Евгений Щепетнов - Охотник Страница 7

То, что это амулет — сомнений не было. Человек явно лекарь, а нет ни одного лекаря, не владеющего магией! И нет ни одного амулета, который так просто, без дела, прикладывают к телу. Вот только зачем втыкать прутья в уши? Странная магия…

Ничего не ощутил. Обычно после воздействия лечебного амулета кожа горит, место, к которому тот прикасается — побаливает, но потом состояние резко улучшается. А тут — ничего! Совсем ничего! Только холод блестящего предмета, и глухое бубнение незнакомца. Тот что-то говорил давешней женщине, и она слушала, мелко и часто кивая головой.

Лекарь протянул толстопалую руку, схватил Сергара за веко, оттянул его, заглянул, удовлетворенно хмыкнул, кивнул. Потом вдруг засвистел под нос какую-то мелодию — не очень мелодично, шепеляво, но довольно весело. Снова хмыкнул, встал, что-то сказал женщине, и та вдруг приложила руки к лицу, затряслась плечами, заплакала.

Лекарь приобнял ее. Что-то прогудел, женщина сунула руку в карман и утирая глаза запястьем, протянула незнакомцу какую-то разноцветную бумажку. Мужчина нахмурился, отмахнулся рукой, заторопился к двери. Потом вдруг вернулся к постели больного, встал над ним и что-то требовательно спросил, четко разделяя слова.

— Кто ты? Лекарь? — спросил Сергар, рассматривая лекаря — Чем ты лечишь кроме амулета? Понимаешь меня? Нет?

Мужчина удивленно поднял брови, улыбнулся уголком рта и покачал головой. Повернулся к женщине, снова что-то сказал. Та кивнула, и тогда лекарь снова пошел к двери, не глядя ни на Сергара, ни на женщину.

Смысл сцены с первого взгляда был непонятен, но почему-то Сергару казалось, что женщина пыталась расплатиться с лекарем, но он не взял денег. Вот только денег не было — разве можно назвать деньгами цветную бумажку? Впрочем — в мире Сергара были бумаги, называемые векселями, или долговыми обязательствами. По ним можно был получить в банке настоящим монет. Возможно, это и был такой вексель. Или что-то наподобие.

После ухода лекаря женщина снова присела на кровать, погладила Сергара по голове и счастливо улыбнувшись что-то сказала, снова капнув слезами на простыню.

— Я не понимаю! — с досадой сказал бывший боевой маг, и закусил губу, бесясь от того, что не может общаться. Нужно что-то с этим делать!

— Сергар! — он плоказал рукой на себя — Ты?!

Женщина не поняла, неуверенно помотала головой, потом ее лицо нахмурилось, и она слегка сердито сказала:

— Олег! О-лег!

И коснулась рукой груди Сергара. Маг несколько секунд помолчал, кивнул своим мыслям, дотронулся до своей груди:

— Олег! Ты —?

— Мама! Мама! — обрадовалась женщина, и ткнула себя в грудь пальцем — Мама!

— Ма-ма…  — повторил Сергар. Дотронулся до покрывающей его ткани и вопросительно посмотрел на женщину.

— Простыня! — просияла она, и с этого момента все пошло побыстрее. Через несколько часов, с перерывом на обед, Сергар знал уже десятка три слов, с помощью которых можно было кое-как пообщаться, на уровне: «пить», «есть», «дай», и так далее. Мало, да, но и это неплохо. Мама учила мягко, не раздражаясь, как монахиня из монастыря, обучающая детей письму и чтению. Сергар ходил в такую школу, пока родителей не унесла чума. После смерти близких он бросил дом, по дешевке распродал все вещи, что остались, и отправился в армию, чтобы остаться на службе навсегда. Или умереть.

Наконец, женщина оставила Сергара в покое, в очередной раз погладив по голове, и он смог отдаться размышлениям, оставшись наедине с мыслями.

«Итак, я в чужом мире. Женщину звать Мама. Вот только сомневаюсь, что „мама“ — ее имя. Судя по всему — она мать того парня, в тело которого я вселился. Отвратительное, больное тело. Впрочем — и оно лучше, чем ничего…»

У Сергара вдруг заныло сердце — тоскливо, щемяще! Возврата не будет, это точно. Что ждет здесь? Судя по всему — лекари у них никакие. Хотя… нельзя судить по первому попавшемуся лекарю! А может и не лекарь это был? Тогда кто? Зачем он прикладывал амулет, если не лечил?

«А чего я вообще переживаю? Что потерял? Семьи нет, дома нет, скитаюсь, как бродячий пес! Страна в разрухе, на всех кайларцев смотрят, как на опасных зверей! Того и гляди загребут в тайную службу, спросят: „Убивал наших солдат?!“ И что я скажу? Да, убивал! Глупо отрицать очевидное.

Когда-нибудь должно было случиться то, что случилось. Один из артефактов забрал бы мою душу, и… все. Совсем все! А так — шансы есть.

Мясо? Оно нарастет. Плохо то, что ноги не шевелятся. Похоже, что парень побывал в переделке. То ли на войне, то ли… еще что-то. Много вариантов. Нужно узнать, что именно повреждено, почему не двигаются ноги. Позвоночник? Скорее всего. А тогда это очень, очень плохо. Если только нет сильного мага-лекаря, способного вылечить меня за одну минуту.

Впрочем — ну и был бы, откуда у меня золото на оплату его услуг? Нет, парень, придется тебе самому лечиться. Сам-то ты кто? Пусть не сильный лекарь, но кое-что ведь умею! Найти нужные травы, составить снадобье, отвары, напитать их Силой — и встану! Не за минуту, да, но все равно — встану! Хмм… Силой? А с чего это я решил, что могу?!»

Сергар закрыл глаза, сосредоточился и раскрыл себя Силе, привычно ожидая толчка, удара могучего океана энергии.

Секунда, две, три… пусто! Ничего! Звон в ушах, красные пятна перед глазами — ничего! Совсем ничего!

Вот теперь ему стало по-настоящему страшно.

— Покушай-ка! Тебе надо хорошо кушать! Полгода пролежал, на одной жидкой кашке! Истощал! Вот так… ешь, ешь! Еще ложечку… тааак…

Мария Федоровна была счастлива.

«Очнулся! Вышел из ступора! Теперь все будет хорошо! Разучился разговаривать? Ну и что! Бывает. Доктор сказал — это не редкость. Много было случаев — человек выходит из комы и начинает разговаривать на неизвестном языке. А то и на нескольких! Главное — соображает! И реакция у него хорошая- на свет, на касания. Теперь покормить как следует, чтобы вес набрал, и все пойдет как прежде. Ведь бывает же — не ходил, не ходил, а потом ррраз! — и пошел. Говорят, что порванные нервы прорастают заново. Опять же — наука не стоит на месте, придумают что-нибудь. Олегу лет-то всего ничего — тридцати еще нет! Только-только мединститут закончил! Только жить начал! Главное — ожил, а все остальное потом!»

— Я сейчас принесу тебе телевизор, хочешь? Убрала на кухню, чтобы не мешался. А сейчас принесу. Принести?

Олег непонимающе посмотрел на Марию Федоровну, как-то жалко улыбнулся, и у нее опять защемило сердце. Ну какой он был раньше сильный, статный, красивый! Тень, одна тень осталась!

— Сейчас, сейчас, милый! — заторопилась женщина — И штанишки тебе принесу, трусики. Я тебя раздела, чтобы удобнее было ухаживать, а сейчас ты сам уже будешь! Ты всегда ругался, когда я пыталась тебе помочь. Сейчас, сейчас!