Сергей Шведов - Белые волки Перуна Страница 7

Едва успел отрок добежать до кустов, как рухнул за его спиной боярский терем, и целый сноп искр взлетел к небесам. Ладомир проводил их глазами и покачал головой. Высоко взлетели огненные стрелы. Наверное, они там, наверху, и останутся, а то откуда на небе столько светляков как ни от больших пожаров. Может, ещё долго любовался бы Ладомир зрелищем пожара, да помешала жёнка, которая никак не хотела униматься, а всё колотила и колотила его по спине кулаками. Хотел Ладомир её на землю кулем бросить да пожалел и уложил бережно.

От огня кругом светлым светло стало, так что жёнка предстала пред отроком во всей красе. Правда, красы той было не так чтобы уж слишком много. А одежёнка на ней совсем худая, да и той всего ничего. И лицо у неё всё сажей перемазано. Не поймёшь сразу, хороша жёнка или так себе, в годах или молода. По первому взгляду не похоже, что она боярина Збыслава дочь, разве что холопка. Приглядевшись, Ладомир решил, что жёнка скорее молода, чем стара. Более того, годами она вряд ли старее его самого будет. Хотя кто их девок-жёнок разберёт.

- Тебя как зовут-то? - спросил он у плачущей жёнки.

Войнег про девок говорил, что мягкие они да сдобные. Что сдобные, это Ладомир уже и сам руками почувствовал, но насчёт мягкости его брало сомнение. Эта пялилась на него с ненавистью, ещё и слюной брызнула вместе с ругательством:

- Тать!

- Ну и зря - покачал головой Ладомир. - Какой я тебе тать. Не ради наживы мы усадьбу боярина Збыслава сожгли, а другим в назидание. Не гневи Перуна и до века соколом проходишь.Зовут-то тебя как, скажешь - нет?

- Милава.

- А кем ты боярину Збыславу доводишься, из челяди что ли?

- Жена я ему. И дочь новгородского боярина Хабара.

Ладомир даже присвистнул от удивления:

- Теперь ты своего мужа разве что в стране Вырай встретишь.

- Золото хочешь? - спросила Милава.

- Зачем мне золото, - презрительно хмыкнул Ладомир.

- А чем же тебе отслужить тогда за спасение? - глянула на него исподлобья боярыня.

Ладомира даже в жар бросило от её взгляда, но подходящие случаю слова не пошли с языка. А есть, наверное, какие-то слова для таких просьб, вот только не знает он их, и спросить не у кого.

- Ты мужняя жена, сама должна знать, - бросил хмуро Ладомир.

Ему показалось, что она норовит отодвинуться, а потому и придержал её за волосы, чтобы знала своё место.

- Отпусти, - попросила Милава. - Раз обещала отслужить, значит отслужу. Только давай сначала к реке спустимся, надо же мне смыть сажу с тела.

Ладомир возражать не стал, хотя следовало бы поторопиться. Бирюч не простит ему долгой отлучки. Но ведь и до реки рукой подать - пусть поплескается жёнка в водичке, коли ей такая блажь пришла в голову.

На берегу Милаву лунным светом облило - вила и вила, такими их Войнег и описывал. От обнаженного женского тела у Ладомира перехватило дух. Всё ни как у людей. Бёдра у Милавы на удивление округлы, а груди, увенчанные сосками, смотрят врозь, как у козы.

- У тебя дети есть? - спросил Ладомир.

- Нет детей, - вздохнула Милава. - Не успела завести. А ты что, первый раз жёнщину видишь?

- Почему, - обиделся Ладомир. - Я среди людей родился и среди них жил. Только это давно было. Может десять лет назад, может двенадцать.

-Оно и видно.

Милава засмеялась и шагнула к воде. Ходила она тоже не по людски - на раскоряку, качая бёдрами.

- Плыви за мной, - крикнула она, поднимая тучу брызг.

- А я плавать не умею, - соврал Ладомир из духа противоречия.

И забарахтался в воде беспомощным щенком, то обретая, то вновь теряя дно. А Милава уплывала всё дальше и дальше от берега, трудноразличимая в неярком лунном свете, и Ладомир подумал, что делает она это не без причины. А уж когда она, ухватив его за волосы, потянула под воду, ему осталось только подивиться женскому коварству. Ну и хлебнуть речной водицы, изображая полную беспомощность. Мелькнула даже мысль - а уж не вила ли эта вытащенная им из огня жёнка, коли она так старательно пытается утащить его под воду? Ишь, как вытаращила глазищи и волосы по воде распустила. Не ровен час, действительно утопит. За эти распущенные волосы и ухватил Ладомир боярыню, окунув пару раз для успокоения. Будет знать теперь, что Белый Волк, это не кутёнок беспомощный, и способен при надобности не только с жёнкой справиться, но и с вилой.

- Пусти негодный, - завопила Милава.

- А зачем топила? - насмешливо спросил Ладомир.

- Я не топила, а играла.

Ладомир ей не поверил, но и спорить не стал, а просто выволок коварную боярыню на берег и уложил на песок. Всё-таки понять этих жёнок трудно-то топила, не утопила, а то вдруг приласкала так, что кровь Ладомирова прямо-таки заиграла в жилах.

Никто не учил Ладомира любить женщин, а вот подишь ты, в первый раз и не оплошал. Но уж больно жадна оказалась Милава до мужских ласк, а от её шёпота и стона у Ладомира голова шла кругом.

Потом они отдохнули немного, глядя на звёзды и очумевшую во чужом хмелю луну. Ладомир век бы так лежал, прижавшись к Милавиному боку. А что ещё человеку в этом мире надо? Наверное, чтобы звёзды не торопились гаснуть, и не спешила загораться на противоположном берегу заря.

Похоже, он задремал под ласковое журчание воды, но руку Милавы не выпустил из своей руки. Да она и не рвалась, честно отслужив Ладомиру и не один раз под завидущим взглядом ночного светила.

Только когда луч солнца чиркнул по воде, Милава подхватилась на ноги. Ладомир тоже поднялся и огляделся вокруг. От усадьбы боярина Збыслава остались одни головешки, от которых поднимался к небу едкий дымок. А подувший под утра ветерок донёс до реки противный запах паленого мяса.

- Жалко, если кони погорели, - вздохнул Ладомир. - Я коней люблю.

- А людей? – вспыхнула Милава. – Людей любишь?

- Тех, которые жёнки, люблю. А всех остальных - не очень.

Милава сердито фыркнула, натягивая на подрагивающее от утренней прохлады тело драную рубаху. Без этой рванины она смотрелась лучше, но не станешь же нагишом по белу свету бегать. Ладомир и сам потянулся к одежде, поёживаясь от утренней свежести. Наряд у него конечно не боярский, но сапоги в самый раз. Червлёные сапоги, в таких и князю выйти не зазорно.

- Хочешь, сарафан подарю? - прищурился Ладомир на Милаву.

Та в ответ только обречённо махнула рукой, уныло разглядывая свой подранный в клочья наряд. Ладомир, однако, не шутил и, к немалому удивлению Милавы, действительно вынул из сумы сарафан. А следом ещё и ендову, заблестевшую на солнце серебряными боками.

- Вор ты всё-таки, Ладомир, - возмутилась Милава, принимая подарок. - Зачем чужое брал?

- Так всё одно сгорело бы, - пожал плечами Ладомир. - Я рубаху искал, да не попалась рубаха, а с мертвяков снимать боязно.