Рэки Кавахара - Sword Art Online. Том 12 - Алисизация: восхождение Страница 7

И, крутя пальцами пустую чашку, Кардинал продолжила свой рассказ.

– …В тот день я наконец-то обрела собственное тело. Точнее, это было тело бедной послушницы, но… ее личность была уничтожена, как только ее Световой куб перезаписали. Родившись в результате этой чудовищной церемонии и непредвиденного стечения обстоятельств, я смотрела в упор на Администратора в течение трех десятых секунды, после чего наконец начала действовать, как подсказывала логика. То есть – попыталась уничтожить ее Священными искусствами высшего уровня. Я была совершенной копией Администратора, а это значит, видишь ли, что мой уровень доступа к системе был в точности такой же, как у нее. Я рассчитала, что если опережу ее, то смогу уничтожить до того, как в окружающем пространстве истощатся ресурсы, – даже если мы будем обмениваться ударами равной силы. Моя первая атака пришлась точно в цель, и дальше все развивалось в соответствии с моими ожиданиями. Смертельная схватка на верхнем этаже Центрального собора, столкновение молний, ветров, огненных шаров и ледяных кинжалов; наши Жизни стремительно падали. Причем с абсолютно одинаковой скоростью… а значит, я, атаковавшая первой, должна была победить.

Я содрогнулся, едва представил себе это сражение двух богинь. Боевые Священные искусства, которыми я владел, ограничивались лишь самыми примитивными приемами – изменением формы элементов наподобие того, что я применил против рыцаря Элдри. По боевой мощи они были далеки от одного хорошего удара меча, для отвлечения или сдерживания годились слабо, не могли толком понизить чью бы то ни было Жизнь…

– …Эээ, погоди-ка. Ты говорила, что даже Администратор не могла никого убивать, так? Значит, это и к тебе должно относиться, ты же ее копия? Почему же тогда вы могли атаковать друг друга?

Кардинал чуть надула губки, когда ее рассказ прервали на таком интересном месте, но тем не менее кивнула и ответила:

– Ммм… хороший вопрос. Да, как ты и сказал, даже Администратор, не связанная Индексом Запретов, не могла нарушить запрет на убийство, внушенный ей родителями, еще когда она была маленькой Квинеллой. Даже после многолетних размышлений я все еще не понимаю причину этого явления – почему мы, искусственные Пульсветы, не в состоянии противиться приказам… однако это подчинение не такое абсолютное, как тебе кажется.

– …То есть?..

– Для примера…

Кардинал повела правую руку с чашкой вниз. Но почему-то не к блюдечку, а на стол справа от него. Однако, когда чашка была уже готова коснуться скатерти, рука Кардинала застыла.

– Я не могу опустить чашку ниже.

– А?

При виде моей обалделой реакции Кардинал нахмурилась и принялась пояснять:

– Дело в том, что, когда я была маленькой, мама – ну, то есть мать Квинеллы – внушила мне тривиальное правило: «Чайную чашку надлежит ставить на блюдце», – и оно до сих пор действует. Единственный важный запрет – это убийство, но есть еще семнадцать дурацких запретов вроде этого. Что бы я ни делала, я не могу опустить чашку ниже; а если я приложу усилие, у меня начнет сильно болеть правый глаз.

– …Болеть… правый глаз…

– Тем не менее между мной и средним обывателем есть гигантское отличие. Они изначально неспособны хотя бы подумать о том, чтобы поставить чайную чашку прямо на стол. То есть – они даже не подозревают, что их связывает множество нерушимых правил. Впрочем, для них это, пожалуй, и к лучшему…

Понимая, что она абсолютно искусственное существо, Кардинал самоуничижительно усмехнулась – эта гримаса совершенно не шла к ее девичьему лицу, – и тут же снова вытянула руку.

– Итак… Кирито. Ты видишь здесь чайную чашку?

– Э?

Издав этот глупый возглас, я уставился на пустую чашку в правой руке Кардинала.

Чашка из белого фаянса – простая округлая форма, простая ручка. Никаких рисунков, никаких логотипов – лишь темно-синий ободок у самого края.

– Ну… да, это чайная чашка, там ведь чай только что был…

– Хм. А сейчас?

Кардинал легонько тюкнула по краю чашки указательным пальцем левой руки.

Как и в прошлый раз, со дна чашки поднялась жидкость и от нее пошел белый парок. Однако аромат был совсем другой. Мой нос тут же дернулся. Этот богатый, насыщенный запах не имел ничего общего с черным чаем – пахло не чем иным, как кукурузным крем-супом.

Будто нарочно демонстрируя вытянувшему шею мне содержимое чашки, Кардинал ее чуть наклонила. Как я и ожидал, чашка была доверху заполнена густой бледно-желтой жидкостью. Там даже плавали обжаренные до коричневого цвета греночки.

– К-кукурузный суп! Спасибо, мне как раз есть захотелось, и –

– Идиот, я не спрашиваю про содержимое. Что это за сосуд?

– Эээ?.. Ну… это…

Сама чашка не изменилась ни на каплю. Но если присмотреться – для типичной чайной чашки она была чуть простовата, чуть великовата, чуть толстовата.

– Ааа… суповая чашка? – робко произнес я. Кардинал расплылась в улыбке и кивнула.

– Да. Теперь это суповая чашка. В конце концов, сейчас в ней кукурузный суп.

И, будто нарочно стремясь меня поразить, она со стуком поставила чашку на скатерть.

– Что?!.

– Смотри. Вот какие расплывчатые запреты действуют на нас, искусственные Пульсветы. Их можно обойти с легкостью – достаточно взглянуть на вещи под другим углом.

– …

Я потрясенно молчал, и в который уже раз в моей памяти прокрутилась сцена двухдневной давности.

Райос намеревался безжалостно рубануть мечом скорчившегося Юджио – ровно тогда я и ворвался в спальню. Если бы я не принял удар Райоса на свой меч, он бы, думаю, отсек моему другу голову одним ударом.

Убийство – безусловно, величайший из запретов. Но тогда с точки зрения Райоса Юджио был не человеком, а преступником, нарушившим Индекс Запретов. Признав это, Райос с легкостью перепрыгнул через табу, впечатанное в его душу.

Пока я молча размышлял, со стороны стула напротив раздался тихий звук. Подняв голову, я обнаружил, что Кардинал взяла со стола чайную… поправка – суповую чашку и поднесла к губам. Пирожки и сэндвичи, съеденные мной несколько десятков минут назад, уже конвертировались в цифры моей Жизни, и пустой живот напомнил о себе тянущим ощущением.

– …Можно мне тоже немного?

– Какой прожорливый юноша. Давай сюда свою чашку.

Покачав головой с удивленным видом, Кардинал все же щелкнула левой рукой по краю чашки, которую я протянул ей навстречу. Пустая чашка тут же наполнилась ароматной бледно-желтой жидкостью.

Я с нетерпением пододвинул ее к себе и, подув на пар, отхлебнул; тут же во рту у меня разошелся такой знакомый насыщенный вкус – у меня даже глаза сами собой закрылись. В Подмирье тоже есть нечто похожее, но такого прекрасного кукурузного крем-супа я не пробовал уже два года.