Владимир Васильев - Ведьмачье слово Страница 7

Неприязнь верхушки клана Геральт вполне понимал: время идет, а ведьмаки без толку шляются по территории комбината да пристают ко всем с дурацкими расспросами вместо того чтобы лезть в воду и выяснять – что же так напугало вышколенные херсонские баржи. И никому не объяснишь, что под водой ведьмаки вчера просидели часов шесть кряду и пользы это принесло заметно меньше, чем некоторые расспросы.

Звонил и непосредственный заказчик, орк Шак Тарум. Интересовался результатами. «Разбираемся», – не вдаваясь в подробности, ответил ему Геральт.

Весемир, как ни странно, не звонил. Надеялся, видно, что ведьмаки позвонят ему сами, как только уяснят суть проблемы.

В общем, получалось так, что сегодня с утра пораньше ведьмакам предстояло снова лезть в воду и шастать около пролива, соединяющего лиман и море.

Геральт постучал в стену Ламберту и ушел умываться.

В меру сил взбодрившись, ведьмаки наскоро позавтракали и переправились через пролив, к маяку. Тут ждал небольшой сюрприз: оказывается, клан вызвал из порт-пункта Октябрьское здоровенный плавкран, который за ночь притащили на траверз пролива, и теперь этот исполинский механизм, сросшийся с огромным понтоном-платформой, мерно покачивался на волнах напротив входа в лиман, метрах в двухстах. На платформе, не будь там крана, без труда уместилось бы небольшое футбольное поле.

– Ты гляди! – восхитился Ламберт. – Зуб даю, хотят расчистить фарватер!

– Н-да. – Геральт недоверчиво покачал головой. – Повезло нам!

Это была действительно редкая удача: если какая-то механическая нечисть в самом деле околачивается неподалеку от пролива, попытку разблокировать комбинатский лиман она, ясное дело, без внимания не оставит. Ведьмакам же останется только наблюдать. А когда станет понятно, с кем именно придется сражаться, уже можно строить какие-то планы и вообще… развивать стратегию противостояния.

Главный враг ведьмака – неопределенность. Геральт, впрочем, подозревал, что и во многих иных областях бытия неопределенность сойдет за главного врага.

– Давай на маяк поднимемся, сверху лучше видно, – предложил Геральт. – Бинокль у тебя с собой?

– С собой, – буркнул Ламберт с таким видом, будто Геральт поинтересовался, не позабыл ли напарник прихватить голову или, там, левую ступню.

– Неплохо бы еще все это записать, – вслух рассуждал Геральт, взбираясь по ступеням винтовой лестницы. – Хорошо если источники техники у них наверху стандартные, а то батареи в ноуте может и не хватить…

Источники оказалось стандартными. Ноутбук пискнул, загружаясь, и уже через несколько минут Геральт оживил камеру, выбрал внятный видеорежим с увеличением и приготовил все к записи. Осталось только кликнуть курсором на кнопке «Старт».

– Готово! – удовлетворенно сообщил он Ламберту, изучающему окрестности в бинокль.

Ламберт, не отрываясь от оптики, одобрительно цокнул языком.

Примерно через час к плавкрану откуда-то с запада, со стороны одесского порта, подошел мощный буксир и еще одно суденышко, в котором без особого труда угадывалась водолазная матка – ребристые кожухи компрессоров позади рубки и гнутый гусак на самой корме для подачи дыхательных шлангов под воду ни с чем не спутаешь.

Тут-то все и началось – Геральт немедленно включил запись.

Сначала все шло как ведьмаки и предполагали: матка приблизилась к месту, где затонула пустая баржа, и спустила на дно водолаза. Затем к этому же месту стали не торопясь подталкивать плавкран, стрелой вперед. Водолаз, видимо, завел тросы, закрепил их на барже и подал концы наверх, на плавкран, потому что вскоре матка подняла водолаза на борт и убралась в сторону. Плавкран же продвинулся еще чуть вперед и стал опускать титанических размеров крюк к самому краю платформы, как раз туда, куда подали тросы с баржи. Несколько минут стропальщики возились с тросами и крюком – закрепляли. Потом разбежались в стороны, а кран слегка наклонил стрелу, чтобы крюк завис не над платформой, а над водой. Кто-то зычно проорал команду, так, что Геральт с Ламбертом с маяка услышали, и крюк медленно пошел вверх, выбирая слабину невидимых с берега тросов. Как только те натянулись, платформа слегка дрогнула и заметно прикренилась; ход крюка к оконечности стрелы еще более замедлился.

Минут через семь из воды показался нос затопленной баржи и подъем застопорили. По платформе забегали живые. Буксир, плюнув в небо облачком черного дыма, дал самый малый вперед и медленно-медленно потянул платформу с краном, а за ней и частично приподнятую над дном баржу, прочь от лимана, в море. Кран при этом сильно кренил стрелу к барже, но буксировочные тросы не позволяли платформе опрокинуться.

Если бы никто вершащемуся действу не помешал, баржу благополучно оттащили бы на глубину и принялись бы за вторую, которая в лимане, а там и за третью. Но действу помешали, увы.

– Вот оно! – Ламберт внезапно пихнул Геральта локтем.

Геральт взглянул – по направлению к приподнятому над водой носу баржи слева что-то быстро приближалось. Под водой. Ясно были видны расходящиеся острым углом волны. В бинокль даже просматривалось что-то округлое и светло-серое под самой поверхностью; макушка этого «чего-то» чуть выступала из воды и вызывала эти самые волны. Приблизившись, загадочная штуковина что-то высунула из воды – вероятнее всего, собственный край.

А потом – ш-ших! Ш-ших!

Два луча, ослепительные даже в свете дня, один за другим сорвались с края всплывшей округлой штуковины и перебили тросы между крюком и носом баржи. Баржа тут же тяжело ухнула в волны. Платформу вместе с краном резко качнуло в сторону буксира, тросы между кормой буксира и платформой на мгновение ослабли, потом вновь резко натянулись, словно струны на мандолине, и с резким звенящим звуком лопнули. На платформе кто-то истошно заорал; живые, похожие сверху на муравьишек, снова забегали у основания стрелы.

То, что вынырнуло из воды и стреляло по тросам, тут же скрылось в глубине.

Несколько минут не происходило ничего, а потом вдруг завалился на бок и стремительно затонул буксир. На поверхности остался быстро развернувшийся надувной плот, несколько ярко-оранжевых спасательных кругов и с десяток живых. Еще через минуту зарылась носом в волны водолазная матка, нелепо задрав увитый шлангами гусак на корме.

Затем начала с одного края притапливаться платформа плавкрана, а стрела неторопливо и вальяжно, но с каждой секундой все быстрее и быстрее стала наклоняться к воде. Словно спиленное дерево, ажурная башня ухнула в море, поставив платформу, которую только что попирала, на ребро. Фигурки моряков, попрыгавших в воду, были хорошо видны с маяка – живые отчаянно гребли, стремясь побыстрее отплыть прочь от тонущего плавкрана.