Вероника Иванова - Право учить. Работа над ошибками Страница 7

— Боги милостивы, а я почти перестала верить... Я просила Тихую Госпожу, и она услышала мои мольбы... Я так хотела умереть, так хотела, и вот...

Обрывки фраз вперемешку с отчаянным, болезненно искренним и горьким смехом произвели впечатление не только на меня, но и на Валу, которая, нервно перебирая юбки, поспешила к своей хозяйке с утешениями:

— Девонька моя, не надо так... Не волнуйся, всё будет мирком да ладком... Девонька мо...

Они обе стояли ко мне спиной. Служанка подняла руки, словно собираясь обнять госпожу и приголубить, но не успела даже коснуться вздрагивающих под накидкой плеч.

Резкое движение, похожее на крупную дрожь, оборванную на самом пике, чавк удара с треском рвущейся ткани, и на долгий-долгий вдох мир словно замер в скорби, дабы проститься с уходящей за Порог: руки Валы плетьми повисают вдоль тела, а сама служанка начинает медленно заваливаться на спину, сползая с гранёного клыка стилета в твёрдо сжатых пальцах госпожи.

Проходит ещё один вдох, не менее долгий, чем предыдущий, и поминальной молитвой раздаётся снисходительно-усталое:

— Я хотела умереть, это правда. Но не от твоей руки.

Бывает довольно крохотной детали, песчинки, дуновения ветерка, и сцена, разыгранная перед нашими глазами, делает оборот, подставляя для обозрения совсем другой бок. До последних прозвучавших слов ещё можно было предположить, что душевное спокойствие госпожи нарушено известием о грядущей опасности, но теперь безобидные ранее действия служанки показались смертельной угрозой. Проще говоря, женщина сошла с ума и принялась уничтожать всех, кто находится поблизости, не делая различия между друзьями и врагами. Прошла, однако, малая толика времени, и наспех построенные логические цепочки рассыпались, раскатив ненужные более звенья по всем углам трюма.

«От твоей руки». Не похоже на голословное обвинение, высказанное в сердцах. Я наклонился над телом служанки, пока ещё сохранявшим упругие формы. Что это блестит под скрюченными пальцами? Шнурок с плотно насаженными через равные промежутки стальными колечками. Если не ошибаюсь, в народе такое оружие называют удавкой. Вала покушалась на жизнь своей госпожи? Должно быть, имелся повод. А удар стилетом — всего лишь равноценный ответ. Вот так-то, никогда не нужно торопиться: можно легко попасть впросак. Я ведь был готов признать женщину тем самым подосланным ко мне убийцей, а она защищала собственную жизнь, не более. Хорошо, что мне привычнее медлить, чем действовать не раздумывая, к тому же Вуаль всё равно не позволила бы проявить чудеса ловкости, оставив в моём распоряжении только серебряный «щит». Впрочем, против стилета и такой малости хватило бы...

— Не плачь о ней, нам повезёт меньше.

Я похож на человека, готового плакать над первым же попавшимся трупом? Ах да, Вала наверняка напела госпоже о кошке и о том, как постыдно взрослому парню возиться со зверями.

Поднимаю голову. Женщина повернулась в мою сторону, задумчиво разглядывая пятна крови на лезвии, не стёртые обратным движением через слои ткани.

Нехорошо оставлять оружие неприбранным.

— Не хочешь привести клинок в порядок?

— Зачем?

— Чтобы ржой не пошёл. Гляди, стоит упустить время...

— За время, отпущенное нам, ничто не успеет случиться. А после всё станет неважным.

Она ещё раз подняла стилет поближе к глазам, о чём-то раздумывая или сожалея, потом метнула в один из тюков. По всем законам мира, в том числе и по всем известному, связывающему между собой везение и отсутствие разума, клинок должен был воткнуться в рыхлую громаду, если же вспомнить явленное в убиении противника мастерство, женщина с лёгкостью могла поразить и такую цель, как сундук. Однако всё получилось наоборот: стилет ударился о ткань и отскочил на пол, а само движение показалось мне неловким, почти скованным. Ничего не понимаю... Словно передо мной оказался совершенно другой человек. Но нельзя же в считанные мгновения напрочь разучиться владеть оружием!

— О, не попала!

Весёлая, совсем девчоночья легкомысленность в голосе. Да что творится на этой утлой, по презрительному определению Мантии, посудине? Опять же горестное замечание о времени... Пора начинать пугаться? Ладно, раз уж подружка упрямо молчит, обратимся с расспросами к другой девице, судя по всему, уставшей от необходимости хранить молчание.

— И сколько нам отпущено?

Она чуть склонила голову вправо:

— Может, до полуночи, самое невероятное — до утра.

— Почему ты так уверена в сроках?

— Потому что в двенадцати часах пути отсюда есть только один порт, на рейде которого можно встать и попросить о помощи. Но вряд ли хоть один человек осмелится ступить на палубу обречённого судна.

— Обречённого?

— Судна, захваченного райгом.

Опять это слово! Мне срочно нужны сведения, иначе начну злиться. А когда я разозлюсь, последствия могут оказаться печальнее тех, что представляются рассказчице.

— Объясни толком, о чём идёт речь!

— Ты не знаешь?

Встречный вопрос наполнен удивлением под завязку. Ну да, не знаю. А разве я обязан знать всё и вся? Да если признаться по совести, предпочёл бы забыть как страшный сон целую уйму вещей. Забыть и не вспоминать. Никогда.

— Представь себе.

— Бедненький...

Забавно, но в её голосе нет насмешки. Она и вправду сожалеет. Наверное, потому что считает: знай я все подробности, мне было бы легче... смириться? Да, именно так.

— И всё же, объяснишь?

Женщина помолчала, потом присела на сундук, небрежным движением руки предлагая и мне проделать то же самое, то есть прислонить пятую точку к удобному для длительного времяпрепровождения месту.

— На корабль попала заблудившаяся душа.

— Заблудившаяся?

— Не ушедшая за Порог. Так бывает, когда тело не погребено по правилам или вообще не погребено. Если человек не успел вознести молитву Серой Страннице, она может и не захотеть взять его душу с собой. Вот тогда появляются райги. Злобные духи, несущие смерть всем живым.

Во что другое, а в злобу верю сразу и без колебаний: кому понравится шататься между мирами, не в силах преодолеть границу ни с одной, ни с другой стороны? Я бы тоже в подобном положении не мог похвастаться хорошим характером. А вот по второму утверждению у меня народился уточняющий вопрос:

— Разве бродячий дух может убивать? Он же лишён плоти, стало быть...

Женщина усмехнулась.

— Убить можно и словом, а оно бесплотнее даже духа. Достаточно, чтобы райг появился, остальное сделают сами люди.

Кажется, начинаю прозревать:

— Хочешь сказать, корабль обречён, потому что капитан боится райга?