Константин Бояндин - Ветхая ткань бытия Страница 7

— Но построено на совесть, — признал Шассим.

— Спасибо.

— Иные миры, — задумчивым эхом пронёсся голос целителя. — Кто бы мог подумать.

Вестница, что дала нам разум, учила нас, что весь мир лежит вокруг нас и внутри нас и что другого нет. Она рассказала нам обо всех народах, обо всём живом и неживом. И этого было достаточно.

— А потом вы узнали, что есть и другие вселенные.

— Разумеется. Вестница мудра; обучая потомков, никто не рассказывает сразу же обо всём, что творится вокруг. Говорят лишь то, что проще принять. Подлинное знание может раздавить новорожденный разум. Лишь смутные тени мира не вредят ему. Так же, как глаз, привыкший ко тьме, не сможет сразу перенести яркого света солнца.

— Я слышал подобные речи от одного мудреца, — медленно произнёс Унэн и налил себе ещё чая. — Но это было давным-давно, и не на Ралионе. Что наводит меня на странные мысли…

— Что разум сходен во всех мирах? Монах усмехнулся.

— Разум! Видел я мир, где не было магии и где жила одна-единственная раса. То ли она истребила остальные, то ли их и не было. Жил я там сравнительно недолго, но меня удивило, с каким рвением обитатели мира старались определить, что такое разум.

Целитель присвистнул.

— И определили? Монах пожал плечами.

— Насколько я понимаю, нет. Сравнить-то не с чем!

Флосс моргнул и расправил крылья.

— Я устал от слов, Унэн. Поговори со мной образами.

Монах вздохнул и принялся сворачивать их небольшой лагерь. Спустя десяток минут ранец вновь покоился на его спине, а на нём восседал целитель. Всё равно он весит меньше, чем те камни, с которыми мы заставляем упражняться послушников, подумал Унэн и поставил крестик светящимся мелком возле входа в пещеру.

Флосс терпеливо молчал.

— Ну что же, — произнёс монах и усмехнулся про себя. — Послушай тогда сутру, что, по преданиям, привела в движение колесо Учения в одном из миров…

Хотя монах об этом и не догадывался, но уже на расстоянии в сто шагов его голоса практически не было слышно. Кто бы ни построил этот подземный ход, он был непростым строителем.

Аймвери надолго запомнил момент, когда открылся проход между мирами, и на мёртвую землю Зивира ступил Гость. Никто не знал, откуда они приходят; никто не знал, кем они являлись там, откуда начинался их путь. Достаточно было того, что они откликались на призыв о помощи.

Некоторые даже соглашались рискнуть достичь замка Моррон и сразить его хозяина, имя которого не положено произносить. Неторопливо готовившего воинство разрушения, чтобы превратить Зивир в холодную пыль — материал, из которого, возможно, появятся иные чудеса и иная жизнь.

Только погибать от этого ненамного приятнее.

…Тучи вздрогнули над головой и опустились чуть ниже. Казалось, протянешь руку — и погрузишь её в бешено вращающиеся чёрные вихри. От безмолвного бушующего хаоса над головой исходило чудовищное ощущение силы: молнии потрескивали и ветер, проснувшись, гнал на запад сероватые стены пыли.

Стало почти совсем темно.

Тени упали на землю вокруг Аймвери, который пытался прикрыть лицо от порывов начинающегося урагана. Тени от двери, что сама ещё не успела показаться — двери между вселенными. Три тени отбрасывала невидимая дверь: они ползли, то сливаясь с землёй, то отделяясь от неё — словно пальцы, ищущие опору.

И возникла дверь. Ворота, как их называли. Некогда Ворота связывали различные части Зивира между собой; ныне же любая попытка открыть их немедленно замечалась хозяином замка Моррон и могла привести к беде. Полчища болотных тварей, обрушившиеся полгода назад на одну из западных дозорных башен — тому пример. Неуязвимые для огня и металла, покрытые липкой слизью существа сотнями возникали из бездонной трясины и растаскивали строения по кусочкам. Тех, кто пытался противостоять им, попросту топили. Возможно, съедали. У выживших не было времени запоминать подробности.

Ворота осветились изнутри, и наружу вышел Гость — худощавый, светловолосый, одетый в лёгкую походную одежду. Он поднял голову и взглянул в нависшие над ним небеса. Помедлил и решительно перешагнул зыбкую границу, разделяющую миры.

Аймвери успел заметить красивый осенний пейзаж по ту сторону Ворот и яркое синее небо. Видение тут же исчезло. Ворота с треском испарились, и ураган немедленно прекратился.

Гость с удивлением и любопытством рассматривал человечка. Тот, в свою очередь, испытующе смотрел в глаза пришельца. В конце концов, кивнул и произнёс, протягивая Гостю свой амулет:

— Добро пожаловать в Зивир, Гость.

— Fainazu ku'Zivir, Nahwer, — услышал Гость и, помедлив, принял амулет — изящный золотой листик на тонкой, но прочной цепочке. Он надел его на шею и, когда Аймвери повторил приветствие, все слова его стали понятны.

— Я представлял его иначе, — отозвался Гость. Да он совсем молод, удивился Аймвери. Ему ещё и сорока нет. Ну что же, возможно, это к лучшему.

— Если твоя миссия удастся, Зивир станет прекраснее прежнего, — и Аймвери указал рукой на гордо сияющую Иглу. — Хотя и сейчас у нас есть, на что посмотреть.

— Идём,

— добавил человечек и осторожно потянул пришельца за рукав. — Оставаться здесь небезопасно. Того и гляди, нас…

Между вершинами Вилки проскочила разветвлённая фиолетовая молния, и притихший было ветер вновь коснулся пыльной ладонью их лиц.

— Уже,

— шепнул Аймвери и указал в сторону Реки. — Быстрее же. Мы в смертельной опасности, Гость.

На лесном наречии «гость» звучало как «Науэр».

— Да, — отозвался целитель и встряхнулся, — впечатляюще. Должно быть, это сильно взбудоражило умы тех, кто не привык к образам.

Он произнёс это после того, как не менее получаса обдумывал услышанную сутру, сидя неподвижно и закрыв глаза. Впрочем, видеть его глаз Унэн не мог, да и занят был: двигаться по неизвестному проходу — дело непростое и опасное. Он извёл уже два светящихся мелка, обозначая условными символами места, где они побывали.

Вопреки мнению Айзалы, он не стал брать с собой менее опытных исследователей. К чему? В случае опасности они — только лишняя обуза, а доведись сражаться — более других рискуют своими жизнями. Их же пара, человек и флосс — была более чем дееспособна в большинстве ситуаций, которые только можно себе вообразить.

Хотя, конечно, непредвиденные случаи потому так и зовутся, что предугадать их невозможно. Унэн лишь пожал плечами в ответ. Впереди показался тупик, и сейчас предстояло либо возвращаться — двумя километрами ранее было ответвление прохода — либо проникать за скрытую дверь, если таковая объявится.