Клайв Льюис - Принц Каспиан Страница 7

— Скажите, доктор, — спросил Каспиан, — кто жил в Нарнии до того, как мы все пришли сюда из Тельмара?

— Не люди — вернее, очень мало людей — жили в Нарнии до того, как тельмаринцы захватили ее, — ответил доктор.

— Но чего завоевал мой пра-пра-предок?

— Кого, а не чего, ваше высочество. Похоже, настало время обратиться от истории к грамматике.

— Еще немного, пожалуйста, — сказал Каспиан, — я имел в виду — было ли сражение? Почему он называется Каспиан Завоеватель, если он ни с кем не воевал?

— Я сказал, что в Нарнии было очень мало людей, — произнес доктор, странно поглядывая на маленького мальчика сквозь большие очки.

На мгновенье Каспиан смутился, а потом его сердце сильно забилось. «Вы имеете в виду, — прошептал он, — что там были другие существа? Что все было как в этих историях? И были?..»

— Тише! — сказал доктор Корнелиус, наклонившись к Каспиану. — Ни слова больше. Разве вы не поняли, что вашу няню отослали за то, что она рассказывала о старой Нарнии? Королю это не нравится. Если он узнает, что я раскрываю вам тайны, вас выпорют, а мне отрубят голову.

— Почему? — спросил Каспиан.

— Настало время обратиться к грамматике, — произнес доктор Корнелиус громким голосом. — Не будет ли ваше королевское высочество так любезно открыть четвертую страницу «Грамматического сада или Беседки морфологии, любезно открытой нежным умам» и заняться семантическими экскурсами?

И до самого обеда они занимались только существительными и глаголами, но вряд ли Каспиан много выучил в этот день. Он был слишком взволнован. Он был уверен, что доктор Корнелиус не стал бы рассказывать так много, если бы не хотел рано или поздно рассказать еще больше.

И он не ошибся. Несколько дней спустя наставник сказал:

«Сегодня я собираюсь дать вам урок астрономии. Глубокой ночью две величественные планеты, Тарва и Аламбил, пройдут на расстоянии одного градуса друг от друга. Такое их соединение не наблюдалось уже две сотни лет, и вашему высочеству не удастся увидеть его снова. Было бы хорошо, если бы вы пошли в постель немного раньше обычного. Когда приблизится время наблюдать соединение звезд, я приду и разбужу вас».

Каспиан подумал, что это вряд ли связано со старой Нарнией, о которой ему так хотелось услышать, но подняться ночью на башню всегда интересно; он все же обрадовался и лег в постель с уверенностью, что не уснет, но, конечно, мгновенно уснул, и ему показалось, что не прошло и нескольких минут, как кто-то начал ласково трясти его.

Он сел в кровати и увидел, что комната залита лунным светом. Доктор Корнелиус стоял рядом, одетый в плащ с капюшоном. В руке он держал маленькую лампу. Тут Каспиан вспомнил, что они собирались делать. Он вскочил и оделся. Была летняя, но довольно прохладная ночь, поэтому он обрадовался, когда доктор дал ему такой же плащ с капюшоном и пару теплых мягких туфель. Через минуту, обутые и одетые так, чтобы их было не слышно и не видно в темных коридорах, учитель и ученик покинули комнату.

Каспиан прошел вслед за доктором по множеству коридоров, поднялся по нескольким лестницам, и, наконец, через маленькую дверь в башенке они вышли на плоскую площадку. С одной стороны были башенные зубцы, с другой — крутой скат крыши, внизу — тенистый и мерцающий дворцовый сад, над ними — звезды и луна. Они подошли к двери, ведущей в центральную башню замка. Доктор Корнелиус отпер ее, и они стали подниматься по темной винтовой лестнице. Каспиан был сильно взволнован — раньше ему никогда не разрешали тут ходить. Лестница была длинная и крутая, но когда они вышли на крышу башни и Каспиан перевел дух, он не пожалел своих трудов. Справа смутно виднелись Западные горы, слева блестела Великая река, и было так тихо, что он слышал шум водопада у Бобровой запруды в миле отсюда. Нетрудно было увидеть две звезды, ради которых они пришли сюда. Звезды висели близко друг от друга на южной стороне неба, и сияли ярко, как две маленькие луны.

— Они должны столкнуться? — спросил Каспиан голосом, полным благоговейного ужаса.

— Ну, мой дорогой принц, — сказал доктор, — великие небесные лорды слишком хорошо знают фигуры своего танца. Посмотри на них внимательно. Их встреча счастливая, и она предсказывает удачу грустному королевству Нарнии. Тарва, лорд Победы, приветствует Аламбил, леди Мира. Для этого они и приблизились друг к другу.

— Жаль, что дерево мешает рассмотреть хорошенько, — отозвался Каспиан, — нам лучше было бы видно с Западной башни, хоть она и не такая высокая.

Доктор Корнелиус молчал, устремив взгляд на звезды. Потом глубоко вздохнул и повернулся к Каспиану.

— Здесь, — сказал он, — ты видишь то, что никогда не видел и не увидит никто из живущих сейчас. Да, ты прав, с более низкой башни видно лучше. Но я привел тебя сюда по другой причине.

Каспиан посмотрел на него: лицо доктора было закрыто капюшоном.

— Достоинство этой башни в том, — продолжал он, — что под нами шесть пустых комнат и длинная лестница, а дверь в башню заперта. Здесь нас не подслушают.

— Вы хотите мне рассказать что-то, что не могли рассказать раньше? — спросил Каспиан.

— Да, — ответил доктор, — но помни! Мы с тобой должны разговаривать только здесь — на вершине Главной башни.

— Я обещаю, — сказал Каспиан, — но говорите, пожалуйста.

— Слушай, — начал доктор, — все, что ты знаешь о старой Нарнии — правда. Это не страна людей. Это — страна Аслана, страна проснувшихся деревьев и наяд, фавнов и сатиров, гномов и великанов, речных богов и кентавров, страна говорящих зверей. Это против них сражался первый Каспиан. Это вы, тельмаринцы, заставили замолчать зверей, деревья и потоки, вы убили или изгнали гномов и фавнов, а теперь пытаетесь изгнать и память о них. Король не разрешает даже разговаривать об этом.

— Как жалко, что мы это сделали. Я так рад, что старые дни хотя бы были, даже если ничего не вернуть.

— Многие из твоего народа втайне думают так же, — сказал доктор Корнелиус.

— Доктор, — спросил Каспиан, — почему вы говорите о моем народе? Разве вы не тельмаринец?

— Я? — спросил доктор.

— Ну, по крайней мере, вы человек?

— Я? — повторил доктор низким голосом, откинул капюшон и Каспиан ясно увидел его лицо в лунном свете.

Внезапно он осознал правду и понял, что мог бы догадаться и раньше. Доктор Корнелиус был такой длиннобородый, низенький и толстый. Два чувства смешались в Каспиане. Одно — ужас: «Он не настоящий человек, не человек вообще, он — гном и привел меня сюда, чтобы убить». И другое — полнейший восторг: «Есть еще настоящие гномы, и я, наконец, вижу одного из них».