Олег Авраменко - Собирающая Стихии Страница 7

Помощники Александра без лишних церемоний подняли меня с пола и поставили на ноги. Тот, что был повыше, заломил мне руки за спину — причём гораздо сильнее, чем этого требовала предосторожность. Суставы мои затрещали, я судорожно стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть от боли. Второй из парней, более коренастый, встал прямо передо мной, буравя меня ненавидящим взглядом. Его кулаки сжимались и разжимались.

Александр пролаял несколько слов. Коренастый крепыш с явным сожалением опустил уже занесённую для удара руку, достал из кармана футляр, раскрыл его и вынул оттуда пневмошприц. Затем грубо схватил меня за волосы, наклонил мою голову к правому плечу и сделал инъекцию в шею.

Вопреки ожиданиям, никаких особо неприятных ощущений я не испытал, только почувствовал лёгкий зуд, словно от комариного укуса. Очевидно, в предыдущий раз Александр намеренно впрыснул мне концентрированный раствор, чтобы таким садистским способом привести меня в сознание.

— Но это ещё не всё, Эрик-гадёныш, — зловеще произнёс Александр. — Сейчас тебе предстоит первый урок хороших манер.

Дальнейшее происходило, как во сне. В жутком, кошмарном сне...

Когда, повинуясь приказу Александра, его подручные отпустили меня и отошли к двери, он достал лучевой пистолет (точную копию того, который Ладислав похитил из сейфа директора Чернобыльского центра), и всадил им обоим по заряду в грудь. Даже не вскрикнув, они рухнули на пол. Лицо более высокого выражало полное недоумение и непонимание. Коренастый крепыш, в которого был послан второй заряд, успел перед смертью испугаться.

Я буквально оцепенел от ужаса. А Александр неторопливо подступил к телам своих бывших слуг и с хладнокровием палача (или профессионального убийцы) сделал им по контрольному выстрелу в голову. Затем повернулся ко мне и сказал:

— Правило номер один: свидетелей нужно убирать. Они видели тебя живым, и сколь не ничтожна вероятность того, что они могли бы попасть в руки наших родственничков, рисковать я не собираюсь.

— Но ты же сам их привёл! — через силу вымолвил я. — И убил...

— Одного убил ты, — парировал Александр. — И вообще, все трое на твоём счету. Ты вынудил меня прибегнуть к их помощи, так что пеняй только на себя.

У меня подкашивались ноги. Я с трудом доплёлся до ближайшего кресла и рухнул в него.

— Лицемер проклятый! Ты не нуждаешься ни в чьей помощи. Тем более, против меня в моём теперешнем состоянии.

Александр погрозил мне пальцем:

— Ну-ну, брось это! И не надейся, что я расслаблюсь. Пусть ты лишён доступа к силам, но клыки у тебя ещё не вырваны. Ты по-прежнему опасен, хоть и глуп. По правде сказать, возня с тобой не доставляет мне особого удовольствия. Вот если бы на твоём месте был кто-нибудь из детей Артура... — И он с мечтательным видом умолк.

Он безумен, в который уже раз подумал я. Он даже не представляет, насколько он безумен. Маньяк, свихнувшийся на почве эдиповых комплексов и давно уже позабывший о действительных причинах своего сумасшествия. Ненависть к брату стала для него смыслом жизни, а месть — главной целью. Я не представлял для Александра значительной ценности, так как был всего лишь сыном Брендона, которого он ненавидел только в той мере, в какой ненавидел весь Дом Света. При других обстоятельствах он бы не стал рисковать из-за меня своим прикрытием, но получилось так, что по чистой случайности (невероятной, непостижимой случайности!) я оказался посвящённым в одну из его тайн, имя которой — Софи...

— Впрочем, — после паузы продолжил Александр. — За это время у меня появилась неплохая идея. Как я узнал, твоя кузина Дейдра просто без ума от тебя и очень болезненно восприняла... гм, слухи о твоей смерти. Так что, когда ты состаришься и действительно умрёшь, я отправлю посылку с твоим сморщенным телом не братцу Брендону, а Дейдре. Вот уж она порадуется!

Я в отчаянии застонал. О Митра, за что мне такое наказание?!

Александр с довольной ухмылкой следил за моей реакцией. Вдоволь насладившись, он равнодушно взглянул на трупы своих подчинённых и добавил:

— Отныне каждый год твоей жизни будет стоить жизней трёх человек. Можешь устраивать им какие угодно пакости, а я не намерен играть с тобой в кошки-мышки.

«Я больше не буду!» — чуть было не выкрикнул я и лишь в последний момент сдержался. Нет, я не стану унижаться, просить, умолять. Лучше уж я...

— Конечно, ты можешь в любой момент прекратить эти мучения, — вёл дальше Александр, будто прочитав мои мысли. — Но почему-то я сомневаюсь, что у тебя хватит мужества покончить с собой. Жертвуя чужими жизнями, ты будешь жить и надеяться, что я умру раньше тебя. Ну что ж, живи и надейся.

С этими словами он развернулся, вышел из дома и не спеша направился к своему летательному аппарату — скорее всего, космическому кораблю. Некоторое время я неподвижно сидел в кресле, борясь с оцепенением, затем резко вскочил на ноги, сорвал со стены лазерное ружьё и выпустил в спину Александра длинную очередь. Смертоносные лучи прошли сквозь него, не причинив ему ни малейшего вреда. Он не остановился, не сбавил шаг и даже не оглянулся, а продолжал свой путь, как будто вовсе ничего не произошло.

Эта пренебрежительность добила меня окончательно. Я швырнул на пол ружьё, взбежал на второй этаж в свою спальню, бухнулся ничком на кровать и так пролежал несколько часов в полной прострации. Если бы я мог заплакать, рассмеяться или в какой-нибудь другой форме закатить истерику, мне было бы гораздо легче. Но я не мог. И продолжал страдать молча, беззвучно.

В моём персональном аду обстановка изменялась по классическому инфернальному сценарию — чем дальше, тем хуже. Даже тогда, когда, казалось бы, хуже быть не может...

*

На закате того же дня я похоронил незадачливых слуг Александра в одной братской могиле (на три отдельных меня не хватило) позади дома. Насыпав сверху холмик, я после некоторых колебаний увенчал его наспех сработанным деревянным крестом. Усопшие, по крайней мере двое из них, явно принадлежали к белой расе, к тому же Александр, будучи религиозным фанатиком, вряд ли потерпел бы в своём окружении людей, почитавших иного Бога, кроме Иисуса. Затем я прочёл над могилой короткую заупокойную молитву и вернулся в дом — мне предстояла кропотливая работа по уборке холла и ремонту изуродованного взрывом фасада.

Весь следующий год прошёл в тревожном ожидании очередного визита Александра. Под конец я уже не находил себе места от нетерпения и даже испытал какое-то противоестественное удовлетворение, когда мой злой гений явился точно в срок.

Увы, он выполнил свою угрозу и опять привёл с собой троих человек, причём на этот раз одна из них была женщина. Её звали Рут Якоби — позже я нашёл при ней удостоверение медицинской сестры. Очевидно, Александр сказал ей, что я свихнувшийся мизантроп и остро нуждаюсь в дозе успокоительного. Возможно, он предъявил ей фальшивое заключение психиатра. А может, ничего не предъявлял — если она находилась у него на службе, — просто сказал, что так нужно, без объяснений.