Юрий Погуляй - Счастливые Земли Страница 7

Заночевать под кронами не удалось. Когда до леса оставалось не больше часу пути, путь странникам преградила протока, шириной шагов в двести. Сил на переправу уже не было, да и стремительно темнеющее небо убедило друзей остановиться на ночлег именно здесь.

Разбудил солдат страшный вой, раздавшийся рядом со стоянкой. Ночную тьму разрывали нечеловеческие вопли ярости, боли и отчаяния. Всполошившись, воины схватились за оружие, но никто не рискнул подняться и взглянуть на происходящее.

– Что за дрянь? – прошептал Лесоруб, тщетно силясь разглядеть что-либо сквозь заросли осоки.

– Дерьмо какое-то, – процедил Рыбак. Он и Родинка как раз несли вахту, когда тишину болот разодрали истошные крики. – Не больше тебя знаю.

– Я бы не высовывался, – зло заметил Фарш, увидав, что Рыбак осторожно приподнимается.

Неожиданно близкий вопль отчаяния и ужаса бросил храбреца на мох.

– Лежи, дурак! – прошипел Фарш. Лицо воина перекосила страшная гримаса. – Только высунись!

Рыбак не ответил, он ничком лежал на земле и беззвучно матерился.

– Может, мимо пройдет? – с надеждой прошептал Родинка.

Остальные молчали, напряженно вслушиваясь в ночной шум. Вдруг в нескольких шагах от них раздался отчетливый шелест.

– Ах ты! – взвыл Фарш и, выставив перед собою меч, словно взлетел в воздух. Повернулся к источнику шума, опять выругался, и болота потряс еще один зловещий крик.

– Идиот, – взревел Медведь, но тоже вскочил на ноги. Через пару мгновений к бою был готов весь отряд.

От места их ночлега стремительно удалялся объятый алым ореолом человеческий силуэт. А с берега, шагах в тридцати от солдат, в погоню сорвалось несколько зеленых огней. Ночь опять потряс жуткий вой.

– Уходим отсюда, – напряженно бросил Фарш. – Эти твари сюда вернутся!

– Постой, – поднял руку Мудрый.

Жертва и загоняющие ее существа стремительно удалялись в глубь болот. Беглец отчаянно петлял в разные стороны, оглашая округу воплями отчаяния, а ему вторил зловещий хохот преследователей.

– Думаю, им не до нас, – произнес Рыбак. В свете луны его лицо приобрело мертвенный оттенок, и Лесоруб даже попятился от товарища.

– Как они быстро-то... Летят? – с трудом выдавил из себя Медведь.

– Мне надоели эти места! – с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать, сказал Мудрый, и солдаты обернулись на приятеля. Подобное проявление эмоций у седовласого для ребят было в диковинку. – Я больше не могу здесь быть! Я с ума сойду! Это проклятые места! Проклятое болото!

– Тише, Мудрый! – попытался успокоить его Родинка.

– Он прав. – Фарш все еще настороженно глядел за удаляющимися огоньками. – Еще немного, и я тоже с головою попрощаюсь. Никто не обосрался?

Родинка не удержался от улыбки, да и Мудрый очнулся.

– Я вроде нет. Но не уверен, – поделился Рыбак.

– Ушли, похоже. – Лесоруб, щурясь, пытался разглядеть среди болота огоньки безумных духов. Словно в насмешку над его потугами над топями пронесся далекий вопль, а следом за ним ночь пошатнул протяжный, басовитый стон. Но к последнему солдаты уже привыкли.

– Давайте сейчас перебираться, – неожиданно предложил Родинка. – Я тут не останусь. Честно! Один пойду, но не останусь!

– Рассвет еще не скоро, часа через три, если не больше, – заметил Рыбак.

– Я пойду с Родинкой. Мне моя шкура дорога, – нервно сообщил Фарш.

– Кэп, – Медведь посмотрел на Лесоруба, – они дело говорят. Если эти твари вернутся... Я сомневаюсь, что их простая сталь возьмет.

– А что сразу «кэп»? – раздраженно бросил алебардист. – Думаете, мне хочется здесь оставаться? А? Кэп да кэп...

– Короче, вы как хотите, а мы с Родинкой пошли... – Фарш принялся торопливо собираться. Родинка растерянно посмотрел на друзей.

– Давайте, лучше уж в болоте утопнуть, чем этим тварям попасться. – Мудрый подхватил с земли щит и свой мешок.

Переправа сложностей не вызвала. Несмотря на ширину протоки, глубина оказалась небольшой. Лишь в одном, месте ушел под воду оступившийся Медведь, но следующий за ним Родинка вытянул приятеля обратно. Дальнейший путь через топи оказался настоящей пыткой. Шли вслепую. Идущий впереди предупреждал о каждой кочке или старом бревне, осторожно нащупывая путь алебардой Лесоруба. Но все равно получалось так, что каждый второй сдавленно ругался, по колено проваливаясь в вязкие объятия болот или ударяясь ногою о поваленное временем и ветром мертвое дерево.

Никто ни разу не предложил отдохнуть. Страх хорошее подспорье для силы воли.

На окраине леса воины оказались незадолго до рассвета. Первым на этот раз шел Фарш, и стоило ему ступить на твердую почву, как из груди бойца вырвался истеричный смех.

– Тише ты! – прошипел ему в спину Рыбак.

– Не могу... Земля! Единобог, как же это здорово, быть на земле!

– Что ты сказал?

Фарш запнулся и остановился.

– Ого... Единобог? А кто это?!

– Вспоминать начинаем, – буркнул Рыбак.

– Смотрите! – громким шепотом окликнул их Родинка. Воин, присев, указывал на болото. Инстинктивно пригнувшись, солдаты замерли.

– Фарш, я тебя люблю, – прошептал Рыбак. – Хорошо, что мы оттуда ушли. Они и впрямь вернулись!

Возле протоки, даже сейчас видной с окраины леса, кружилось несколько зеленых огней.

– Уходим в лес, быстро! – Лесоруб заскользил к спасительным деревьям. Остальные, прижимаясь к земле, поспешили за ним.

– Надеюсь, они по следам не ходят, – поделился опасениями Родинка.

Укрывшись под одной из гигантских елей, друзья плюхнулись на ковер из старой хвои и затаились.

– И что? – неожиданно произнес Рыбак. – Так и будем ждать? А если они к нам полетят? Я, пожалуй, за болотом послежу.

Не дождавшись ответа, он юркнул во тьму,

– Смешно, – заметил Фарш. Из-за скрывающего небо лапника лица воина не было видно, но чувствовалось, что он улыбается. – Шесть здоровенных мужиков, с оружием, бегают по лесам и болотам от зеленых светлячков.

– Смешно? Ну так иди к ним и посмейся, – буркнул Медведь.

– Да нет, я понимаю, что они нам, скорее всего, не по зубам. Просто смешно. Воины! Проклятие Кимании! Колонна, едрить ее налево.

Лесоруб усмехнулся. Ирония судьбы. Наводящие ужас ранее, сейчас трясутся от страха под огромной елкой, прячась от странных огней.

– Как зайцы, – фыркнул Родинка и тихо засмеялся.

– Безумие всюду безумие, – простонал Мудрый и прислонился спиною к стволу дерева. В тишине зашуршали иголки – Медведь устраивался поудобнее, недовольно разгребая мешающие ему шишки.

– Скоро рассвет, – прошептал Родинка.

– А чего шепчемся? – повысил голос Лесоруб и умолк. Ему показалось, что он просто проорал эти слова, и огни, услышав их, уже мчатся к лесу.