Любовь Черникова - Защитница Страница 7

Лишь однажды за свой короткий век всего в десяток зим, Кира видела, как стоял Каррон Защитник на порубежном холме. Глаза его тогда побелели и, казалось, метали молнии. Воздух трещал и искрился вокруг, взмётывая вверх сонмища колючих снежинок посреди лета. Задрожали и отступили враги, когда потянул он из ножен заколдованный меч. Принялся разить проклятых сартогов направо и налево, и покатились их головы…

Как катились головы кочевников, Кира не видела, но, слушая рассказы деревенских мужиков из числа тех, кто выходил обороняться вслед за Защитником, ярко представляла себе, как это было. Жаль, что мать её тогда на порубежный холм не пустила. Унесла, да упрятала в погреб от греха подальше. Кира тогда в голос ревела, а та успокаивала, говорила, что в погребе не страшно, и что Каррон их защитит. А она, Кира, ревела-то совсем не потому, что испугалась темноты или пауков, а из-за обиды. Не увидит ведь, как сражается Каррон Защитник.

Зимой угрожала другая беда — набеги Стаи. Обезумевшие от лютого холода и голода волки из проклятых лесов, что растут недалеко от Излома, сбиваются каждую зиму в одну огромную стаю. Несметное их количество саранчой проходит по приграничным деревням, случалось, до единого вырезая всех жителей, если не повезло в недобрый час оказаться без Защитника.

В Золотых Орешках набеги Стаи больше проблемой не были. Стоило Каррону Защитнику выйти на холм — вон тот соседний с этим, где сейчас лежит на мягкой травке она, Кира. Звериный поток замедлит бег, повернёт мохнатою рекою, по широкой дуге огибая деревню. Она даже перестала моргать, погрузившись в воспоминания.

Они с Микоркой тогда уже были большие. По восемь зим обоим миновало — поди удержи в тёплой избе. Пробрались они в овин, что на выселках, и спрятались, глядя через щель наружу. Ох и отходила за это обоих тётка Олёна, Микоркина мать, когда все раскрылось — неделю сесть не могли. Но Кира знала, что никогда не забудет увиденное.

Каррон стоял, спокойно опустив руки, и смотрел на стремительно приближающуюся Стаю. Спины огромных волков заполонили все пространство у подножья холма и весь берег Широкой, а из леса прибывали все новые и новые. Задние напирали на передних, повизгивая и взвывая от нетерпения. Мелькали клыки размером с добрый нож, мотались красные языки.

Вдруг Каррон рявкнул. Да так, что Кира с Микоркой вздрогнули от неожиданности, покрылись мурашками, несмотря на тёплые тулупчики из овечьей шкуры. Слово это они не разобрали, но прозвучало оно громче грома. Передние взвизгнули и охолонули, взрывая снег и кашляя красным на белое. Задние топтали их, не успевая остановиться. Возникла сумятица. Звери глухо рычали, скаля острые клыки, взлаивая от нетерпения. Кружили и подскакивали от возбуждения, подзадоривая друг друга, но не смели двинуться дальше.

Внезапно море спин раздалось в стороны. По образовавшемуся коридору, не спеша, шёл огромный седой волк. Остальные, поджав хвосты, стремились убраться с его пути как можно быстрее.

Вот какой-то бедолага зазевался, и тут же мощные челюсти хватанули за плечо. Жалобно взвизгнув, отброшенный в сторону принялся зализывать свежую рану, огрызаясь на голодных сотоварищей — жестоки порядки в Стае.

По мере приближения вожак текуче выпрямился, поднимаясь на задние лапы.

Несмотря на сгорбленную спину и звериное тело, его походка не казалась неуклюжей. Напротив, сквозила грацией и мощью опытного воина. Не останавливаясь, он подошёл к Каррону в упор. Наклонился, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

Защитник деревенским казался богатырём. Его плечи были шире, чем у любого мужчины, и не было никого выше ростом, но рядом с вожаком, он смотрелся, как пострел рядом с батькой. Словно Микорка, или она сама, Кира, по сравнению со старшими ребятами.

Каррон не испугался и не отвёл взгляда. В свою очередь, подвинулся ближе к волчьей морде, едва не коснувшись мокрого носа. Ноздрями втянул морозный воздух.

Вожак глухо зарычал.

Каррон приосанился и заговорил. Голос его звучал спокойно и твёрдо, будто деревенским советы давал:

— Уходи, Могута, иначе поляжет твоя Стая от моей руки.

Зверь громко фыркнул, тряхнул седой гривой, показав гигантские клыки.

— Уходи, Могута, иначе я уничтожу тебя и весь твой род до последнего щенка!

Воздух стал, будто гуще, маленькие вихри закрутились по всему холму. Вожак рыкнул и подался вперёд. В его горло тут же упёрлось острие клинка.

— Последний раз говорю, Могута. Уходи сам и уводи Стаю. Обещаю, ни один твой потомок не погибнет безнаказанно на моей земле, пока в силе наш уговор. Иди с богом, вожак, сбереги свою Стаю.

А дальше, может, Кире почудилось, а, может, и нет, да только Микорка этого не слыхал, но она-то точно разобрала, как прорычал старый волк в ответ, напрягая звериную глотку.

— Харррррошооо, Карррон. Уговорррррр!

Старый перекидень развернулся и величаво направился обратно. Кира даже не поняла, в какой именно момент он незаметно растворился среди прочих.

Стая ушла.

Не раз потом дети и взрослые спрашивали Каррона, почему он не убил вожака и волков. На что Каррон отвечал: «Все имеют право на жизнь, зачем сеять смерть? Её и так хватает».

— Cартоги! Сартоги идут! — крик выдернул Киру из воспоминаний. Вздрогнув от неожиданности, она села, а потом и вовсе вскочила на ноги. Из-за рощи во весь опор бежала троица мальчишек с заводилой Микором во главе.

— Сартоги! Там — у излучины! Переправились и рыщут. Похоже, передовой отряд!

Ягнята встревоженно шарахнулись в стороны, когда парнишка упал на колени подле Киры и закашлялся, выпалив все это на одном дыхании. Остальные поотстали и теперь медленно подходили, морщась и держась за бока.

— Я в деревню! — Кира было сорвалась с места, но Микор ухватил её за руку.

— Нет! Гони отару, мы уж сами, — он махнул рукой, и ребята понаддали.

Кира подняла прутик, тревожно вглядываясь в кустарник на противоположном берегу, но никаких кочевников разглядеть не сумела. Ягнята и козлята жалобно заблеяли, не ко времени согнанные с уютного выпаса, но послушно потопали за парочкой жующих жвачку коз.

В деревне царило оживление. Вслед за мальчишками, обогнав маленькую отару, проскакали дозорные на взмыленных лошадях. Эти — от восточной сторожевой заставы, что располагалась выше по течению. Они также привезли тревожную весть о большом отряде сартогов, замеченном за Широкой. В отличие от мальчишек, дозорные не знали про разведчиков, переправившихся у самой деревни.