Лина Гамос - Арман Дарина [СИ] Страница 7

   - Можешь встать, милая.

   Ламис поспешно поднялась, глядя себе под ноги. Исполосованная плетью спина горела и причиняла неимоверное страдание. Она боялась плакать, это могло разозлить принца. Сейчас он назвал ее "милой", а это значит, что он захочет продолжения. Только бы он опять захотел ее в рот. Но следующие слова принца развеяли ее отчаянную надежду.

   - Сними платье, Ламис.

   Девушка торопливо расстегнула ворот и аккуратно стянула платье, переступила через юбки и покорно встала перед принцем. Еще месяц назад она и помыслить не могла о том, что будет стоять абсолютно нагой перед мужчиной. Теперь на ее лице очередной кровоподтек, и спина одна сплошная рана, а она стоит и надеется взять его член себе в рот.

   - Встань на четвереньки.

   Ламис непроизвольно вздрогнула, но покорно опустилась на пол. Когда она только появилась здесь, случайно подслушала, как между собой, в разговоре, служанки называют ее золотоискательницей, которая намеренно заманила наследника империи в свои сети, уложила в постель, соблазнила своим телом, надеясь на новые титулы и земли для своей разорившейся семьи. Ламис искренне не представляла, какую выгоду можно извлечь из близких отношений с принцем, и как по доброй воле, можно ложиться в его постель, чтобы раз за разом испытывать ту раздирающую боль от проникновений его члена.

   Его пальцы коснулись ее лона, чуть нажали, втиснулись и замерли.

   - Дорогая, ты меня совсем не хочешь.

   Принц убрал пальцы и рывком вошел в девушку. Ламис прикусила губу, чувство заполненности разрывало внутренности. Принц рванулся вперед, полностью насаживая ее на себя, и девушка застонала. Мужчина начал методично двигаться, все яростней погружаясь в тесное лоно, разрывая, намеренно причиняя боль. Ламис беззвучно плакала, вздрагивая в такт ударам мужского члена. Принц был ненасытен. Он намотал ее волосы себе на руку и заставил приподняться, жестокой лаской сжал грудь, встал, не выходя из нее, подошел к столу. Опустил животом на гладкую столешницу и навалился сверху, причиняя новую боль израненной спине, и прерывисто зашептал в ухо.

   - Так тебе нравиться, дорогая? Ты не видишь моего лица, и ты можешь представить, на моем месте кого угодно. Например, своего садовника, висящего в петле на суку. У тебя богатое воображение, дорогая, ты сможешь представить, что это он, а не я сейчас трахаю твое нежное тело. Как я постоянно представляю себе, что ты стонешь подо мной не от боли, а от наслаждения. Мы будем притворяться вместе, дорогая, и может, однажды ты перестанешь быть в постели холодной сукой, которую невозможно расшевелить.

   Принц кончил, когда Ламис уже могла лишь обессилено стонать в ответ на особенно глубокие толчки. Мужчина встал, привел в порядок свою одежду, и равнодушно бросил, лежавшей на столе изломанной кукле.

   - Заведешь себе еще одного друга, и я убью его гораздо медленней этого садовника. Ты - моя вещь, у тебя есть только хозяин, и никаких желаний и тем более нет друзей. Мне жаль портить твою смазливую внешность, но прошу поверить мне на слово. Этот месяц покажется тебе сказкой по сравнению с тем, что я устрою тебе за следующий проступок.

   Арман принял ванную, переоделся и, глядя в зеркало, расчесал влажные волосы на прямой пробор. Отец прислал приглашение на неофициальный обед в кругу его нескольких приближенных. Принц уже опаздывал, слишком увлекшись своей рабыней. Стремительно промаршировав в крыло дворца, которое занимал император, Арман вошел в гостиную и с порога наткнулся на гневный взгляд единственного гостя отца. Дядя, старший брат матери, Вистериус стоял перед ним. Арман холодно поздоровался с отцом и ограничился легким кивком дяде. Представление началось незамедлительно.

   - Арман, как ты мог так поступить с Ламис? Ты казнил ее родителей! Ты сделал из невинного создания наложницу. Я послал ее в столицу, чтобы ты смог назвать ее своей невестой! Она бы любила тебя, только тебя, а не свое положение принцессы Дарина. Она - настоящая, мой мальчик, искренняя. Ламис приносит счастье.

   Старик расстроено замолчал, глядя себе под ноги. У Армана возникло подозрение, что старик пытается сдержать подступившие слезы. Принц совсем не помнил мать, происходившую из знатной семьи, потратившей свое состояние на благотворительность. Став императрицей, она курировала приюты империи, и там подхватила какую - то заразу, сведшую ее в могилу за три дня, когда он был еще младенцем. Дядя приезжал несколько раз в год, но его философия и образ жизни были абсолютно чужды наследному принцу. Арман предпочитал властвовать.

   Принц укоризненно посмотрел на отца: почему не предупредил? И обратился к дяде, стараясь придать своему голосу нужные интонации.

   - Дорогой дядя, я уверяю вас, что девушка отлично устроена и ни о чем не жалеет. Что по поводу ее родителей, то они получили именно то, что заслуживали, продав в рабство собственного ребенка.

   Дядя дернулся и, в крайней степени изумления, уставился на принца. Казалось, что он не мог поверить в услышанное и принц мысленно выругался. О том, что Ламис стала рабыней дядя, видимо, не слышал.

   - От всей души надеюсь, что предложение продать своего ребенка, исходила не от тебя, Арман.

   Принц тяжело вздохнул и легко солгал:

   - Я лишь выкупил ее, но клеймо уже было поставлено. Я сделал все, что мог. - Голос предательски сел, как только принц вспомнил тонкое, нежное тело, вздрагивающее под ним. - Девушка счастлива, быть со мной.

   - Я не верю тебе, Арман. - От пожилого человека не укрылись сладострастные нотки во внезапно охрипшем голосе племянника. - Ламис слишком консервативна, чтобы найти счастье во внебрачной связи с мужчиной.

   - Даже, если он - принц крови?

   - Тем более, если он - принц крови. Единственное к чему стремилась Ламис, так это обрести нечто постоянное, респектабельное, настоящее. Ее не соблазнить золотом и положением при дворе. Она лишена корысти во всех ее проявлениях. Я не могу поверить, что она по собственной воле легла к тебе в постель, согласилась стать любовницей. - Старик посмотрел принцу в глаза. - Я хочу встретиться с ней, и просто поговорить.

   Арман напрягся. Это желание было не выполнимо, хотя бы потому, что вид вздрагивающей от любого шороха, рабыни с легкостью развевал все его слова о добровольности ее нового положения.

   - Это невозможно устроить, дорогой дядя.

   - Что ты видишь невозможного в простой просьбе. Пригласи Ламис сюда, я встречусь с ней в твоем присутствии.

   Арман сунул руки в карманы брюк, и чуть склонив голову набок, цинично признался: