Дмитрий Жуков - Путь сквозь жизнь (СИ) Страница 7

Когда раны Джутаро окончательно зажили, Арзул приставил к нему нескольких чародеев и волшебников из своей свиты: им было поручено обучать варвара до тех пор, пока они не прибудут в Эонию. Там Арзул намеревался сделать из гордого северянина настоящего аристократа и дворянина. И поскольку король не имел прямых наследников, втайне он питал надежду на то, что Джутаро согласится стать королем после его смерти. До поры до времени это должно было оставаться тайной, включая самого Джутаро, однако Арзул не видел причин, которые могли бы помешать этому случиться.

Стоит отметить, что не только Арзул восхищался Джутаро. Маги-учителя, предсказатели и лекари-философы — капризные и придирчивые седобородые старцы — были приятно удивлены и польщены тем, с какой жаждой варвар постигал все то, чему они его обучали. За эти несколько месяцев он изменился настолько, что, наверное, его собственные соплеменники не признали бы в нем прежнего Джутаро.

Однако же, нельзя сказать, что варвар совсем позабыл свои родные и суровые края. Порой он вспоминал детство и то время, когда были живы отец и дед. И тогда ему хотелось разозлиться и убежать, но он уже был не в силах испытывать ненависть к человеку, отнявшему у него семью: король Арзул сам стал для него семьей — его, в некотором роде, крестным отцом.

Вскоре они прибыли в Эонию. Оказалось, что столица Эонии, город Сераф, — захвачен. Началась война. Воины Арзула, закаленные в боях с варварами легко побеждали в битвах за освобождение столицы и всей страны от власти лжекороля. К тому же не все провинции добровольно приняли нового правителя, узурпировавшего власть. Когда весть о возвращении короля-завоевателя дошла до них, то верные Арзулу градоправители сделали все возможное, чтобы поддержать своего короля. К сожалению, Арзулу не было суждено победить в этой войне. Его соперник заручился поддержкой соседних королевств, которые были захвачены Арзулом задолго до похода на север, и втайне они лелеяли надежду отомстить своему сюзерену. Такая возможность представилась и упускать ее никто не собирался.

В итоге войска мятежного короля, гордо именуемые армией освободителей, были разгромлены; жителей провинций, выступивших на стороне бунтовщиков, ожидала ужасная участь оказаться на невольничьем рынке. Богатые граждане, купеческие гильдии и аристократы, вынужденные выплачивать непомерно высокие налоги, разорились, более удачливым удалось оставить Эонию в поисках лучшей судьбы в далеких и чужих странах. Победители торжествовали. Предводителя мятежников прилюдно обезглавили, а его телохранитель-варвар стал рабом. Планы короля Арзула относительно Джутаро так и остались планами и, возможно, то, что о них ведал только он сам, и спасло юноше жизнь. Никто и подумать не мог, что дикарь с далекого севера смог заменить королю сына.

Джутаро надеялся, что по пути в Тетрадрамар, одну из самых отдаленных провинций Эонии, ему удастся сбежать без особых сложностей и препятствий. За то время, что он провел при дворе короля Арзула, он выучил язык южан. Воины и придворные короля стекались под знамена Арзула со всех ближних и дальних провинций Эонии, поэтому Джутаро познакомился и с особенностями чужой речи, непохожей ни на один из языков его народа.

Юный варвар верил, что все располагало к успешному побегу. Каково же было удивление Джутаро, когда оказалось, что их повезут по морю! Однако хуже всего оказалось то, что гребцы на галере были уже никуда не годны, поэтому надсмотрщики решили не терять времени даром и заковали в цепи рабов, которых и должны были везти на продажу. Тетрадрамар считался городом невольников, с самым большим невольничьим рынком, огромным количеством шахт и рудников, усиленными патрулями и с таким количеством солдат, которые в случае бунта могли с легкостью подавить восстание рабов. Все это делало побег едва ли возможным, но об этом Джутаро еще предстояло узнать.

Судьба, казалось, не была лишена чувства иронии. Джутаро сам вез себя на продажу. Ничего не оставалось, как смириться и ждать момента, когда они доберутся до Тетрадрамара, а там уж он найдет способ осуществить задуманное. Впрочем, у судьбы были иные планы насчет Джутаро и эти планы сильно не совпадали с планами юного варвара.

Больше недели провел Джутаро на корабле гребцом. Плети и бичи надсмотрщиков не жалели спины рабов. Даже когда поднялась буря, им пришлось грести изо всех сил. Джутаро искренне надеялся, что морская пучина поглотит этот ужасный корабль вместе со всеми этими негодяями. Сам же он надеялся, что в любом случае ему удастся избежать ужасной участи, на которую он в мыслях обрекал своих мучителей, но корабль оказался рассчитан на подобные капризы природы. Катапульты и баллисты были готовы отразить атаки и пиратов, и морских чудищ.

К концу второй недели этого морского путешествия они прибыли в порт Тетрадрамара.

Теперь Джутаро ожидало нечто новое. Поворот судьбы, которого он никак не ожидал. Ему, признаться, было невдомек, зачем его купила эта женщина или девушка. Варвар не особенно рассматривал таинственную госпожу. Мысли Джутаро были заняты прочими вещами: в то время как его судьбу решали двое других, чужих людей, отнимавших у него самое дорогое, что у него было — его свободу — он продумывал новый план побега. Убежать от этой на вид хрупкой и симпатичной госпожи представлялось несложным даже с этой цепью. Впрочем, Джутаро был приятно удивлен, когда его новая владелица проявила заботу о своем грязном и искалеченном рабе: она купила ему весьма приличную накидку, скрывшую его наготу. Джутаро вспомнил все до мельчайших подробностей.

Смерив варвара холодным взглядом, госпожа негромко произнесла:

— Ну и досталось же тебе. Похоже, что они тебя не жалели. Но ты крепкий, варвар. Переживешь и не такое, — она сделала особое ударение на слове «варвар», как будто это слово имело больше смысла и значения, чем то, которое люди обычные обычно вкладывали в него, называя так человека, принадлежащего к народам варваров. Если бы кто-нибудь наблюдал за ними со стороны и если бы это был человек образованный, то он бы с уверенностью мог заявить, что слово «варвар» прозвучало так, словно оно было равноценным слову «король» или даже скорее — «избранный». Однако же никто не обратил внимания на сказанное и уж тем более на то, как это было сказано. Кого собственно могло интересовать, как хозяйка обращалась к своему рабу?

Джутаро не собирался отвечать, но и не было похоже, чтобы госпожа ожидала каких-либо комментариев от своего раба. Затем они подошли к торговцу тканями и одеждой.

— Эй, любезный! — обратилась она к торговцу слегка повелительным и не терпящим возражений тоном. — Есть ли у вас что-нибудь подходящее для моего раба?