Восстание безумных богов. Северная Ведьма - Перумов Ник Страница 7

Утешало, надо сказать, не слишком.

– Нам-то с тобой что? Нам-то главное, чтоб тихо-тихо проскочить, чтоб ни оха, ни вздоха, про волшбу вообще забудь… А так-то пройдём, я тут, парень, раз сто ходил… Главное – чары начальные толком наложить, они-то и вылезут…

Клодий бормотал и бормотал, сворачивая их нехитрый лагерь, и было ясно как день, что ему сильно не по себе.

Кто такие «они», Рико спрашивать не стал.

– Так чего тянем-то, Кло, зорька почти догорела уже!..

– Цыц, парень, мне сама Госпожа волшбу доверила, я лучше знаю…

Клодий всё медлил, всё чего-то ждал и высчитывал, и когда от заката по левую руку осталась только узкая желтоватая полоса, скомандовал:

– Пошли.

И они пошли.

Меньшой луны видно не было, а Старшая почти не светила – тонкий-тонкий, как срезанный ноготь, нарождающийся серп окутался холодной дымкой. Звёзды вот высыпали по-весеннему крупные и яркие, и отряд шёл по снегу, как по призрачному сиянию, не отбрасывая теней: два человека, пёс и четыре телеги со спящими в них копателями. Телеги неестественно аккуратно ступали след в след – уж на что тупые, а это в них Гаттар вложил…

Шагалось легко. Снег за зиму слежался, сделался плотным, как корочка на пироге. Следы оставляли только телеги, и то – будто прошёл тут один какой-нибудь зверь, не то лось, не то олень, прошёл и сгинул… Завал из брёвен, заметённый почти до верха, одолели без труда, и тёмная арка внезапно открылась чёрным зияющим провалом. Оттуда дохнуло мертвящим холодом, тленом, и словно вой чей-то послышался – тонкий, тоскливый, голодный. Черныш остановился и глухо зарычал, вздыбив шерсть на загривке.

– Стой!.. Дальше ни шагу, учуют – мало не покажется. Сейчас слушайся меня, некрос, как бога слушайся…

Клодий запахнул тулупчик, подобрался крадучись чуть ближе ко входу. Воткнул в сугроб три тёмные, плотно заткнутые тряпками скляницы, соединил их линиями, чертя по снегу пальцем, добавил полудуги и хорды – простенькое построение, чтоб фигура или амулет дольше проработали. Высыпал на черту несколько розоватых крупинок из крохотного пузырька – крупинки тут же растеклись нежным сиянием, заполнив линии. Госпожи колдовство, только она умеет на Севере силу обуздывать… Учитель дорого бы дал, чтобы все её секреты вызнать, да и не он один – маги в Корвусе и Шепсуте перегрызлись бы за один кристаллик от Госпожи, за одну такую тёмную скляницу, только хранились эти секреты весьма надёжно. Рико удалось лишь раз битый кристаллик стянуть, бесполезный, неработающий, и Учитель его ух как благодарил…

Клодий выпрямился, осторожно отступил, дрожащей рукой вытер лоб. Хрипло приказал:

– Так, парень. Отводим телеги шагов на десять во-он туда. Как из-под арки того… налетит, гоним в проход, да поживее! Ты у нас некромастер, вот и гони телеги во весь дух. Времени ровно столько, чтоб «Восхваление ларам» прочитать, усёк? Если что упадёт, не останавливаемся. Огня не зажигай. Рот держи на замке да за псом следи. Лезь в переднюю повозку, я в заднюю запрыгну…

Вскоре Рико сидел в полной готовности, одна рука на загривке Черныша, другая сжимает уздечку, накинутую прямо на передок, покрытый подёргивающейся пятнистой шкурой. Телеги безмозглые, но уздечку понимают.

Черныш будто окаменел, только рычал едва слышно. У самого Рико сердце подскакивало куда-то в горло и там трепыхалось пойманной рыбкой, а в животе будто ледяной ком встал. Давно он так не боялся, наверное, с тех пор, как выкинуло его из родного Игниса неведомо куда, «за небо», где ни тверди, ни солнца, ни людей, одно лишь колдовское марево с плавающими в нём мирами… Ох и натерпелся он тогда! Если б не Черныш, а потом – Учитель, сгинуть бы ему в той великой пустоте…

Клодий повернулся к фигуре, мерцавшей холодным розоватым светом, щёлкнул пальцами, и все три тряпицы, торчащие из склянок, весело запылали. Огонь взметнулся и тут же опал, скляницы засветились багровым, и от них потянуло… потянуло… Черныш аж вякнул, а Рико едва не вывернуло. На скотобойне так пахнет – старой, протухшей кровью, и кровью свежей, и мясом сырым, и фекалиями…

Клодий опрометью бросился к телегам, а темнота под аркой взбурлила, будто кипяток. Взбурлила и выплеснулась под звёздный свет, на снег, на поваленные брёвна безмолвно и стремительно; пространство же в проходе, напротив, очистилось, и показалось Рико, что видит он даже выход на той стороне.

Рико не зря прозывался «господином некромастером», хоть и вторым, жути он в своей жизни повидал предостаточно и даже к ней привык. Но от этой ожившей тьмы повеяло таким ужасом, что он едва не бросился на шею к Чернышу, как когда-то в детстве. Защити, пёс, ты сильный, храбрый, тёплый!..

– Пошёл! – не своим голосом заорал Клодий.

Рико рванул уздечку, телеги двинулись, набирая ход, заскрипел снег под копытами. Живая тьма возмущённо бурлила вокруг пылающих багровым склянок, перетекала, вскипала океанской волной и опадала, и всё это в мёртвой тишине. Голодная тварь. Кровь она там ищет, живую, объятую ужасом кровь…

И разделяли её с телегами всего десятка три шагов совершенно пустого пространства.

Рико сглотнул. Так вот что, оказывается, таит в себе Башня Полуночи… Вот что Клодий и другие добытчики каждый раз проделывают, отправляясь в поход за мёртвыми телами! Нет уж, лучше у Гаттара в мастерских корпеть, лучше кланяться заносчивым магам-Стихиям, чем мимо эдакого ужаса пробираться!

Телега уже въезжала в темноту прохода, под замшелый свод, когда Рико заметил, что один из копателей у него за спиной будто шевелится; этого ещё не хватало! Конечно, уложены они надёжно и сеткой сверху прикрыты, но чересчур уж чувствительны к чужой магии. Зашевелится, заворочается, выдаст ещё! Только не сейчас, Спаситель всеблагий, только не сейчас!..

От ужаса Рико даже воззвал к Тому, к кому взывал очень редко – с тех пор как покинул Игнис.

Тьма сомкнулась над ними. Первое время Рико слышал только, как глухо стучат по камням копыта телег да как колотится собственное сердце.

Здесь царили могильная тьма, безмолвие и холод. Черныш застыл в страшном напряжении и лишь по дрожанию собачьего бока Рико понимал, что пёс всё ещё рычит. Рико вдруг почувствовал, что ему тоже хочется умолкнуть, пригнуться, слиться с телегой, обратиться в незаметную песчинку, в пятнышко на камнях.

Он ощутил взгляд. Нет, не так – Взгляд. Некто, неизмеримо сильнее бурлящей за аркой живой тьмы, смотрел на них.

И не видел. Чуял, но не видел. Словно сказочный великан вслепую шарил вокруг, надеясь нащупать, схватить, сожрать дерзких, посмевших нарушить его покой.

Так вот отчего Клодий не велел шуметь и волшбу творить – вовсе не из-за чернильной твари, которая была, верно, всего лишь стражем, привратником; а из-за этой неведомой сущности, которую Рико теперь ощущал всей кожей, всем своим существом. Она нависала над ними, вглядывалась, скользила рядом, она сама была Башней Полуночи, и защищало от неё, наверное, тоже какое-то колдовство Госпожи.

Или ничего не защищало – кроме тишины и осторожности.

«Выберемся – непременно разузнаю, что же это за сила, – подумал Рико, вцепившись в уздечку так, что аж пальцы онемели. – Почему это я про неё ничего не слышал раньше?! Спаситель, дай только выбраться!..»

Молодой некромаг чуял свернувшуюся под камнями мощь, неизбывный голод и ненависть – ко всему, что смеет жить, тянуться к свету, любить; чем бы это существо ни было, оно никогда не было живым.

Уж Рико-то как некромастер такие вещи хорошо понимал.

Скорей бы выход… скорей бы, все силы подземные и небесные, выход! «Восхваление ларам» не такая уж длинная молитва, почему же до сих пор впереди не открылось светлое око арки…

Рядом что-то тихо стукнуло – Рико аж подпрыгнул. Стук повторился – словно кто-то живой устраивался в телеге, тихонько возился, задевая борта. Нет… не могло тут никого быть! Черныш, даром что застыл как статуя, на чужака бы зарычал. Нет, либо от тьмы и страха господину некромастеру блазнится невесть что, либо… Рико, замирая от собственной храбрости, потянулся назад, ощупывая груз.