Его любимая зараза (СИ) - Кувайкова Анна Александровна Страница 7

Поведение Князя в моих глазах вдруг резко обрело оправдание и смысл. Стало вдруг очень и очень больно…

И не за себя. За него.

И даже жестокий приказ на уничтожение иномирянок уже не казался таким садистским.

А уж многоразовое, необъяснимое появление побрякушек той самой Майлин, вообще, стало даже для самой себя поводом для подозрений. После фокуса с исчезновением и появлением редких артефактов, я бы сама в себе засомневалась, честно.

Так стоило ли винить Князя хоть в чем-то?

Все мы, обжигаясь на молоке, дуем на воду. А уж о слепом доверии и вовсе говорить не приходится. Влюбленные, увы, не только часов не наблюдают, они еще весьма склонны закрывать глаза на измены, походы в «гараж», пьянки, компьютерные игры, равнодушие и даже абьюз с побоями… Порой все это, из-за глубокой привязанности, в упор не видят не только молодые девушки, но и взрослые женщины, и даже опытные мужики.

В особенности, если это первая, вроде как настоящая и единственная любовь.

И, как сильно мы любим, столь же сильную боль и причиняем в ответ.

— Что теперь ты скажешь, девочка Леся с планеты Земля? — вдруг огорошила меня Владычица своим прямым вопросом, показавшимся мне довольно резким на этот момент. — Теперь ты сможешь его понять?

— Да, конечно, — рассеяно отозвалась я. — Это нельзя не понять. Но ответьте мне, Алантана. Почему все это он сразу не мог сказать мне?

— А вот это, Таладин моя, — внезапно улыбнулась дроу, да так странно, что у меня внутри все заныло. — Нужно спрашивать не у меня. Верно, мальчик мой?

— Верно, — донеслось хриплое со стороны распахнутого настежь окна. — Ты права, Алантана. Ты как всегда права.

И мне на тот момент даже не надо было поворачиваться — я и так узнала этот голос. Усталый, чуть грубый, с каким-то болезненным ехидством, но, как и раньше, неуловимо родной…

Даже не повернув головы, услышав первые его звуки, я уже знала, кто сидит… нет, всё время нашего разговора, сидел на широком подоконнике просторного кабинета, оставаясь незамеченным.

Это был Темный Князь собственной, неповторимой персоной…

Глава 3

Ну, что сказать?

Это была картина Репина в самом эпичном из возможных воплощений. И как я не шлепнулась в обморок там же — ума не приложу.

Но надо отдать должное самой себе, выдержка меня не подвела. Слезы высохли в тот же миг, плечи расправились без приказа, а руки-ноги перестали дрожать как по волшебству.

Правда, на тот момент я была бледнее моли, но кого это вообще могло волновать?

Да и всё, на что меня хватило, это развернуться и отвесить легкий приветственный поклон:

— Великий Князь.

И вновь преспокойно заняться вскрытием и сортировкой почты, привычно прикидываясь деталью интерьера. Я ж, ёпрст, Таладин Ее Величества! От меня ни государственные тайны не скрывают, ни особых предписаний не выдают. И девиз мой, как обычно: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу…

И я тактично забуду, к кому на самом деле прибыл этот несносный, невыносимый и, черт его дери, невероятно притягательный лис.

Стоило два месяца вдалеке дуться на него за его скотское поведение, чтобы увидеть раз и понять — скучала. Всё равно по нему скучала, да так, что теперь скулы сводит от желания дотронуться!

Да и разве он на самом деле такая скотина, как мне казалось?

Стоило признать, рассказ Алантаны перевернул все мои мысли чувства с ног на голову. И как теперь жить с этим осознанием, я не знала.

Мне надо было подумать. Мне нужно было время.

И да, остаться одной сейчас, хотя бы ненадолго, тоже было бы неплохо!

Но кто ж даст?

— Рада видеть тебя, мальчик мой, — голос темной эльфийки внезапно приобрел глубину, мягкость, и те нежные нотки, которые прежде проскальзывали лишь при обращении к своим детям. Младшим детям! — Неплохо выглядишь.

— Я оценил твой сарказм Алантана, — скептично откликнулся Князь. — Прошу прощения за мой непочтительный облик. Я был в пути много дней и ночей.

— И что же заставило Теменейшего лично сбивать ноги в кровь?

Я отвесила себе мысленный подзатыльник и интенсивнее зашелестела конвертами. Давай Леся, ага. Забудь сразу, все былое, и уставься, как малолетка, на его босые пятки! Тебе сколько лет, а?

— Ты преувеличиваешь.

— Я преуменьшаю, — насмешливо откликнулась дроу. — Пуская твоя кожа чиста. Но на твоем сердце я вижу раны.

— Ты знаешь, кто тому виной.

Не, я понимаю, что я — Таладин. И мое дело молчать, пока меня не спросят.

Но почему же только сейчас меня это отношение так угнетало?

— Знаю, — не стала спорить Алантана. — Но знаешь ли ты сам?

Мои мозги на этом месте зависли, выдали «система повреждена» и синий экран перед глазами.

Честное слово, проще понять разговор Аарахарна с Аттанхэшем, чем этих двоих!

— К несчастью, — горько усмехнулся Князь. — Знаю. Во всех своих бедах всегда был виноват лишь я сам.

Я, от души промахнувшись, воткнула кончик ножа для бумаги в собственную руку.

— Таладин? — тут же заинтересовалась Алантана, которая, как мне казалось, искренне наслаждалась происходящим. Точнее, нашим неловким заочным «разговором» по душам. — Всё в порядке?

— Нет, — не выдержав, ответила я, тряхнув кистью с ровной маленькой дырочкой. И хотела разом высказать всё, что накопилось за последние минуты, раз уж случай подошел… Но вместо этого намного тише произнесла. — Нет…

И, потянувшись, вцепилась в клочок бумаги, внезапно привлекший мое внимание.

Это послание резко отличалось от всех остальных.

Как я уже говорила. Алантану уважали и почитали. И даже простой народ, отправляя ей прошения, старался максимально красиво оформить бумаги. Конверт почти всегда был обязателен, пусть вид бумаги и ее качество не всегда радовали глаз. Самый максимум, который я встречала — это аккуратно и туго свернутые рулончики, педантично перетянутые тонкой бечевкой с кокетливыми бантиками.

Но вот кривой обрывок, оказавшийся при детальном рассмотрении даже не пергаментом, а лоскутом ткани, я видела впервые. И я знала только одно место Забытого леса, где использовали эту ткань, как и фиолетово-черные чернила из диких ягод.

— Послание из Ягодной Пущи, — севшим голосом оповестила я, прочитав несколько корявых, явно наспех написанных строк. — Их накрывает Завеса.

— Ты знаешь, что делать, — коротко отреагировала Алантана, моментально изменившаяся в лице.

И, сухо кивнув, я пулей выскочила из кабинета!

Резко стало не до разговоров и волнений: туманная белая гадость уже несколько раз пыталась захватить один из дальних уголков темноэльфийских владений. Я была в Пуще ни единожды и, честно признаться, подобной красоты больше не видела нигде. В мирное время, конечно же. Да и местные жители, как на подбор, оказались настолько милы и приветливы, что общаться с ними было одно удовольствие.

Так что без зазрения совести могу сказать, что внезапная новость, вопреки всему, не стала для меня спасительным поводом для малодушного побега от неприятного разговора. Я действительно искренне хотела помочь.

А наши неоднозначные отношения с кицунэ мы можем обсудить потоп.

Но едва только мои пятки успели отсчитать последние каменные ступени, ведущие из личного кабинета Алантаны, как резкий удар в бок спутал все мои планы.

Я даже выдохнуть не успела, как оказалась прижатой к стене, а рослая эльфийка с темно-синими, пронзительными глазами, сжала своей рукой мое горло:

— Да как ты меня достала!

— Керхан? — я даже не удивилась, честно. — Опять ты за старое? Уйди, Морены ради. Не до тебя сейчас!

— К кому же ты так торопишься, а? — сощурилась дроу. — К посольству драконов? К золотому своему? Или, может, к самому Князю?! Да что они в тебе нашли? Мелкая, тощая, страшная…

— Уж какая есть, — без страха огрызнулась я. Бояться бывшую Таладин ее Величества я перестала… ну, после ее пятой попытки меня убить. А уважать еще раньше. — Меня не за красоту ценят. Я всегда честно выполняла свою работу, и ты это знаешь. Последний раз прошу — отпусти по-хорошему. Твой народ нуждается в помощи.