Гарри Тертлдав - Мост над бездной Страница 7

— Святейший отец, попытка предсказать, кто унаследует трон, карается смертной казнью. Я никогда не нарушал этого закона и впредь не нарушу. Я говорю это только потому, что в стране идет гражданская война. И я не спрашиваю, что вы хотели бы от меня узнать.

Элад явно понимал, что хотят от него узнать. И не стал делать вид, что не понимает.

— Я не заставлю вас тревожиться о мече палача. И не собираюсь подставляться под него сам, — заверил его Ршава.

— Вы великодушны. — Элад вежливо склонил голову.

Лицо у него было вполне обычным — за исключением глаз, больших, темных и глубоких. Ршава вполне мог поверить, что они видят то, о чем большинство людей даже не подозревают.

Элад глотнул вина, поданного ему младшим священником. Когда молодой человек вышел из комнаты, прорицатель спросил:

— Так что вы хотите узнать?

Ршава улыбнулся, весьма гордый своим хитроумием:

— Я надеюсь узнать от вас, стану ли я вселенским патриархом.

— Понятно, — протянул Элад.

Несомненно, он разгадал хитрость прелата. Если Малеин удержит трон, то у его родственника появятся отличные шансы на повышение. Если Стилиан свергнет нынешнего автократора, то Ршаве еще повезет, если он останется на своей должности. Но закон не запрещал спрашивать о наследовании патриаршего престола.

Элад еще раз отпил из кубка, затем поставил его и деловито попросил:

— Дайте мне руку.

— Конечно.

Ршава протянул руку, и Элад взял ее обеими ладонями. Они оказались теплыми, крепкими и сухими — никаких липких и холодных пальцев, которые молва приписывала предсказателям.

И никакой мистической ерунды. Ршаве это тоже понравилось; он сам был и оставался человеком, ценившим прямоту. Элад не стал бормотать загадочные и наверняка бессмысленные заклинания. Он просто рассматривал руку прелата, совершенно так же, как тот изучал отрывок из святого писания.

Предсказатель медленно кивнул. Потом столь же медленно перевел взгляд с руки прелата на его лицо. Снова кивнул, теперь уже клиенту.

— Вы станете… — начал он и смолк.

Его пальцы внезапно до боли стиснули руку прелата. Глаза, способные видеть столь многое, распахнулись так широко, что Ршава не поверил бы, что это возможно, если бы не увидел сам. Но что было в этих глазах? Удивление? Страх? Страх! — догадался Ршава, потому что сокрушительное пожатие внезапно обрело ледяную холодность. Одна из рук предсказателя на миг поднялась, указывая на прелата. Обвинение? Торжество?.. Ршава вновь не понял точно. Губы предсказателя шевельнулись, но из них так и не вырвалось ни звука.

А потом глаза Элада закатились. Предсказатель в последний раз судорожно вздохнул и обмяк. Сперва Ршава подумал, что Элад потерял сознание, но вдруг с ужасом осознал, что тот не дышит. Теперь уже прелат схватил запястье предсказателя и нащупал точку, где бьется пульс.

И не ощутил ничего.

— Мацук! Сюда, быстро! — хрипло позвал он молодого священника, впустившего Элада.

Влажное пятно в паху свидетельствовало, что мочевой пузырь прорицателя опорожнился. Резкий запах подсказал, что с кишечником произошло то же самое. Мацук вбежал в кабинет и все сразу понял.

— Фос! — воскликнул он. Его рука машинально очертила на груди солнечный круг. — Что здесь произошло, святейший отец?

— Он умер, — глухо ответил Ршава, — мертв. — Сомнений в этом уже не было. — Я задал вопрос, он начал отвечать, а потом у него случился… приступ, если так можно сказать. Он упал, а остальное… остальное ты видел.

— Но о чем вы его спросили?

Ршава пронзил юношу взглядом. Мацук сильно покраснел и склонил голову, охваченный стыдом и смущением. Ршава деловито произнес:

— Помоги мне вынести тело. У него есть семья? Думаю, есть. Надо их известить. И надо проследить, чтобы вспомоществование от нашего храма не заставило себя ждать. Это была не наша вина, — проговорил он, убеждая в этом как себя, так и Мацука, и покойного Элада, чьи глаза, казалось, все еще наполнял слепой упрек, — но нам следует возместить им все, что мы сможем.

— Д-да, святейший отец, — пробормотал Мацук.

Он взял себя в руки и помог Ршаве вынести тело Элада из кабинета. Потом, отдышавшись немного в коридоре, он сказал:

— Простите меня за любопытство. Я не имел в виду ничего дурного и уж точно не имел в виду, что ваш вопрос, каким бы он ни был, мог иметь хоть какое-то отношение к… этому. — Он снова очертил на груди солнечный круг.

Повторив его жест, Ршава сказал:

— Не терзайся, сын мой. Я не в обиде на тебя.

То была ложь, но ложь во благо. Мацук облегченно выдохнул. Ршава взглянул на Элада. Они не закрыли прорицателю глаза, и тот как будто все еще смотрел на них. Прелату очень хотелось верить, что прорицатель умер из-за внезапного приступа или чего-то подобного. Хотелось… но не верилось.

Насколько Ршава мог судить, Элад услышал его вопрос, стал искать на него ответ, нашел… и умер от ужаса, поняв, что это за ответ. А Ршава так его и не узнал. И сейчас прелату хотелось только одного: чтобы он вообще не задавал того вопроса.

Всякий раз, когда к резиденции Зауца подъезжал курьер, Ршава глядел на него с другой стороны центральной площади Скопенцаны и гадал, какие новости хранит память курьера или привязанный к поясу футляр из вощеной кожи. И всякий раз, когда приехавший с юга торговец выкладывал на прилавок одного из городских рынков горшки, бронзовые сосуды, парфюмерию или специи, Ршава гадал, какие слухи он перескажет другим торговцам и горожанам.

Пытается ли Стилиан поднять восстание и здесь? Довольно скоро Ршава понял, что вопрос неправильный. А правильный должен звучать так: почему бы Стилиану не попробовать? Что ему терять? Нечего. А что он может получить? Корону, а попросту говоря — все.

Согласно одному из слухов, Малеин выиграл сражение где-то на юге. Затем по Скопенцане пронеслась новая весть — о том, что теперь уже Стилиан разбил автократора и заставил его бежать в город Видесс. Ршава не знал, чему верить. Самым легким решением казалось не верить ни тому ни другому.

Он собрал всех священников Скопенцаны и заговорил с ними о необходимости сохранения Малеина на троне.

— Если Стилиан победит, он заставит вас об этом пожалеть, — заметил один из священников.

— Нет, — покачал головой Ршава. — Если мятежник победит законного автократора, я сам об этом пожалею. Поэтому заставить меня пожалеть он не сможет.

Он оказался не единственным видессианином, получающим удовольствие от игры слов. Священник посмотрел ему в глаза и сказал:

— В таком случае, святейший отец, он заставит вас пожалеть еще сильнее.