Игра в цивилизацию - Антон Морозов Страница 7

Через несколько минут я уже причаливал у берега деревни, на котором собрались местные жители. Впереди стояли мужчины с хозяйственными инструментами и ножами, у парочки даже были луки, за ними на отдалении столпились женщины и дети.

Я сошёл на песок и мужики сразу подобрались. Один из них, постарше, сделал пару шагов вперёд и заговорил:

— Ki a fene vagy te?

— М-да.

— M-da?

Я помотал головой. Так мы точно не договоримся. Я присел и выровнял перед собой песок. Нарисовал деревню, показал пальцем в него и на рисунок. Изобразил возле неё реку, и леса, через которые проплыл. Нарисовал солнце несколько раз, пытаясь изобразить количество дней. И показал пальцем в себя и в свой первый лес.

— Лес, — и показал пальцем на рисунок леса.

— Hogy?

— Лес, лес, — показал я на два леса, в которых побывал.

— Erdő, erdő, - показал мужик на леса. Потом показал на себя, — Gusztáv, — знакомое имя. Кажется, не всё так плохо.

Я показал пальцем в себя и ответил: — Пётр

— Peter?

— Петер, — согласился я с его вариантом. Диалог был налажен, люди вокруг стали расслабляться и загомонили, обсуждая новоприбывшего меня, даже смеялись с моей одежды. Мне же было не до смеха. Я стёр рисунки и сделал новые: нарисовал голову и рядом с ней хлеб, куриную ногу. Рубаху со штанами срисовал со стоящего около меня человека. Дальше нарисовал местную луну и под ней спящего человека.

Последним моим рисунком был человек, работающий в поле плугом. И после этого я устроил пантомиму. Тыкнул пальцем в сторону их сторону и показал на всё, что хочу я. Потом указал на себя и на рисунок с работой.

Густав наклонился к моей песочной живописи и стёр с неё рисунок одежды, и затем повторил моё жестикулирование и протянул мне открытую ладонь.

— Ez megfelelne neked, idegen?

Я пожал его руку и он не был этим удивлён. Значит, с этим жестом я угадал.

— Kövess engem, — он развернулся и пошёл, через пару шагов обернувшись и убедившись, что я иду за ним.

Жители уже начали потихоньку расходиться, я смог хорошо рассмотреть их одежду. У мужчин рубахи и штаны, у женщин сарафаны, вся одежда застиранная, во множестве заплаток. Теперь понятно, почему одежды мне не дадут — у самих мало. Одежду придётся заслужить, однако близость к людям всё равно радовала.

Тем временем мы вошли в саму деревню. Людей на берегу было не так много, а подворий здесь много. Повезло мне нарваться на место, где есть куча людей, а не какой-нибудь отдалённый хутор. Жить тут будет проще. Густав довёл меня до одного из домов.

Изба-четырёхстенка, практически такая же, как и все остальные — бревенчатый сруб, тёсанная крыша, вокруг плетёный из тонких веток забор, небольшой вспаханный огород, на котором либо ничего не посажено, либо ничего не взошло.

Точно конец весны, — пронеслось в голове.

— Ez az otthonom, — сказал он мне и жестом пригласил внутрь.

Убранство внутри было для меня крайне бедным, но для людей, вероятно — нормой. Пол — земляной, печь — имеется, в отличие от дымохода. Кроватей нет, есть широкие лавки — и посидеть, и поспать. Плетёные коробы для хранения вещей и один полностью деревянный сундук. В одном из углов заметил полку с резной статуэткой. Около печки стоял котелок, запах из которого был настолько манящий после лесной диеты, что мой желудок выдал меня с головой.

Густав вручил мне резную ложку, наложил в деревянную миску кашу. Никогда бы не подумал, что буду так рад видеть обычную постную овсянку с куском твёрдого хлеба и варёным яйцом. Меня захватила тоска по прошлому миру, с его доступной и вкусной едой.

— Что имеем — не ценим, — я закинул в рот ложку каши. Плакать я точно не собираюсь. Если я застрял здесь, то нужно обустраиваться тут. Пока я ел, Густав порылся в сундуке и достал оттуда старенькие, десять раз залатанные штаны и положил их на лавку около меня. Я закончил с кашей и хлебом и оделся.

— Kövess engem, — о, а такое мы уже знаем. Сразу двинулся в сторону стоящего у выхода Густава и тот улыбнулся.

— Nem vagy hülye, — сказал он что-то непонятное и двинулся наружу. Мы обошли дом и я увидел вполне ожидаемую картину: поленница, курятник, несколько хозяйственных построек из глиняных стен, к одной из которых мы и направились. Этот неказистый снаружи сарай оказался внутри целой сокровищницей. Там была стойка с инструментами.

Не такое уж здесь и село, раз есть инструменты. Выглядели они неплохо: каменные плуга, железные ножи, железные косы и топоры. Дорого-богато, я бы всё отдал в лесу за один из топориков.

Густав взял один из топоров и вывел меня наружу, жестами показав на неколотые чушки, топор и колотые дрова.

— Fát vágni, — сказал он, расколол одну чушку, и протянул топор мне.

— Фат вагни, — повторил я, и расколол следующую. Кажется это значит "колоть дрова"

— Jól, — ответил он мне, и пошёл точить инструменты, наблюдая за мной.

Я же решил не отлынивать и начал колоть дрова. Раз меня накормили, дали штаны, то уже бить не будут. Я уже даже знаю две фразы. Дело за малым — колоть дрова.

Дело это оказалось для меня крайне увлекательным. Давненько я не колол сам, обычно заказывал уже готовое. Любой монотонный физический труд полезен как минимум тем, что появляется много времени на подумать. Этим я и занялся.

Итак, я всё ещё непонятно где, но теперь у меня есть хоть какие-то штаны. Если считать количество одежды мерилом успеха, то я поднялся со дна прямиком в класс бедноты. У меня есть залатанные штаны и лапти. Чёрт, а все мои остальные вещи остались у плота. Я положил топор на колоду и пошёл в сторону выхода.

- Állj, hova mész?

— Ковеш энгем, — сказал я Густаву в ответ и двинулся обратно к реке.

Все мои вещи были на месте. Часть вещей я вручил Густаву, остальное взял в охапку и сказав ему идти за мной, двинулся обратно к колоде. Свалили мои вещи в кучку, и я продолжил спокойно колоть чушки под одобрительные взгляды этого зажиточного крестьянина.

Мысли мои были сугубо про удовлетворение моих низменных желаний. Программа минимум была проста: поесть, поспать. В то же время мысли о комфорте прошлой жизни не оставляли меня. Спать на лавке, кушать постную кашу с яйцами, иногда с мясом? Ходить по голой земле?

Раз уж я здесь надолго, то надо