Джон Робертс - Убийство в Тарсисе Страница 7

Дверь приоткрылась, выпуская на покрытое снегом дно залива полоску света.

— Кто там? А, Ракушка, это ты? С тобой что-нибудь случилось?

Нистур не видел говорящего, скрытого за створками двери.

— Не со мной. Тут человек, которому чертовски плохо. Не посмотришь, что с ним?

— Думаю, что да. Заносите его.

Хозяин отступил с прохода, в который тотчас же шмыгнула карманница.

Нистур, пошатываясь под тяжестью тела, стараясь не задеть за дверные косяки, последовал за ней. Войдя, он оказался в переднем отсеке трюма. Толстые шпангоуты полукружиями уходили к потолку, на котором выделялись лежащие крест-накрест балки. Освещалось это пещероподобное помещение подвешенными к потолку на крючьях судовыми лампами.

— Ну, что с ним, ранен в поединке? Хозяин оказался мужчиной весьма почтенного возраста, с совершенно седыми волосами и бородой.

— Нет, ни царапины, — ответил Нистур. — Его тут подкосил Приступ какой-то странной болезни, а моя подружка сказала, что ты понимаешь толк во врачевании.

— Я всего лишь скромный ученик, лишь кое-что понимающий в этом деле. Зовут меня Станбог, и я не сказал бы, что достоин носить звание лекаря…

— Старик, толстяк хорошо заплатит, — сказала Ракушка, желая помочь делу. — У него полно денег, он ведь наемный у… ой! — воскликнула она, почувствовав железную хватку Нистура на своем плече.

— Я — поэт по имени Нистур и друг этого несчастного человека. Пожалуйста, помоги ему, чем сможешь.

— Я постараюсь. Сделаю, что смогу, независимо от платы. Мирса! Отнеси беднягу в кабинет и сними с него эту змеиную шкуру.

Откуда-то из темноты в комнату вошла женщина. Она была намного выше Нистура, с широким, скорее, по-мужски красивым лицом. По ее плечам спускались две толстые косы из странно перемешанных рыжих и светло-золотистых волос. Она явно была родом из какого-то варварского племени, но Нистур так и не смог определить какого, хотя и считал себя знатоком географии и разных народов.

Нистура поразило, с какой легкостью она приняла с его плеча безжизненно висящее тело солдата. Ее мощное, красивое, как у храмовой статуи, тело плотно облегали кожаные одежды. Даже рисунки, украшающие этот наряд, казались татуировкой на ее собственной коже. Как бы ни была тяжела сама женщина, сколько бы ни весила ее ноша, но ни звука не донеслось из-под ее отороченных мехом сапог, когда она шла по дощатому полу к двери в другое помещение.

— Сейчас я его осмотрю, — сказал лекарь. — Проходите, погрейтесь.

Убийца и воровка проследовали за стариком внутрь судна и по деревянному трапу поднялись в другую комнату, бывшую некогда, по всей видимости, капитанской каютой. В ней были окна с литыми стеклами, вдоль тяжелого деревянного стола стояли резные скамьи, а главное — в углу весело гудела сложенная из кирпичей печь, подмигивающая огоньками сквозь отверстия в заслонке.

Нистур снял с себя шляпу и плащ, повесив их на крюк, на котором в прошлом, видимо, висела штормовая накидка капитана. Сняв с плиты медный кувшин, Станбог плеснул теплого вина в кубки и протянул их гостям.

— Премного признателен, — сказал Нистур, отхлебнув и почувствовав, как вино начинает делать свое дело. — Ума не приложу, что случилось с моим другом. Только что он дрался, как… в общем, был весел и здоров и вдруг — задрожал, руки и ноги отказались служить ему, даже голос пропал. Похоже, он может только дышать.

Да, еще глаза. Они не пусты. Я уверен, что парень в сознании.

— Ясно, — сказал Станбог. — А никаких признаков болезни раньше не было заметно?

— Еще вечером я обратил внимание на то, что его руки дрожали. А потом…Нистур явно колебался, стоит ли продолжать.

— Что «потом»? — спросил Станбог.

— Ну, может быть, это к делу не относится, но мы услышали какой-то странный звук, шедший с неба. Похоже на далекий гром — но какая гроза может быть в это время года? Так вот, этот парень просто затрясся от ужаса. Не верю, чтобы солдат, настоящий воин, боялся грома. Скорее всего, у него было какое-то кошмарное видение или же он вспомнил что-то, что заставило его так ужаснуться.

— Звук, похожий на гром… А сам ты ничего не видел?

— В какой-то миг мне показалось… Да нет, чепуха, ничего не было.

— Ясно, — сказал старик врачеватель, оборачиваясь к входящей женщине.

— Я приготовила его, — сказала Мирса с таким жутким акцентом, что Нистур с трудом понял ее.

— Я вас ненадолго оставлю, — сказал лекарь. — Грейтесь, угощайтесь вином.

Мирса, найди им что-нибудь поесть. В такую ночь человек должен подкрепить свои силы.

Врачеватель вышел, а Мирса направилась к еще одной двери, которая вела, судя по всему, в кухню или же на камбуз, если морская терминология еще была применима к этому странному дому. Ракушка, почувствовав себя как дома, залезла с ногами на один из угловых диванов. Нистур внимательно и с интересом осматривал столь странное, даже с точки зрения такого много повидавшего на своем веку асассина, помещение.

Воздух здесь был наполнен ароматами трав — пучки высушенной зелени свисали из-под потолка. Те же ароматы распространяли и засунутые между потолком и поперечными балками полотняные мешки. Книги с магическими заклинаниями и колдовскими текстами делили место на полках с непонятными приспособлениями из дерева, металла, стекла и камней. Целые батареи стеклянных бутылок и каменных флакончиков выстроились вдоль стен, надписанные незнакомыми иероглифами или обозначенные магическими символами. Тут и там валялись кости каких-то непонятных животных, кое-какие были даже сложены в полные скелеты, застывшие в живых позах. В нескольких ступках и под жерновами были видны перемолотые минералы и перетертые травы.

— И не говори, просто скромный врачеватель, — пробормотал Нистур, берясь за ручку красивого зеркала в бронзовой оправе.

Скосив глаза, он сумел рассмотреть на шее, чуть ниже челюсти, маленький шрам, словно от свежего ожога. При этом боли не чувствовалось, исчезло и онемение. На коже четко отпечатался узор Узла Таналуса, со всеми переплетениями его нитей, размером с отпечаток большого пальца. Нистур со вздохом отложил зеркало. Сколько же ему суждено нести на себе это клеймо и приносимое им заклятие?

Мирса вернулась.

— Вот, держите, — сказала она, — чтоб с голоду не подохли.

Она резко поставила на стол большой поднос, на котором лежали тонкие плоские лепешки, куски сухого сыра, сухофрукты и мелкая вяленая рыбешка. Такая заготовленная впрок еда была нормальной пищей бедняков в это время года. Лишь богатые горожане могли позволить себе покупать свежие продукты.

Ракушка быстро пересела с дивана на скамью у стола и без лишних предисловий принялась набивать себе рот. Нистур сел напротив и начал есть с неменьшей охотой. Его положение было сейчас более чем незавидным, и теперь приходилось наедаться впрок, не зная, когда и где он сможет поесть в следующий раз — Не присоединишься к нам? — спросил он у дикарки.