Сергей Шведов - Зверь Страница 7

– Нет, – коротко бросил Бубнов.

– Вот видишь, – укорил Клыкова Герман. – Разумные люди верят только в то, что можно потрогать своими руками. Ты мне покажи женщину-оборотня, Славка, тогда я в нее поверю. А сумасшедший фельдфебель Рильке для меня не авторитет. Свихнетесь вы с Максом когда-нибудь среди своих бумажек. Это надо же додуматься – сокровища нибелунгов!

Бубнов так резко ударил по тормозам, что зазевавшийся Воронин едва не перелетел на переднее сиденье. Глаза Петра Сергеевича вдруг сверкнули яростью.

– Что вы сказали?

– А вы что, никогда не слышали о сокровищах нибелунгов? – сердито буркнул Воронин, потирая ушибленный бок.

– Извините, – улыбнулся Бубнов. – Тут яма. А при чем здесь нибелунги?

– А черт его знает, – вздохнул Герман, – просто к слову пришлось.

Никакой ямы на дороге не было, в этом Воронин готов был поклясться, но тем подозрительнее была реакция добрейшего Петра Сергеевича на упоминание мифических персонажей. Прямо искры у него полетели из глаз.

На мгновение Герману показалось, что перед ним еще один сумасшедший, вроде фельдфебеля Рильке, но, к счастью, все обошлось. Возможно, Бубнов был глуховат, и его гнев был вызван дурацкими вопросами Германа, которые отвлекали старательного водителя от важного дела. В конце концов, на такой извилистой дороге с легкостью можно «поцеловаться» с какой-нибудь белотелой березкой.

– Ты зря кипятишься, – примирительно сказал Клыков Герману. – Световидовка и Мореевка уже сотни лет стоят рядом. И наверняка поначалу их жители часто вступали в брачные союзы, что не могло в конечном счете не сказаться на потомстве. И тогда на эти близкородственные связи было наложено табу. И в оправдание этого запрета была выдумана сказка о Звере, портящем мореевских девок. Фельдфебель Рильке, бывший, к слову, уроженцем Российской империи, сбежавшим в Германию от революции, очень хорошо знал русский язык. Услышав интересную байку, он поделился ею с известным в ариософских кругах Вернером фон Бюловым, и машина завертелась.

– Я всегда полагал, что СС – серьезная организация, – покачал головой Воронин.

– Серьезные организации, Герман, очень часто ставят перед собой безумные цели. А потом жертвуют ради достижения этих целей миллионами жизней ни в чем не повинных людей. Так что успокойся, оборотней в Мореевке ты не найдешь.

– Твоими устами да мед бы пить, – процедил сквозь зубы Воронин, глядя на добротные дома из окна уазика.

Мореевка вполовину меньше Световидовки, зато пустующих домов здесь практически нет. Правда, в полном согласии со словами Петровича, мужиков на единственной ее улице не наблюдалось. Но любопытных ребятишек полно. Как и женщин – статных, рослых и удивительно красивых, независимо от возраста.

– Мужики на заработках, – открыл главную мореевскую тайну заинтересованному Воронину Петр Сергеевич. – А в остальном – деревня как деревня.

Хозяйку ближайшей усадьбы звали Людмилой. Несмотря на целый ворох ребятишек, копошащихся во дворе, и свои, видимо, немалые годы, природной красоты она пока не растеряла. С Петром Сергеевичем хозяйка поздоровалась как со старым знакомым и без проволочек пригласила гостей в дом. Дом был ухожен и чист. Герман, ожидавший увидеть нечто из ряда вон выходящее, был разочарован. Мебель в доме была старой, но все же не настолько, чтобы поражать воображение. Советский ампир, с великими трудами завезенный в глухую лесную деревушку.

– Надо же, какое несчастье, – вздохнула Людмила, узнав о смерти Васильева. – Надорвался, видимо, сердешный, когда выбирался из болота. А может, при аварии нутро себе повредил. Я этих вертолетов-самолетов страх как боюсь. Груда железа, а летает. Как же ей, скажите на милость, не упасть? Я и Машке своей говорю: ты уж лучше на поезде добирайся, оно, может, и дольше, зато надежнее.

– Маша Мореева – ваша дочь? – поинтересовался Клыков. – Нас Василий Иванович познакомил.

– Она мне о вас говорила, – кивнула головой Людмила и, обернувшись к Воронину, спросила: – Так вы немец?

– Природный русак, – запротестовал Герман. – Немца мы в Световидовке оставили. Нам, хозяйка, проводник нужен. Без знающего лес человека мы до упавшего вертолета не доберемся. Может, вы кого-нибудь присоветуете?

– А вот Машку и присоветую, – неожиданно весело отозвалась Людмила, – она все здешние тропы знает как свои пять пальцев.

Воронину очень хотелось расспросить хозяйку о ее муже, но он так и не решился, боясь испортить наладившиеся отношения. А муж, наверное, был, поскольку младшему сыну Людмилы едва исполнился год, и он сейчас удивленно таращил круглые, как у совенка, глаза на непрошеных гостей. В доме Людмилы Мореевой фотографий не было, во всяком случае на стенах. Возможно, в Мореевке, в отличие от Световидовки, их хранили на городской манер в альбомах. Но не исключено, что здешние жители вообще не любили фотографироваться.

Маша Мореева в жизни выглядела еще красивее, чем на сделанном Максом снимке. Было ей лет двадцать, не больше, и смотрела она на Германа поразительно чистыми зелеными глазами без всякого смущения. То ли от природы была не стеснительная, то ли большой город приучил ее спокойно относиться к людям.

Клыкова Маша узнала и даже приветливо кивнула ему головой. Одевалась она на городской манер: в поношенные джинсы и кофточку с длинными рукавами. В отличие от матери, прятавшей волосы под платком, Маша свободно рассыпала их по плечам. По мнению Воронина, которым он не замедлил поделиться с окружающими, такой девушке по подиуму бы ходить, а не по лесным тропам.

– Подиум от меня не уйдет, – спокойно отозвалась Маша. – А вот лес не всякого примет и не всякого отпустит. Когда пойдем?

– Да хоть сейчас, – отозвался Воронин. – Точнее, через час, когда Петр Сергеевич доставит остальных участников экспедиции.

– Через час я буду готова, – кивнула Маша и ушла в соседнюю комнату.

– Может, на крыльце посидим? – предложил Клыков, когда за Бубновым закрылась дверь.

– Нет уж, гости дорогие, – засмеялась Людмила, – присаживайтесь-ка лучше к столу. Водкой я вас поить не буду, а пирожками угощу.

Таких пирожков, с пылу с жару, Воронину есть еще не доводилось. Он уминал их за обе щеки и нахваливал хозяйку. Людмила в ответ лишь посмеивалась да молодо поблескивала в сторону словоохотливого гостя глазами. Двигалась она по горнице с таким изяществом, что Герман невольно ею залюбовался. Простое платье очень выгодно подчеркивало ее чуть располневшую фигуру, усладу глаз любого мужчины, еще не потерявшего интереса к противоположному полу.

– А ты ведь не женат, – уверенно сказала Людмила, когда наевшийся Клыков вышел на крыльцо покурить.