Дмитрий Силлов - Ученик якудзы Страница 7

— На дорогу-то деньги есть? Может, оставить скока-нибудь?

— Да есть. Как раз на дорогу и наторговал, — усмехнулся Виктор, вставая из-за стола.

— Давай подвезу, — предложил Вася, тоже вставая со стула и потирая мягкое место. — Ух, стулья для гостей у тебя и жесткие! Вся задница деревянная.

— Вот ты новые и купишь, — хмыкнул Виктор.

— Да уж придется. И не только стулья, — сказал главарь ОПГ, уже хозяйским взглядом окидывая кабинет. — Ну чо, тебя подвезти?

— Спасибо, обойдусь, — сказал Виктор. — У меня машина еще не совсем развалилась.

— А ее продавать будешь? — сделал стойку Вася. — Она у тебя за три года сгниет — к гадалке не ходи.

— Забирай, — махнул рукой Виктор.

— За десятку?

— Забирай за десятку.

— О, нормальный базар! — обрадовался Вася. — Я твою тачилу видел, она еще побегает о-го-го как!

«Сам знаю», — безразлично подумал Виктор. А вслух сказал:

— Я тебе сейчас доверенность выпишу, а ты ее хоть сегодня от моего дома заберешь. Мне бы в зал напоследок заскочить и потом до дома доехать. Ключи я в свой почтовый ящик брошу. Открыть сможешь?

Вася хмыкнул многозначительно.

— Почтовый ящик-то? Не переживай. Если сам не справлюсь, имеется у меня авторитетный медвежатник с автогеном. В моей бригаде любые спецы есть, только тебя не хватает. Конкретный ты пацан, Виктор. И башковитый. За то и уважаю. А до дома своего ты еще не раз доедешь. Десятку за тачилу я тебе туда же на счет определю.

— Определяй, — пожал плечами Виктор.

Торговаться было лень — да и незачем, в общем-то. Ближайшее будущее, в которое предстояло окунуться, казалось мутным и нереальным, как бред наркомана. А настоящее было уже лишь преддверием этого бреда, в данный момент особого значения не имеющим.

Виктору было знакомо это чувство, когда решение принято резко и неожиданно для самого себя.

Р-раз!

И привычный мир разваливается на кусочки, разлетается цветными осколками, как стеклышки в калейдоскопе, для того чтобы собраться в совсем уже иную фигуру, абсолютно не похожую на предыдущую.

Так было тогда, когда он отказался ехать с сестрой Галькой в деревню и сменить кровавую «свою жизнь» на тихое деревенское болото.

Так было и сейчас.

«Ну что ж, посмотрим, какие вы из себя, злые японские ниндзя, — подумал Виктор, в предпоследний раз поворачивая ключ в замке зажигания уже не своей машины. — Если такие же глупые и смешные, как в „Бэтмене“, то мы еще поглядим, кто над кем эксперименты ставить будет…»

Последнее время Виктор регулярно — ну почти регулярно — ходил в качалку. Заинтересовало железо. Наверно, все-таки сказались пережитые приключения, в ходе которых не раз приходилось наблюдать мощные торсы своих тайных и явных оппонентов. И хотя порой приходилось тех оппонентов отправлять к праотцам, несмотря на их торсы, но все ж таки… В общем, захотелось помимо внедорожника, магазина, относительного финансового благополучия и дара-проклятия в состоянии полной отключки убивать людей изощренными способами, чтобы, скажем, второго августа[6] не стыдно было за рулем своего «тачила» проехаться в одной дембельской тельняшке.

…«Зал» был полуподвалом. Сыроватым, наскоро обшитым кем-то где-то украденной вагонкой, которая местами уже начала плесневеть. Под низким потолком лениво шевелил лопастями громадный вентилятор, мешая тонкую струйку свежего воздуха, сочащуюся из крохотного окошка с горячим углекислым газом, выброшенным из человеческих легких в процессе самоотверженного труда их хозяев.

На деревянном дощатом полу в беспорядке валялись грифы от штанг, блины, замки, все в пятнах коррозии и только в местах постоянного контакта с человеческими ладонями отшлифованные до естественного металлического блеска. По всей площади зала были расставлены несколько скамеек и тренажеров, сваренных из металлического профиля грубо, но надежно. У человека непосвященного, но образованного эти конструкции могли вызвать ассоциации с гильотинами и древними пыточными машинами, выкопанными из подвалов средневековых замков и установленными в подвал современного жилого дома для услады местных мазохистов.

Мазохистов в зале было немного, человек пять. Видимо, отсутствие комфорта и кондиционированного воздуха им нисколько не мешало. Люди, шумно выдыхая, толкали штанги, тягали жуткие с виду гантели и трудились в пыточных машинах, судя по искаженным лицам, страдая неимоверно. Руководил процессом седовласый Геракл, бугрящийся кошмарной, но на удивление пропорциональной мускулатурой. На лицо Гераклу можно было дать лет пятьдесят пять — шестьдесят, но фигуре позавидовал бы любой двадцатилетний подросток.

— Здорóво, Степаныч, — поприветствовал Виктор Геракла, войдя в зал.

— И тебе не кашлять, — бросил Геракл с явно негреческим отчеством Степаныч. — Опаздываешь.

— На работе задержался, — повинился Виктор.

— Еще раз задержишься — из зала вылетишь, — нелюбезно парировал Степаныч. — Быстро переодевайся — и работать.

Виктор повиновался. Гавкаться с хамоватым Гераклом резону не было. За полгода усиленных тренировок под руководством бывшего заслуженного тренера международного класса по тяжелой атлетике, вследствие некоторых проблем с законодательством вынужденного сменить большой спорт на полусырой подвал, а тяжелую атлетику на модный бодибилдинг Виктор набрал десять килограммов чистой мускулатуры.

К тому же несколько месяцев назад Степаныч приволок в зал и подвесил к потолочному крюку громадный мешок, сшитый из воловьей кожи и набитый чем-то на редкость твердым. Тогда у диковинного тренажера собрались все, кто был в качалке.

— Ты вроде как каратэ занимался, — сказал Степаныч Виктору. — Давай, пробуй.

— Да я так, до армии немного… — замялся было Виктор.

— Сказано, бей, — рыкнул Степаныч.

Виктор сосредоточился, закрыв глаза на полминуты, — и саданул, как учили до армии в каратэ, от бедра, подкрутив кулак, с «киай» обычным, вменяемым, громким и… как оказалось, бесполезным.

Права была Александра. Это, как она говорила, в состоянии боевого транса проявлялись у Виктора какие-то нечеловеческие способности, вследствие которых и удары были что надо, и результаты тех ударов — не приведи Господь никому на себе прочувствовать. И сейчас Виктор перед тем как мешок долбануть, понадеялся — а вдруг проявится? Потому и пыхтел перед мешком, закрыв глаза и вызывая в себе полузабытые ощущения неземного голоса, звучащего в голове…

Не проявилось.

Кулак вкрутился в грубую воловью кожу… Виктору показалось, что он ударил в стену. Мешок едва заметно качнулся и вернулся на исходную. Виктор же слегка обалдело смотрел на стремительно распухающее запястье и клок кожи, свисающий с ударной поверхности кулака.