблесками звёзд. Волшебный полёт от одной искры к другой продолжался вечность, а потом звёзды кончились, одновременно разум вернулся в тело.

Наверху пронеслось немало лет. Земля слежалась и уже не казалась мягкой. Акиве прорыл себе путь наверх и остановился ошеломлённый. За эти годы, а может, и столетия-тысячелетия, взамен сгоревших, выросли диковинные леса, завелись в них новые звери. Планета отряхнулась от пыли ушедших веков и зажила заново, словно и не было на ней людей.

Вампиры уцелели. Честно говоря, где-то там, в глубине надежд, Акиве ждал, что они исчезнут. Неразумные, бестолковые, испорченные — они должны были погибнуть. Кто только снабдил их в недобрый час почти несокрушимым бессмертием? Акиве не верил в бога и потому решил стать им сам.

Он не претендовал на эту должность всерьёз, но после очистившей планету войны пустота казалась безмерной, захотелось отогреть себя, чтобы не затеряться в ней. Он не пытался набрать штат последователей, они появлялись сами. Созерцая возрождённый мир и размышляя о нём, он бродил по изрядно остывшим горячим землям и раздавал своё просветление всем желающим. Ему казалось, что сказанные слова промоют от скопленной грязи глубоко скрытые в тени души вампиров, но получалось иначе.

В один прекрасный день, точнее, в одну прекрасную ночь, Акиве обнаружил, что действительно стал чем-то вроде бога, только не для себя, а для других.

Радиация спала, а кровь остыла, и те вампиры, что окончательно не сошли с ума от непривычной пищи, начали осознавать окружающее. До них дошло, что людей нет и жить дальше придётся в довольно-таки пустом мире. В человечестве было сытно и уютно, как в тёплом гнёздышке, без него странно. Должно быть, им показалось, что этот чудаковатый вампир откроет новую истину.

Акиве приучил себя довольствоваться столь малым, что в глазах окружающих, вполне вероятно, выглядел святым. Вампиры же ничего не забывают и в их памяти сохранились эти человеческие игрушки. Сами они нового придумать не сумели. Так шла эта жизнь.

Ночной ветерок теребил волосы. К телам вампиров грязь, конечно, не пристаёт, но иногда хотелось принять ванну, ощутить горячие объятья воды и нежность мыльной пены. Акиве казалось, что звёздный свет не играет больше на его давно не мытых волосах. Красавчиком он не был и в людях: худенький заморыш, которого били все, кому не лень, но шевелюру имел роскошную. Когда сверстники подросли и поумнели настолько, чтобы не метелить ботаника, а списывать у него контрольные, Акиве позволил волосам отрасти подлиннее. Они так чудесно блестели на солнечном свету — завидовали все девчонки. Мальчики повзрослели чуть позднее.

Вынырнув из воспоминаний детства, Акиве прищурился на ясное небо. Цивилизация вынуждала смотреть вниз, на её ценности, когда она исчезла, вампиры чаще начали поднимать глаза. Там, наверху, светили звёзды. За долгие века ночного существования Акиве успел намозолить глаза об эти искры, прилетевшие от далёких светил. Знал точное положение каждой, следил за тем, как слегка меняется рисунок созвездий, ведал пути неспокойно бродящих планет. Он сразу заметил, что на сумрачном бархате завёлся непорядок. Назойливая пылинка пробиралась среди привычных узоров, а потом погасла, и Акиве сообразил, что она просто вышла из светлых лучей недавно зашедшего солнца. Значит, она отражала чужое сияние, а не полыхала сама, и гуляла близко. Сделать вывод оказалось легко. Недаром он в школе успевал по всем предметам.

Акиве задумался. То, что запускали в околопланетное пространство люди, долго без них не прожило, свалилось с небес на землю, внеся свою долю хаоса в общий беспорядок. Откуда мог в небе появиться этот предмет? Некому их теперь было создавать. Разве что?..

Бывший отличник Акиве помнил, что вселенная велика, и в ней полно других миров. Кто знает, быть может, на одной из планет этих дальних звёзд тамошние носители разума не доразвились до ядерной войны, зато научились летать в космических просторах? Корабль. От одной мысли об этом закружилась голова. Исчезнувшие люди умели выводить аппараты на орбиту, могли замахнуться и на большее, не приди им в очередной раз охота воевать.

А вдруг пришелец из бесконечных далей опустится на Землю? От мысли, что он не сможет увидеть это чудо, Акиве почувствовал себя несчастным. Он побрёл сквозь ночь, поговорил с кем-то из своих приспешников, но обычного успокоения не нашёл. Тоска кусала изнутри запертую в клетке вампирского бессмертия душу. Разногласия с Саввой, который вообразил, что нашёл врага, показались вдруг мелкими перед этой вселенской тайной. Акиве грустно подумал, что за неимением таковых в реальности вампиры начали измышлять себе искусственные проблемы. Вот это славный юноша Дэм пришёл на зов войны, как будто мало той, что прежде случилась. Красивый парень. Будь у Акиве такая фигура, он, наверное, не пытался бы отгораживаться от мира божественностью, а просто радовался тому, что есть.

Как мало в мире совершенства. Да и то, что приплыло, роздано по другим рукам.

Ночь только начиналась, и Акиве побрёл к центру бывшего мегаполиса. Кажется, он назначил здесь встречу этому приятелю Саввы. Может быть, и его симпатичная подруга придёт. Мысли в голове путались. Иногда их было слишком много, иногда ужасающе мало. В поисках вечных целей он часто едва замечал окружающее.

Вчерашний юноша Дэм уже не был так безмятежен. Глядел сурово, некое нехорошее чувство, словно заново отшлифовало его черты. Страх? Вампиры опять научились бояться. Что-то случилось в остатке той ночи или начале этой? Высокий, плечистый — то, чем Акиве всегда мечтал стать — он шагнул ближе и сжал кулаки.

— Ты, мутант из горячих земель! Это ты бродил днём вокруг нашего убежища?

Акиве искренне удивился.

— Я днём сплю в укрытии, — объяснил он Дэму как маленькому — мягко.

— Значит кто-то из твоих поклонников?

Он нависал над небольшим Акиве, словно готов был наброситься с побоями. Пожалуй, реальность и, правда, угостила его каким-то сюрпризом, если только это не первые признаки помешательства. Красивая темноволосая подружка Дэма стояла в сторонке и смотрела на обоих исподлобья. Сердилась, но вот на кого? Раньше Акиве видел её с Саввой. Он спросил осторожно, не желая выплёскивать на себя чужой гнев:

— Кто-то ходил днём? Точно? Ты видел его?

— Слышал! — с нажимом ответил парень.

Был бы он человеком, уже работал бы кулаками. Вампиры всё-таки не так вспыльчивы. Не от большого ума, конечно, просто кровь холодная, почти не разгоняется.

— У кого-нибудь из твоих адептов есть обувь? — продолжал он допрос.

Акиве, честно говоря, смутно представлял «своих». Они появлялись, время от времени, слушали его, потом опять исчезали. Сколько он мог заметить, ходили они голышом. Он и сам бы так ходил, не наткнись тогда на местами уцелевшее бомбоубежище. Сейчас вот мелькнула мысль, что именно штаны добавляют ему авторитета, а вовсе не умственное просветление. Как это грустно звучало.

— Сомневаюсь, — сказал он честно. — Обувь мешает бегать за добычей, а теперь приходится быть шустрым. Это человека можно было словить, не утруждаясь, звери куда проворнее. Да и кто бы уберёг ботинки в таком катаклизме?