Проклятие клана Мирольд - Николай Покуш Страница 7

class="p1"> Когда срок стал подходить к концу, отец перестал со мной разговаривать. Он не смотрел мне в глаза, и кажется, вовсе избегал моего присутствия. Так же неожиданно куда-то пропал и мой брат. Все эти годы он был рядом. В своем отстраненном от реальности бытие, он пережил смерть отца так, словно и не заметил ее. В те недолгие моменты когда нам с ним удавалось поговорить, точнее когда он шел со мной на контакт и удостаивал ответом, он никак не комментировал все происходящее в нашем дома. Мне действительно стало казаться, что Норман всего это не замечает, просто игнорирует, как будто оно его не касается.

И вот он исчез, а я даже не сразу это заметил. В какой-то момент Нормана просто не стало, он пропал, и в тех местах, где он обычно бывал с книгой, я перестал его находить. Когда я спросил об этом мать, она сказала, что отец отослал Нормана в соседний клан на обучение наукам, и это казалось правдой. Казалось, до той роковой ночи. А потом мне все стало ясно. И не по тому, что в ту ночь что-то произошло. Нет, совсем наоборот. Ничего не произошло, и именно тогда я понял какое ужасное преступление совершили мои родители, на что они пошли, чтобы спасти меня, и никогда, ни разу с той ночи, с момента того пугающего осознания, у меня не хватало духу ни с кем об этом заговорить.

Той ночью, как я уже сказал, ничего не произошло, она просто прошла, и снова наступило утро. Вот только Нормана в доме уже не было. Он, с самого начала был тенью, прячущейся за книгами, тенью презираемой собственным братом, тенью, на которой лежал несправедливый и непосильный груз вины за смерть своей матери. И вот он исчез. Тень рассеялась, гонимая прочь лучами восходящего солнца. И никто больше не забирался в крону старого дуба или на чердак, с масленой лампой в руках, чтобы почитать очередную книгу. И тогда это начал делать я. Однажды, набравшись смелости, я вошел в его комнату и взял с кровати книгу, открыл ее и начал читать. И так я провел целый день, до самого вечера, наедине с книгой, в комнате Нормана Мирольда, так никогда и не повзрослевшего, не ставшего знаменитым историком, философом или научным деятелем. И мало кто знал о том, что он жил, мало кто знал его самого. Но я его знал, и я буду помнить его до самого конца. Для меня он навсегда поселился в книгах, и все что я мог, это искать его там, между строк, находя в различных героях, чтобы в очередной раз попросить прощения.

В книгах, я открыл для себя целый мир. Не то чтобы я не читал до этого, мне приходилось по ходу своего обучения изучать книги по истории и философии, но литература художественная мне была мало знакома. А теперь, во мне проснулся к ней невероятный интерес, словно та самая книга, найденная в комнате Нормана, стала ключом, отпершим мне дверь в фантастический мир, и я стал выходить в нее снова и снова, все чаще, и все больше своего свободного времени проводя там, снаружи, на незнакомых и удивительных землях. А погружался в чтение я, чаще всего, удобно устроившись рядом с посаженным мной деревом. И в эти моменты мне казалось, что читаю не я один, что читаем мы вместе, отправляясь в очередное удивительное путешествие, словно старые верные друзья.

Снова весна сменилась летом, снова лето опало желтой осенней листвой, которую укрыло белое покрывало зимы.

В конце той зимы отец разбудил меня как-то утром и сообщил:

- Ты уезжаешь.

- Куда? – поразился я.

- Подальше отсюда, – сказал он, и в глазах Говарда я прочел отчаяние и боль, я прочел там беспомощность. За все эти годы, он так и не смог найти решения, только отсрочки. Одной из них стал Грегор, за ним Виктор, а затем Норман. Но больше некого было приносить в жертву твари, нечем отстрачивать мою смерть.

Я все это понял, и только кивнул в ответ. Не думаю, что у нас был шанс сбежать от этого. Злу нет дела до расстояний, оно везде сумело бы меня отыскать. Однако, в тот раз, его целью стал не я.

Отец не знал, что Мира, давно покинувшая родной дом, вдали от всего этого кошмара расцвела, превратилась в зрелую девушку, и в тот год, выносила своему мужу долгожданного сына. Она решила, что кошмар позади, что зло больше не коснется ее. Однако смена имени не помогла ей скрыться. В жилах ее младенца текла кровь Мирольдов, и одним только этим невинное дитя заслужило кару.

И пока мы с матерью скрывались от злой сущности далеко на берегу океана, в небольшом домике, окруженном сорока солдатами нашей доблестной гвардии, тварь выползла из своего склепа и направилась в другую сторону. Она почуяла кровь новорожденного дитя, кровь Мирольдов, и в полночь ворвалась в детскую, где мирно спал малыш. Никто не успел вовремя. Гвардейцы и Мира оказались в комнате почти одновременно, но обнаружили лишь разбитое окно, разломанную детскую кроватку, и кровавый след, тянущийся к окну. Могу предположить, что след этот тянулся от дома Фитсов до самого нашего фамильного склепа, где тварь, насытившись, уснула.

Я не был свидетелем того, как Мира приходила в наш дом, и узнал об этом визите позже, от нее самой. Она пришла к моему отцу, спустя несколько дней после похищения ее сына. Она ругала отца, кричала на него, осыпала проклятьями его и весь наш род, клялась сжечь весь дом дотла. Отец не ответил ей ни слова, и ни разу не поднял на нее глаз, даже когда она плюнула ему в лицо. Он выдержал истерику Миры, даже не попытавшись оправдаться. Мне тяжело даже представить, какого было моему отцу в тот момент. Он потерял обоих братьев, отца, скормил чудовищу собственного племянника и был проклят племянницей, обвинившей его в смерти младенца. И все лишь ради того, чтобы спасти своего единственного сына. Стоил ли я всех этих жертв? Нет, конечно. Однако смерть моя ничего не изменила бы. Тварь вернулась бы через год, как возвращалась всегда, чтобы вкусить плоти самого младшего Мирольда, и напиться его кровью. Мы были прокляты, и ничто, в целом мире